Училка и мажор

— Ты совсем офонарел! — вырывается и отходит на пару шагов, с паникой в глазах наблюдая, как я поворачиваю ключ в двери изнутри.

— Да ладно тебе, малышка, милая, нежная, молчаливая Ариэль мне нравилась больше. Но мы с ней не закончили. Иди уже ко мне.

Хватаю её за руку и притягиваю к себе снова, развернув спиной. Прижимаю, чтобы почувствовала, что я вполне серьёзно говорю.

И ведь знаю, как она может отзываться, знаю. Пусть даже не пытается врать, что в клубе она меня не узнала.

Надо только сломать её “преподавательский” понт.

Она же вздрагивает, дёргается и вдруг замирает, задерживая дыхание. Вся напрягается, вытягивается струной.

— Дыши, Адамовна, а то сознание потеряешь.

— Убери руки. Немедленно, — пытается говорить твёрдо, но голос вибрирует.

— Или что? Закричишь? Или пойдёшь и пожалуешься, рассказав наш маленький секрет с маскарад-вечеринки?

— Понятия не имею, о чём ты.

— Маленькая лгунишка, — тяну носом её запах и едва ли не дурею. Как же она пахнет охрененно. Как вообще можно её не хотеть? — Всё ты понимаешь.

— Отпусти меня, Семён! — делает ещё одну попытку вырваться, и я ей позволяю. Играть с ней интересно.

Отбегает от меня и резко разворачивается. Смотрит волком, причёска растрепалась, верхняя пуговица на блузке расстегнулась.

Блядь, сейчас сгорю. Надо валить, иначе разложу её прямо тут. Идея хорошая, но Адамовна куража может не оценить — слишком уж она взъерошенный воробушек сейчас.

— Ты просто наглый избалованный мальчишка, решивший, что ему всё можно! — сердито выплёвывает мне в лицо, и я начинаю злиться.

— Слушай, взрослая…

— Вали отсюда, Бамблби! И не смей даже приближаться ко мне!

У-у-у. Вот сучка. Разозлила окончательно.

— Знаешь что, — говорю тихо. Но она слышит прекрасно. Отступает, пока не натыкается бедрами на кафедру, а я подхожу совсем близко. — Не бери на себя много, Адамовна. Я хочу тебя. И буду. Тем более зная, что ты тоже меня хочешь. Сама ноги раздвинешь, как в клубе. Айривидерчи, детка. До скорого.

Мне правда пора валить, иначе я за себя не отвечаю.

Эта коза будет моей. Никуда не денется.

15

Студенты выходят из аудитории, а я без сил оседаю на стул. Сейчас всё прошло спокойно и ровно, но вот следующая пара уже вызывает у меня тремор рук. После перемены ко мне на занятие придёт четвёртый курс юристов. А среди них будет он.

После произошедшего между нами в аудитории три дня назад Радича как с цепи сорвало. На занятиях откровенно паясничает, абсолютно игнорируя меня, будто вообще в аудитории нет преподавателя. Может встать и пересесть, не сдаёт работы. Я уже даже не пытаюсь замечания ему делать. Лучше не цеплять, иначе потом не отмыться.

Вчера он прямо на паре подсел к Лене Бреевой и поцеловал её глубоко взасос. Кто-то заулюлюкал, кто-то даже в ладоши захлопал, посыпались советы и замечания, и только парочка адекватных лишь закатили глаза.

— Вы ошиблись местом, Радич, — отчитала его я, потому что промолчать было бы равно лишиться любого уважения студентов. И… мне надо было как-то перебить эту волну внутри, что поднялась, когда я увидела, как его язык скользнул в рот девушки.

— Я вас смутил? — с совершенно невозмутимым видом поднял он брови, наверное, впервые назвав меня на вы.

— Нет, меня смутить непросто. Но вы на занятии, и обязаны соблюдать рамки приличия.

— А с чего вы взяли, что у меня они есть и кто их вообще определяет? — нагло развалился на скамейке и, прищурившись, посмотрел прямо в глаза.

Внутри что-то дрогнуло.

Вот зачем? Почему? Какого чёрта в ноги дало жаром от этого взгляда?

— Общество, Семён. У всех приличных, нормальных людей они есть — рамки.

— А я неприличный, — ухмыльнулся криво, продолжая прожигать во мне дыру взглядом. Две девушки чуть выше на скамейках хихкнули, переглянувшись. — Ненормальный.

Знаю. Знаю, что сумасшедший. И меня тоже с ума сводишь, засранец.

