Страница 165 из 165
Эпилог
Вечность
Мне снился сон. Очень странный сон, но я не смогла его вспомнить, когда проснулась на рассвете от того, что жар из груди под татуировкой переместился мне на лицо, и подозрительно напоминал чье-то дыхание. С трудом разлепив веки, я еле подавила крик, когда увидела перед своим носом довольную собачью морду.
Тень лежала на спине и часто дышала, подергивая розовым языком, свесившимся изо рта. Она словно улыбалась, а ее лапы были подняты вверх и смешно загнуты. По животу у нее ползали и пили молоко двое милых щенков-ротвейлеров, которых она принесла от Мрака две недели назад.
Выдохнув, я погладила собаку, чувствуя неровность на шерсти от старых шрамов, а она не упустила момента лизнуть меня горячим языком. Улыбнувшись, я осторожно приподнялась на локтях и нашла взглядом Рензела, который сидел ко мне спиной возле деревянной люльки и держал в руках белый сверток.
— Тень решила, что тебе не помешает поддержка, — произнес он, но даже не оглянулся. — Цесса…
Его голос надломился, а голова поникла.
— Я думал, что тебя потерял.
Сердце екнуло от горечи и страха, которыми были пропитаны его последние слова. Я осторожно поднялась с постели и наступила босыми ногами на холодный пол, желая подойти к мужу. Успокоить. Как заметила, что на тумбочке стоит красный флакон Арона, чья пробка по-прежнему была запаяна воском. Ее даже никто не пробовал открыть.
— Ты знал? — произнесла я осипшим голосом. — Про лекарство?
— Что это вода?
Рензел усмехнулся.
— Да.
— И давно?
— Как только матери стало лучше.
— Почему не признался?
Он пожал плечами:
— Надеялся, ты расскажешь, — его плечи напряглись. — Цесса, я пытался… — сбивчиво заговорил он. — Пытался сделать хоть что-нибудь, но ты отталкивала мою магию. Я был никчемен и отчаялся. Но ты вдруг задышала сама… И это… Боги… Это чудо.
Он осекся, прекратив изливать все то, что накопилось в нем за ночь, пока я была без сознания, а мое сердце царапнуло болью.
— Рен, — выдавила я, чувствуя, как в груди и уголках глаз становится горячо. — Прости.
Поднялась с постели и подошла к люльке. Чувство вины, мигом стерли тепло и безграничная любовь.
— Наш сын, — коснулась пальцем розовой щеки черноволосого младенца и заметила: — Прекрасен и так похож на тебя.
Малыш забавно поморщился, но не проснулся. А я перевела взор на сверток в руках Рензела, который тот бережно прижимал к груди, и удивленно застыла:
— Рыжий?
Уголок губ Рензела дернулся:
— Рыжая, — поправил он и поднял на меня полный любви и света взгляд.
Дыхание перехватило, и я рухнула перед ними на колени. Дрожащей рукой отогнула край белой пеленки и прошептала:
— Богиня… Девочка? — коснулась ее мягких огненных волос. А она дернула во сне кулачком, от которого разлетелись золотые искры. — Н-но что это значит, Рен?
— Это значит… — хрипло произнес он, и его льдисто-голубые глаза заблестели в свете восходящего солнца. — Нас простили. Цесса, — он зарылся лицом в складки белого свертка и повторил: — Нас простили, и она… Она все вернет…
Его голос надломился, а я не удержалась и, заключив его в объятия, запустила пальцы в шелковые волосы Рензела, а сама запрокинула голову, чувствуя, как щекам потекли горячие слезы.
— Ш-ш-ш, — тихо произнесла, покачиваясь вместе с Рензелом. — Все хорошо.
Сердце освободили колючие стальные обручи. Наконец-то я смогла глубоко вдохнуть, впуская в свою грудь свободу, и вдруг вспомнила сон, после чего с улыбкой прошептала:
— Все хорошо. Теперь все будет хорошо. Я снова рядом.
Прижалась щекой к мужу, вдохнула аромат его волос и позвала его по Имени, а он его Услышал, коснулся моей руки и крепко ее сжал.