Соблазнительный

И он не Доминика.

Глава двадцатая

Я просыпаюсь в пустой постели и ощущаю стойкий аромат лосьона после бритья Доминика.

Спать, свернувшись калачиком, к нему вошло в привычку с тех пор, как я запрыгнула к нему в кресло той ночью две недели назад. Однако он все равно уходит до того, как я просыпаюсь. Если бы только я не была такой крепко спящей.

Я разочарованно вздыхаю и сажусь, проверяя свой телефон. Мама прислала мне сообщение с добрым утром. В это время она занята домашними делами, иначе я бы ей позвонила.

Папа все еще не разговаривает со мной. Мама говорит, что я такая же упрямая, как и он. Мы всегда были командой, и больно, что мы не общаемся. Я вернусь примерно через неделю и улажу с ним дела.

Надеюсь.

При мысли об отъезде мрачное ощущение сжимает мою грудь.

Я отодвигаю простыни.

Сегодня у меня выходной в кофейне, так что я просто свернусь калачиком в постели и почитаю кое-что из своих заданий в юридической школе.

Возможно, я прилетела сюда и привязалась к социопату – который все еще настаивает, что он не социопат, – но у меня есть мечта, от которой я никогда не откажусь.

Защита беспомощных людей, которых обманывают, - это то, к чему я стремлюсь. Я собираюсь повалить их обидчиков на землю.

Я такая лицемерка. Моя мечта - бороться с мошенниками, но я вся запуталась с манипулятором. Не только в его простынях, но и в его теле, в его уклончивом уме и в том человеке, который скрывается внутри.

Почему он должен был рассказать мне о своем тяжелом детстве? Теперь я собираюсь открыто увидеть в нем лучшее.

Что могло быть его планом с самого начала.

Долбаный ублюдок.

Я принимаю самый быстрый душ, потому что мое тело требует кофе. Я не заморачиваюсь с ношением одежды. Я просто оборачиваю полотенце вокруг туловища, позволяю прядям мокрых светлых волос упасть на плечи и неспешно иду по коридору.

Не хочу драматизировать, но утренний кофе подобен воздуху.

Квартира Доминика огромная, но не настолько, чтобы соперничать с особняком, построенным папой. В конце концов, мы говорим о квартире, а не особняке.

У него четыре комнаты. Одна из них - его офис. Я несколько раз пыталась взломать его, но он заперт, и только у него есть ключ. Я подумала, не хранит ли он там мертвые тела, поэтому однажды принесла ему выпить. Это выглядело как обычный офис. Что немного разочаровало. Я не хотела мертвых тел, но я был заинтригована, увидев, что он создал, когда это был только он сам. Этот его мозг настолько очаровательно испорчен, я уверена, что из этого получаются невообразимые вещи.

Возможно, это его исследование. Я рада, что он направляет эту разрушительную энергию на что-то хорошее.

Я резко останавливаюсь на пороге просторной кухни.

Доминик.

Он в черных боксерских трусах. Рельефные мышцы его спины сокращаются, когда он садится на островок.

Завитки от татуировки ‘Без сожаления’ посылают усики вдоль его спины и плеч. Вся моя тяга к кофе практически сводится к нулю.

Доминик вызывает привыкание больше, чем кофе. Я никогда не думала, что какой-то человек может быть важнее моего волшебного кофе.

Что он вообще здесь делает? Он каждое утро выходит на пробежку и обычно сейчас находится в лаборатории.

Не то чтобы я жалуюсь. Я имею в виду, я получаю представление обо всех этих мускулах, достойных слюнотечения. Жаловаться - кощунство.

Я стою там и любуюсь его задом. Пульсация начинается у меня между бедер от одного взгляда.

Он оборачивается, и когда он замечает, что я разглядываю его, хитрая ухмылка тронула его губы.

“Что?” Я изображаю беззаботность и направляюсь к кофеварке. У него всегда все для меня наготове. “Ты такой великолепный, это несправедливо”.

Он на секунду задумывается, посыпая яйца солью. “Почему это несправедливо?”

“Такие люди, как ты, не должны получать красивую упаковку. Это помогает тебе быть тем, кто ты есть.”

Он потирает нижнюю губу указательным пальцем. “Может быть, мы становимся теми, кто мы есть, потому что у нас есть упаковка”.

Я наливаю кофе в свою кружку, на которой написано ‘Жизнь начинается после премьеры в кафе’ – единственная посуда, которую я привезла из Франции. Она старая и немного великовата, но это драгоценный подарок папы с тех пор, как я пристрастилась к кофе.

Я делаю паузу, обдумывая слова Доминика. Поскольку я не залила свой организм кофе, я не в настроении для ранних подшучиваний, поэтому я просто прекращаю это.

Доминик, будучи мудаком, ухмыляется, объявляя о своей победе, когда мы садимся друг напротив друга за обеденный стол.

Ароматические ароматы витают вокруг нас. Сегодня он выложился на завтрак. Джем, мармит, яйца и даже бекон. Это выглядит восхитительно, но не более чем полуголый мужчина, смакующий свои яйца. Пряди его растрепанных темно-каштановых волос падают ему на лоб. Он выглядит довольно ручным, если не устал сегодня.

Он выглядит как… он сам.

Мной овладевает головокружение. Я думала, что я выше всех подростковых эмоций, но оказывается, что мои гормоны чертовски громки и требовательны к Доминику.

Я делаю глоток из своей кружки, чтобы удержаться от того, чтобы наброситься на него. Горький черный кофе - самый божественный вкус на земле. Я закрываю глаза и тихо стону.

“Что мне сделать, чтобы стать этим кофе?”

Мои глаза распахиваются, и я чуть не выплевываю остатки кофе.

Доминик наблюдает за мной с веселым блеском в глазах, пока он откусывает яичницу.

Что ж, играть могут двое. Я изображаю насмешливый тон. “Могущественный Доминик опустится до того, чтобы быть простым кофе?”

“Эй, если ты зависима от меня и можешь начать свой день только после того, как будешь со мной, тогда я в игре”.

Мои пальцы крепче сжимают кофейную кружку. Он выглядит нейтральным, даже расслабленным, но я не уверена, имеет ли он это в виду или просто издевается надо мной, как обычно.

Я не хочу возлагать большие надежды на случай, если он их разрушит, поэтому я уклоняюсь. “Тебе стоит попробовать кофе, он такой вкусный”.

“Вы, французы, так помешаны на кофе, что это смешно”.

“И вы, британцы, настолько одержимы чаем, что это более чем смешно”. Я отстреливаюсь. “Вы выпиваете 60,2 миллиарда чашек в год. Это безумие.”

Он пожимает плечами, как будто это не имеет значения. “Я не любитель чая”.

“Я заметила. Ты аномалия.”

Он снова пожимает плечами. Только на этот раз ему определенно все равно.

Я готовлю себе бутерброд. Обычно я мало ем по утрам, но Доминик меня балует, а британский мармайт мне все больше нравится.

“Что ты вообще здесь делаешь?” Я спрашиваю. “Разве ты не должен работать?”

“Я взял выходной”.

Сейчас это редкость. Я ухмыляюсь с набитым бутербродом ртом. Я уже на полпути. “Это совпадение. У меня тоже выходной.”

“Это не совпадение, Кэм”.

Ох.

Мои щеки пылают, а в груди начинает расти воздушный шарик. Доминик, трудоголик, который работает в своей лаборатории, даже в выходные, и взял для меня выходной.

“По какому поводу?” Я откусываю от своего сэндвича, больше не обращая на него особого внимания.

“Я покажу тебе Лондон. Я подумал, что у тебя не было достойной экскурсии с тех пор, как ты попала сюда. Поскольку я такой хороший спортсмен, я вызываюсь быть твоим гидом.”

Мое сердце подпрыгивает от волнения, но мне удается скопировать его веселый тон. “Ты не просто хороший спортсмен, ты как ангел”.

“Да?”

“Да. У тебя даже самый яркий ореол во всей Англии. Можешь поверить, что я видела это с тех пор, как была во Франции?”

“Я рад,что показала тебе путь. Кто знает, что бы случилось, если бы ты меня не нашла?”