Вчера после этого разговора меня спас звонок, но кожа ещё долго горела после его взгляда. Такого, будто мы с ним одни в аудитории были, и вокруг не сидело ещё двадцать человек студентов.

Чёртов Радич.

Я ещё никогда не чувствовала себя так низко павшей. Стоит вспомнить его руки на моём теле, его губы на коже, как колени тут же сводит и во рту пересыхает. А взгляд… так и прожигает. Каждый волосок на коже дыбом встаёт, когда он так смотрит.

Что за напасть такая? Как я могла так влипнуть?

Нельзя этому поддаваться, нельзя. Это погибель для меня. Вылечу из университета, как пробка из бутылки шампанского. А мне нельзя, иначе как я выплачу этот кредит с такими конскими процентами?

Боже… вот же попала ты, Вася.

— Василин, в буфет идёшь? — в аудиторию заглядывает Анжелика. — Это же у нас длинный перерыв, да?

— Да, точно, я забыла уже.

Откапываю в сумочке кошелёк, и мы с Ликой спускаемся в кафетерий на первом этаже университета. У обоих окошек вереницей стоят студенты.

— Корпоративный чат ожил, — говорю, достав смартфон. — Интересно, какие очередные распоряжения набросают нам.

— Иди читай, а я пока куплю нам поесть. А то я вечно важное пропускаю, ты внимательнее. Что будешь?

— Только кофе, — говорю, пролистывая ленту чата до актуальных сообщений. — Есть совсем не хочется.

— Ну ты как обычно, — закатывает глаза Анжелика.

Я сажусь на свободный диванчик у столика и продолжаю следить за чатом, пересылая Лике в личку то, что касается её или меня, чтобы потом не копаться и не искать. Через пару минут она возвращается с двумя стаканами кофе, тарелкой с сэндвичем себе и коржиком в шоколадной глазури мне.

— Ешь, короче, — подвигает и с аппетитом откусывает свой сэндвич. — А то уже глаза позападали. Что за мода сидеть на диетах?

— Это не мода. Это вынужденная необходимость, — вздыхаю и всё же отламываю кусочек коржика, на который тут же выделяется слюна.

За спиной раздаётся шум и смех, и я сразу понимаю, чья компания решила посетить кафетерий.

— Марик, и мне возьми возьми чебурек с мясом, — окрикивает на всё помещение Радич. — Жрать охота.

Замечаю, что Лика на мгновение каменеет, вся побледнев, а потом вдруг начинает что-то тараторить про работу и подготовку к семинару. И я включаюсь в это обсуждение, потому что мне тоже срочно нужно отвлечься.

Боковым зрением замечаю, как компания уваливается за столик напротив. Радич разваливается на диванчике и подтягивает к себе поближе девчонку. И это, кстати, не Лена Бреева. Эту я не знаю, она из другой группы.

Воркует с ней, хихикает, приобняв. Та плывёт, зачарованно улыбаясь.

Он на всех девушек так действует? Почему? В чём секрет?

Я задаюсь этим вопросом и тут же вспоминаю его горячий шёпот и электричество ладоней на теле.

Бывают такие мужчины, с особым магнетизмом. Обаятельные плохиши, за которыми девчонки бегают с вёдрами для подбирания слюней.

И да, Вася, кто бы говорил…

Я что-то отвечаю Лике невпопад, когда цепляюсь взглядом, как он намертво присасывается к девчонке. Но смотрит при этом на меня. Пристально, дразняще… Так и звучит при этом в голове его хамское “Я хочу тебя, Адамовна. И буду”

Чёртов Бамблби.

— Я уже наелась, пойдём, — встаю и зову Лику. Но та, кажется, тоже не особенно меня слушала. Она вздрагивает и таки включается.

— Да, пошли.

На пару в итоге Радич не приходит. Он перегибает с наглостью, совсем ни во что не ставит как преподавателя, но я тайно радуюсь его отсутствию. И пара проходит спокойно и плодотворно.

И когда я подумала, что его поведение — это уже перебор, Радич решил показать, что нет предела его наглости.

Вечером я остаюсь после занятий в аудитории, чтобы подготовиться к завтрашним лекциям. На улице уже темно, но двор университета освещён. Многие окна ещё горят, потому что у вечерних и заочных отделений пары допоздна.

Я устала. Буквы уже начинают плыть перед глазами, и я прикрываю веки. С удовольствием бы потёрла глаза, но вовремя вспоминаю про макияж. Чтобы немного сменить фон и разгрузить зрение, поворачиваюсь к окну.