Мозаика (книга первая)

— Думаю, она достаточно наказана. Признаться, я предпочла бы избавиться от неё. Если бы вы не стали её младшей матерью, я выставила бы её вон. Без всякой жалости. Это может убить госпожу ан Тигген, но жертвовать своим домом я не собираюсь.

— Может быть, можно уговорить госпожу ан Тигген простить её? Раз уж мы всё представили, как ограбление… Думаю, мы сумеем приписать Леронн ещё несколько заслуг.

— Это хорошая мысль. Дом ан Тигген — давний мой должник. Во многих смыслах. Как только ваше имя будет объявлено, я приглашу ан Тигген сюда.

— Скоро прибудет комиссар, Веранно, — Теассевенн встала. — Могу ли я идти? Мне нужно продумать, как и о чём я буду разговаривать с ним.

— Есть ещё одно дело, Теассевенн, — Веранно подняла трубку телефона, — останьтесь пока здесь. Я хотела бы знать, чем вы собираетесь заниматься, в будущем.

Теассевенн не ожидала такого вопроса.

— Пока не знаю, госпожа. Я не готова отвечать. Я хотела… вернуться на Тирр. Узнать всё, что сумею, о своей семье. О друзьях. Потом — я хотела учиться, госпожа. Мама обещала, что я буду учиться в Университете. Я сумею заработать на это.

— «Веранно», не «госпожа».

— Простите, Веранно. Но я пока не придумала, как буду зарабатывать на жизнь. У меня много опыта, — она усмехнулась. — Но он не очень… подходящий. Теперь.

Веранно кивнула.

— Я изменяю завещание, Теассевенн. Мой сын, вернее — мать его первых детей — стала бы хозяйкой поместья. Этого не будет — отныне. Обе моих дочери уже устроили свою жизнь. Я передам поместье племяннице. Но мне нужен кто–то, кто поможет ей получить образование, кто будет присматривать за ней.

— Племяннице? — Теассевенн удивилась. Никогда не слышала, чтобы у Веранно была племянница.

— Вы встречались с ней каждый день, — улыбнулась Веранно.

— Тимо?! — Теассевенн не сразу сумела прийти в себя. Час от часу не легче.

— «Тимо» — её детское имя. Верно, Теассевенн. Вы заметили, что Тимо не было дома несколько часов каждый день? Она учится. Как и положено. К сожалению, я доверила её обучение тем же людям, от которых зависело моё здоровье. Не думаю, что Тимо надолго пережила бы мою смерть. Мне нужен человек, способный обучить её.

— Но она… никогда не говорила, что вы — её тётушка.

— Она не знает. Их семья жила на Тирре, Теассевенн. У нас были владения и там. Тимо спасли случайно — это долгий рассказ. Она узнает, откуда родом, когда встретит первую луну. До тех пор за ней нужен присмотр.

Теассевенн кивнула.

— Буду рада помочь. Я не хочу быть обузой, Веранно. Простите меня, но для всего остального дома я останусь чужой. Я видела, как на меня смотрят.

— Вы про двоюродную сестру? Не обращайте внимания. Через неделю они будут смотреть иначе. Мнение бездельников, да простят мне эти слова, меня мало интересует.

Веранно встала.

— Через десять минут прибудет нотариус — вы его знаете. Я оставлю необходимые распоряжения. Пока меня не будет, обращайтесь либо к нему, либо к моему адвокату. Им я доверяю.

Мегин сидела у входа в апартаменты. Прямо у двери, на полу, склонив голову. Одета она теперь была почти так же, как прислуга, за исключением чёрного воротника на платье и серо–чёрной шапочки. Поверх коротко выстриженных волос. Теассевенн посмотрела ещё раз на заверенный — уже нотариально — документ, объявлявший о новом статусе Мегин и подумала, что здешние законы ещё очень несовершенны. На Тирре, это она знала точно, рабства не было. Даже в завуалированном виде.

— Входи, — она открыла дверь. Мегин послушно встала, поклонилась и, войдя внутрь, уселась в углу рядом с дверью, на коврике. Не на том, что сплетён из ветвей ивы — на другом. На котором спала бы собака, будь она у хозяйки апартаментов.

— Когда мы вдвоём, обращайся ко мне «Тесс», — Теассевенн придвинула стул поближе.

— Слушаюсь, госпожа.

— Со мной иногда обращались, как с собакой, Мегин. Я знаю, каково это. Я отпущу тебя, как только будет возможность.

— Спасибо, госпожа, но…

— Тесс.

— Спасибо, Тесс, но свобода и смерть для меня теперь — одно и то же. Я знаю Львицу и тех, кто с ней работает.

— Ладно, посмотрим. Комиссар не заберёт тебя — я не разрешу.

— Спасибо, Тесс. Пожалуйста, возьми блокнот и карандаш. Мне нужно сказать тебе кое–что.

Теассевенн сходила к столу за требуемым и вернулась. Мегин продиктовала реквизиты банковских счетов.

— Это ещё что? — удивилась Теассевенн.

— Теперь моими деньгами и имуществом распоряжаетесь вы, госпожа.

— И сколько там? — усмехнулась Теассевенн. Как она умудрилась что–то скопить? Мегин, которая вечно в долгах, которая постоянно выбрасывает деньги на ветер?

Мегин сказала, не моргнув и глазом. Теассевенн не поверила своим ушам.

— Сколько?!

Мегин повторила.

— С такими деньгами ты пошла в служанки?!

— Это долгая история, госпожа. У меня одна просьба… если я могу просить.

— Слушаю.

— Эти деньги… у меня две младшие сестры, другие родственники. Они живут в нищете. Для себя я всегда бы заработала. Если можно, позвольте мне помогать им.

— Ты согласилась служить из–за них? — Теассевенн посмотрела в глаза «кошечки». Та кивнула.

— Хорошо. И не надо сидеть на коврике, пока мы вдвоём. Садись за стол и расскажи подробнее о разговоре со Скорпионом, с Львицей. Я запишу, для комиссара.

Теассевенн прослушивала конец записи, когда поняла, что Мегин её о чём–то спросила. Выключила диктофон, взглянула «кошечке» в глаза.

— У меня было много вещей, госпожа. Теперь всё это ваше. Вот, — она протянула ключ от своей комнаты.

— Пусть там и остаются. Спать можешь там же, как и раньше.

— Как пожелаете, — Мегин поклонилась.

Теассевенн подошла ближе.

— Ты не переигрываешь, Мегин? Только не говори, что тебе приятно спать на коврике, чувствовать себя собакой.

— Когда меня взяли в обучение, — спокойно ответила «кошечка», — я второй год работала служанкой. У очень жестоких господ. Если хотите, покажу шрамы — я оставила несколько, на память. На самых интересных местах. Выбитые зубы я не сохранила, но их было много. Вряд ли служба у вас будет хуже.

— Обучали… на «кошечку»?

— На «стража луны», госпожа, — Мегин поклонилась. — «Кошечками» зовут других. Тех, кто позволяет к себе прикасаться.

— Что ты знаешь об Ордене Стражей Луны? — язык Теассевенн опередил рассудок.

— Никогда не слышала о таком, госпожа.

— Правда? Твоя татуировка очень интересно выглядит в лунном свете.

— Я умею лечить некоторые болезни, госпожа. Прикосновениями. Вот и всё.

Теассевенн пожала плечами, отошла к столу.

— У вас дар, госпожа, — услышала она из–за спины, — раз вы заметили всё это. Вы можете стать прекрасным «стражем».

Теассевенн резко обернулась.

— Рада слышать, — заметила она. — Шрамы и выбитые зубы входят в курс обучения?

Мегин тихо рассмеялась.

— Нет, госпожа. Это для желающих. Если хотите, я познакомлю вас с теми, кто обучил меня.

— Об этом потом. Вот–вот появится комиссар. Исчезни куда–нибудь, пока он будет в доме. Не знаю — спрячься, что ли.

— Я могу пойти на кухню, как всегда. Там есть, чем заняться. В случае чего, уйду в погреб.

— Ты не боишься появляться там?

— Среди прислуги? — Мегин улыбнулась во весь рот. — Не боюсь. Многие из них захотели бы поменяться со мной местами.

— Ты шутишь?

— Нет, госпожа. Такими вещами не шутят. Спросите сами, если не верите.

— Мои поздравления, — комиссар коротко кивнул. Если верить обонянию, он сжевал полпачки табачных палочек по пути сюда. Значит, ему есть, над чем крепко задуматься. — Сама–то довольна?

— Конечно, комиссар, — Теассевенн кивнула в ответ. Они разговаривали в беседке, комиссар не стал настаивать, чтобы его впустили в дом. — Правда, всё случилось само собой. Я тут ни при чём.

— Два дня назад ты была служанкой. Надо полагать, через месяц станешь Президентом. Замолви за меня словечко, если что.