Соблазнительный

“Нет”. - прохрипела я. В этом маленьком местечке слишком жарко, и мне слишком нравится расстроенная реакция Доминика.

Возможно, его безумие передается и мне.

Его большой палец ласкает мою челюсть, но это не нежно. Это так же жестоко, как монстр внутри него. Он ворчит, наклоняясь и кусая мою нижнюю губу. Я хнычу, и удовольствие разливается у меня между ног.

“Тебе повезло, тебе чертовски повезло,что он ничего не сделал, Камилла. Я плохо реагирую на то, что люди прикасаются к тому, что принадлежит мне.” Его горячие, произносимые вполголоса слова оставляют мурашки на моей коже. “Ты моя, не так ли, малышка?”

“Ты мой?” Я возражаю, мой голос прерывается.

“Когда я задаю вопрос, ты отвечаешь. Ты не спрашиваешь о своем собственном.”

“Я не отвечу, пока ты не ответишь мне”.

Он рычит. “Камилла”.

Я бросила на него вызывающий взгляд.

Обхватив одной рукой мою шею, другой он возится с пуговицей моих шорт и стягивает их вместе с нижним бельем с моих ног.

Я ахаю, мои глаза расширяются. “Я на работе!”

Он ухмыляется. Он темный и такой чертовски вкусный. “Следовало подумать об этом до того, как ты настроила меня против себя”.

“Дом!”

“Он прикасался к тебе”. Он снова наклоняется и кусает мою нижнюю губу так сильно, что я боюсь, что она пойдет кровью. “Он приложил свою гребаную руку к этим губам. Эти губы мои.” Он жестко бьет меня, и его встречает моя ловкость. “Эта киска моя. Каждый дюйм твоей кожи принадлежит мне, чтобы трахать, доставлять удовольствие и владеть.”

Я всхлипываю от его прикосновений. Я дрожу и схожу с ума от того, насколько возбуждают его слова.

Доминик не останавливается. Он сам работает с ремнем и брюками. У меня нет выбора, кроме как обхватить ногами его талию. Я дышу так тяжело, что, кажется, у меня начинается гипервентиляция. Что, если Самир придет? Нэнси? Что, если Уилл приведет кого-нибудь? Я никогда больше не посмотрю им в лицо.

Мои мысли улетучиваются, когда Доминик входит в меня на одном дыхании. О боже. У меня перехватывает горло. Его твердая рука на моей шее вызывает клаустрофобическое, странно приятное чувство. Тот факт, что мой босс может застать нас врасплох, заставляет мои ноги дрожать от возбуждения.

Быть с Домиником - все равно что кататься на американских горках без видимого приземления.

Это опасно.

Он опасен.

Почему мне это так нравится?

Он толкается в меня сильнее, как будто наказывает меня. Он растягивает меня изнутри. Мои стены сжимаются вокруг него, как тиски. Моя спина ударяется о дверь с каждым грубым, песчаным ударом. Я в замешательстве. Мои нервные окончания дрожат от покалывания возбуждения. Я не могу думать. Я даже не могу нормально дышать. Я могу только чувствовать. Нужно. Падение.

“Ты”. Удар. “Трахаешься”. Удар. “Только”. Удар. “Со мной”.

Я сдерживаю крик, кусая его за плечо поверх куртки. Мои глаза наполняются слезами от интенсивности того, что накапливается внутри меня. Я сейчас взорвусь и упаду в обморок или что-то в этом роде. Я так, так близка, это разрывает меня на части.

“Скажи это”, - требует Дом, замедляя свои толчки.

“Je suis à toi.” Я дышу напротив его рта. Я бы рассказала ему все, что угодно, лишь бы он облегчил боль.

“Скажи это снова”. Его толчки увеличиваются в темпе.

“Я твоя….твоя… Ааааа.”Меня накрывает волна ярости. Я кричу.

Доминик проглатывает звук ртом.

В этот момент меня даже не волнует, зайдет ли кто-нибудь. Я так довольна и в приподнятом настроении. Я как будто вылетаю из своей кожи. Плечи Доминика вздрагивают, прежде чем тепло заполняет мои стенки.

Просто ощущение, как его сильное тело прогибается ради меня, почти приводит меня в то место снова.

Он отпускает мою шею, и я чувствую пустоту. Я попрошу его сделать это сегодня вечером, пока у меня связаны руки. Мое сердце сжимается при одной мысли об этом.

Горящие глаза Доминика поглощают меня целиком. “В следующий раз, когда я скажу, что ты моя, скажи это в ответ, или я нагну тебя где-угодно, черт возьми, и напомню тебе об этом”.

Я открываю рот, чтобы что–то сказать – я не знаю, что, - но Доминик прерывает меня, прижимаясь своими губами к моим.

Целовать его стало наркотиком.

Он стал наркотиком.

Я так обречена, потому что не хочу детоксикации.

Два часа спустя, после того, как мы отдохнули остаток вечера и поужинали на свежем воздухе, мы с Домиником заходим в здание, где находится его квартира.

Сейчас только десять, что очень рано в обычном расписании Доминика. Возможно, он будет работать из дома.

Он держит мою руку в своей руке. Мурашки пробегают по моему позвоночнику всякий раз, когда его большой палец поглаживает тыльную сторону моей ладони. Эти маленькие жесты поджаривают мой мозг.

Иногда, когда он думает, что я сплю, он накрывал меня и просто наблюдает за мной. Когда я просыпаюсь, а он уже на работе, я нахожу записку, что завтрак готов. Когда мы были на улице, он держал руку на моей талии, как будто не мог перестать прикасаться ко мне.

Временами я задаюсь вопросом, является ли это частью его стратегии, чтобы заставить меня упасть, а затем рассмеяться мне в лицо. Для него все будет игрой. Я останусь с разбитым сердцем.

Женщина, одетая в дорогое платье и большую шляпу, выходит из вращающихся дверей. Она, должно быть, одна из соседок Доминика, но я никогда ее раньше не видела. Он одаривает ее своей полной дерьма ухмылкой, и она отвечает ему фальшивой улыбкой в ответ.

Как только она перестает слышать: “Вы все такие лицемерные. Зачем улыбаться, если ты не хочешь?”

“Я не лицемер”. Его тон беспечный. Он действительно верит своим словам.

Я останавливаюсь возле вращающейся двери, и Доминик делает то же самое. “Э-э … без обид, Дом, но ты такой. Я действительно пытаюсь увидеть в тебе лучшее, но я знаю, кто ты. Нет необходимости лгать мне.”

“Я не лгу тебе, малышка. Мне не нужно, когда с тобой. ” Он делает паузу, как будто взвешивая то, что он только что сказал. “Я не лицемер. Лицемер - это тот, кто лжет себе, что каждая совершенная им чудовищная вещь правильна. Они знают, что это неправильно, но пытаются замаскировать это под правильное. Я нет. Я признаю все, что я делал и буду делать. Я знаю, что устроен по-другому, и я использую это в своих интересах. Мне похуй на то, что приемлемо, а что нет, пока я получаю то, что хочу.”

Социопат. Вот кто такой Доминик. Я действительно должна перестать быть предвзятой, видя в нем только хорошее.

“Ты используешь свою природу со мной?”

Он поднимает бровь и гладит тыльную сторону моей руки. “Почему бы тебе не рассказать мне, Кэм? Ты умна, не так ли?”

“Я не знаю. Грань иногда размывается.”

“Ты думаешь, я причиню тебе боль?” Его голос невозмутим. Абсолютно нейтральный.

“Я знаю, что ты ненасильственный”.

“Хммм. Я бы не сказал, что я полностью ненасильственный. Я просто хорош в подавлении побуждений.” Его глаза сужаются от пугающей темноты. “Если только кто-нибудь снова не прикоснется к тебе. Я не уверен, что смогу подавить себя.”

Вау. Значит, сегодня он подавлял свои порывы? Он определенно был близок к убийству Уилла. Что хуже? Я не думаю, что он почувствовал бы какие-либо угрызения совести.

Это тот тип мужчин, с которыми я запуталась. Так почему я не убегаю? Я жажду большего от него, как болезненное животное от своей следующей жертвы.

Хотя в данном случае жертвой являюсь я.

Доминик приподнимает мой подбородок, чтобы я смотрела на его тьму, вырвавшуюся на свободу. Он не утруждает себя тем, чтобы скрываться, когда со мной. “Помнишь, когда я сказал, что понимаю тебя?”