Соблазнительный

Дэвид кланяется, когда двери закрываются. “Приятного вечера”.

Лифт продолжает подниматься все выше и выше, как и мое сердцебиение. Теперь, когда я снова собираюсь быть в одном месте с Домиником, я не могу не прокручивать в памяти вчерашний день. Интересно, что он приготовил для меня сегодня.

Лифт звенит, и это как бы преследует в темноте. Я не спросила секретаршу, под каким номером находится квартира Доминика. Я достаю карточку, но на ней нет номера. Когда я пытаюсь спуститься вниз и спросить Дэвида, двери лифта полностью открываются, открывая квартиру - или, скорее, гостиную с темноватыми диванами.

Это один из тех лифтов, которые открываются прямо в квартиру. Как я должна постучать в этом случае?

Может быть, Доминик спит. Как он узнает , что я пришла? Дэвид с ним не связывался.

Мой взгляд блуждает по мягкому освещению в гостиной. У него огромная стеклянная стена, с которой открывается вид на здания Лондона. Совсем как в отеле.

Мерцающие огни вдалеке завораживают меня. Они так далеко и в то же время так близко. Вроде как Доминик.

Серьезно? Буду ли я теперь сравнивать все с этой загадкой?

Когда двери лифта начинают закрываться, я вхожу в квартиру. Возможно, мне следует снять каблуки, чтобы не пачкать ковры.

Я все еще обдумываю эту идею, когда за моей спиной маячит тень. Я собираюсь закричать, но сильная рука сдерживает это. Мое сердцебиение учащается как от страха, так и от волнения, когда горячее дыхание щекочет мои уши. “Ты опоздала. Как я должен тебя наказать?”

Глава четырнадцатая

Я задыхаюсь от той силы, с которой Доминик держит меня. Что-то в моем теле оживает, точно так же, как когда он шлепал меня по столу или когда он трахал меня в лицо.

Это необузданное чувство мне незнакомо.

Страшно.

Захватывающе.

Я не могу мыслить здраво. Мой разум, кажется, перестает работать рядом с этим человеком.

Все еще зажимая мне рот рукой, он подталкивает меня вперед. Я вскрикиваю, падая на диван головой вперед. Мое платье задирается до середины бедер. Прохладный воздух щекочет мою разгоряченную кожу.

Доминик не закончил.

Он так сильно дергает меня за молнию, что я боюсь, что он порвет мое платье. Он стягивает ткань с моих рук на пол, так что я лежу в черном кружевном нижнем белье. На этот раз они совпадают.

Он стонет, и я пытаюсь посмотреть на него. Он запускает сильную руку в мои волосы, удерживая меня на месте. Я подставляю щеку, чтобы она лежала на прохладной коже. Я глубоко вдыхаю.Она пахнет Домиником.

Напряженно.

Экзотично.

Умопомрачительно.

“Я хочу смотреть на тебя”, - стону я и использую руку, чтобы привстать. Доминик заламывает обе мои руки за спину и хватает их одной сильной рукой. Мое тело откидывается на диван. Прохладная кожа обвивает мои запястья.

Мой пульс учащается, и поток потребности поселяется внутри меня. Это всего лишь второй раз, когда он делает это. Почему мне кажется, что я хочу, чтобы он связал меня навсегда?

“Надо было подумать об этом, когда ты опоздывала”. Его властный тон шепчет мне на ухо. Я наконец-то его вижу. Он все еще застегивает кожу на моем запястье, и он … только в боксерах.

Putain. Почему он такой горячий? Я имею в виду, разве у него не должно быть несовершенства или чего-то, что сделает его более человечным?

Мои бедра сжимаются от желания, когда я смотрю на его рельефный пресс и татуировку ‘Без сожалений’.

Доминик пахнет головокружительным мужским гелем для душа и кожей. Есть также намек на его естественный запах, который не приносит никакой пользы моему и без того разгоряченному телу. Темно-каштановые пряди беспорядочно падают ему на лоб. Они наполовину влажные, что придает ему суровый привлекательный вид.

Когда он говорит, его брови хмурятся. “Я думал, ты не придешь”.

“Я тоже так думала”.

Как только мои запястья закреплены за спиной, он проводит пальцем по моей нижней губе. “Почему ты передумала?”

Я сглатываю. Трудно подобрать слова, когда он прикасается ко мне. “Я не могла остаться в стороне”, - говорю я беззаботно. “Ты применяешь ко мне какие-то чары?”

“А ты, Камилла?”

Я качаю головой – так сильно, как могу, пока моя щека на подушке.

Он кивает с непроницаемым выражением лица, прежде чем встать. “Тебе лучше быть готовой к тому, что должно произойти”.

Я напрягаюсь, чтобы поймать его взгляд. “Обещания, обещания…”

Я не получаю предупреждения, прежде чем он стаскивает с меня нижнее белье. Я с шипением выдыхаю, когда ткань трется о мою все еще ноющую задницу.

Mon Dieu. Он порвал нижнее белье.

“В чем твоя проблема с моим нижним бельем?”

“Они всегда на пути”. Его голос рассеян, когда он опускает руку на мою ягодицу. Он сжимает одну ягодицу и массирует другую. У меня перехватывает дыхание от удовольствия и боли одновременно. По издаваемым им одобрительным звукам я могу сказать, что ему нравится то, что он видит.

“Чертовски красива”. Его поглаживания твердые и успокаивающие, и это вырывает у меня стон. “Я знал, что твоя кожа будет выглядеть великолепно с моими отметинами на них”.

Я не скучаю по гордости в его тоне. Ему нравится, что он оставил на мне свои следы. Мне это тоже нравится. Что это делает со мной?

“Я не могла нормально сидеть со вчерашнего дня”. Я хотела поныть, но это вышло с придыханием.

“Хорошо. Я был в твоих мыслях, как и ты была в моих.”

Он думал обо мне?

Я не могу это анализировать. Его рука опускается на мою задницу. Жестко.

“Аааа!” Я вскрикиваю, когда жало пронзает удовольствие прямо до глубины души, и слезы наворачиваются на глаза. Как что-то настолько болезненное может быть таким приятным?

“Это за опоздание”. Шлепок . “Ты больше не опоздаешь, малышка, а?”Шлепок.

“Нееет!” Я кричу, а затем заглушаю нуждающийся звук кожей. Я почти уверена, что он может почувствовать мое возбуждение, если просто раздвинет мои сжатые бедра. Мое сердце пульсирует, а соски соприкасаются с бюстгальтером.

Всего три шлепка, и я такая распутная, что уже чувствую напряжение внизу живота. Как будто боль усиливает мое удовольствие.

Доминик возвращается к массированию моей задницы, и я стону от жжения. Его прикосновения производят успокаивающий, сюрреалистический эффект.

Другой рукой он сжимает мои волосы в кулак и оттягивает мою голову назад, так что я смотрю в его наказывающие глаза сквозь расплывчатое видение. “Не заглушай свои крики из-за меня. Никто тебя не услышит, кроме меня.” Его палец опускается у меня между ног, и я всхлипываю, когда он касается моих чувствительных складочек.

Доминик хмыкает. “И я хочу услышать, как ты кричишь, малышка”.

Я лихорадочно киваю, потому что, по-видимому, я теперь немая. Он добавляет еще один палец, и я стону. