Девятая невеста

Глава 23

Утром я проснулась резко. Не потому что меня кто-то побеспокоил, а потому что так вышло. Из открытого окна лился яркий солнечный свет. Птицы пели. Ветер шумел и приподнимал легкие белые шторы, которые мягко шуршали о пол.

Вставать я не спешила. Мутным взором прошлась по незнакомым, богато убранным покоям и опять уставилась в белый с золотым узором потолок. Воспоминания возникали в голове ленивыми вспышками с оттенком синего. К горлу подступила тошнота, а страх пробежал жгучими иголочками до самых кончиков пальцев, но уже не сводил с ума и не сотрясал дрожью. Сама я ни о чем не думала и просто лежала, впитывая в себя пение птиц, свежесть ветра, тонкий аромат лилий и покой, который вдруг нарушил тихий всхрап.

Я мигом приподнялась на локтях и опять осмотрелась: зеркало, столик с цветами и душистыми баночками, комод, шкаф, кресло слева у двери, а в кресле… Я потерла глаза, прогоняя муть сна и еще раз посмотрела на комок из серых тряпок, который приобрел очертания и превратился в спящую Марьку. На душе сразу полегчало, когда увидела служанку, и я снова опустилась на подушки. Позволила себе расслабиться.

В чем сказки точно не врут, так это в том, что «утро вечера мудренее». Весь минувший кошмар превратился в воспоминания и больше не казался сокрушительным. Страх не путал мысли, а я наконец-то могла все обдумать и заодно лучше прочувствовать обиду.

Принц…

Вспомнив его взгляд, я тяжело сглотнула. Он точно затеял какую-то игру, и если бы не Уф, а потом Арон — не слушала бы я сейчас пения птиц и не лежала в кровати, а остывала где-нибудь в земле или вовсе летала по воздуху горсткой пепла. А принц еще посмел передо мной явиться после того, как попытался зарезать и сжечь. Заговорил так, словно…

Мысль я не закончила и потерла пальцами место, где билось и обливалось жаром сердце. Даже Ярла так подло со мной не поступала: никогда не давала напрасную надежду и не пыталась убить. Наверное. Голодом морила да нервы портила. Ну, ладно. Может и пыталась, только делала это изящнее: чтобы я сама ослабла и покинула этот мир. Но никогда. Никогда! Так открыто!

Обидно.

Я потянулась к щеке, чтобы вытереть набежавшую слезу, и замерла, увидев на запястье браслет. Он все так же подсвечивался еле заметным голубым огнем, но в свете дня это было не так заметно. Будто на моей руке были простые синие камушки, которые блестели, когда на них попадали лучи солнца.

Моя рука задрожала. Как? Как можно так поступить? Говорить слова, будто хочет защитить, дарить подарки, давать надежды, а потом…

Я с шипением выпустила воздух и схватилась за браслет. Выкину! Выкину его и забуду! А когда доживу до дня свадьбы — откажусь выходить замуж. Надеюсь, хоть об этом принц не соврал.

Однако как бы я ни старалась, застежка отказывалась расстегиваться, будто принц намеренно сделал ее тугой, что ногти ломались. Тогда я бросила пытаться, просто схватилась за браслет, отчего вспыхнули белые узоры внутри камней, и решила его порвать. Но‚ к моему удивлению‚ тонкая цепочка не поддалась. Слабо потянула?

Я рванула еще раз! Потом еще и еще! И если поначалу мне казалось, будто я ослабла после успокоительного, которое дал мне Арон, то после десятой попытки поняла: что-то тут не так. Пальцы уже покраснели и болели. Так что это не я слабая, а цепочка какая-то неправильная!

В сердцах я зарычала и ударила кулаками по кровати, совсем позабыв, что в комнате не одна. А Марька звучно всхрапнула, испуганно вскинулась и мигом оказалась на ногах:

— Я не сплю. Я не сплю! Я… Госпожа! — сообразила она и ринулась ко мне. — Вы целы! Вы живы! Вы проснулись!

Виски резануло от звонкого голоса служанки. И я рада бы ее заткнуть, но во рту пересохло, язык прилип к нёбу, так еще слово вставить некуда. Марька не замолкала!

— Ох, госпожа! Я так волновалась! Так волновалась! — шмыгнула носом она, а я тихо проскрипела:

— Марька-а-а…

Но служанка не услышала моего стона и продолжила вещать:

— Как все случилось, я глаз не сомкнула! И сейчас не спала! Вам показалось, будто я сплю. А я одним глазом там, другим тут… Не могу же я расстроить ее величество! Сама попросила посидеть с вами, мол, вы ко мне очень привязаны, — зарделась служанка. — Сказала, вам будет приятно видеть мое лицо, когда вы проснетесь и…

— Марька… — предприняла я еще одну попытку, но голос опять не послушался, надломился.

Однако служанка услышала мои стенания, но расценила их по-своему. Бросилась к комоду и загремела там посудой, попутно охая, ахая и рассказывая: как весь замок переполошился, как выставили чуть ли не всю армию в коридорах, как она бы лично придушила того гада, который покусился на мою жизнь. Ругала убийцу Марька так, что у Богини уши бы завяли. А меня тем временем окончательно замучила жажда. Она стала ощутимее, когда я услышала звон кувшина о бокал, и готова была поклясться, что горло оцарапал сухой воздух Пустынных земель.

Я с жадностью припала к бокалу, когда Марька его принесла. Осушила весь — до дна! Почувствовала, как с колодезной водой меня наполняют силы, и вдохнула глубже, чтобы попросить Марьку замолчать, но передумала.

— Госпожа! Вы знаете? Знаете? Вас сторожил такой мужчина! Загляденье! Я таких еще не видывала, — вот и причина, почему я не стала Марьку затыкать. Даже, напротив, прислушалась. — Красивый! Волосы цветом, точно солнышко, но весь хмурый какой-то… Будто тучка.

Ох, уж эти сравнения Марьки. Слышал бы их Арон.

— Одежда плохенькая. Толи подрали ее, то ли пожгли или в углях вываляли.

Арон не переоделся? Неужели просидел возле моей постели всю ночь? Я крепче стиснула пустой бокал и впервые за утро почувствовала, как на душе разлилось тепло. Арон не только меня спас, успокоил, так еще присматривал за мной всю ночь. Но…

— Он ушел, когда я пришла. Сказал, чтобы я предупредила стражников… Ой, точно! — спохватилась Марька. — Вы же проснулись! Я должна сказать стражникам, чтобы они предупредили об этом его высочество и ее величество! Ох, бедная королева… Бедная королева! Столько всего за одну ночь. С королем плохо стало, на вас напали, и… Сколько теперь за дверью стражников! Шестеро! Госпожа. Шестеро! И как они только туда помещаются… И смотрят, точно волки, пока идешь! Страшные такие, не то что ребята возле ваших покоев.

— Марька! — я выронила бокал и схватила ее за руку, когда служанка собралась сделать шаг. — Подожди. Не надо никого звать.

— Но… — растерялась Марька.

— Не надо, — я невольно повысила голос и почувствовала, как быстро заколотилось в груди сердце: — Не надо, Марька.

Служанка беспомощно опустила руки, когда посмотрела мне в лицо, а я поспешила отвести взгляд: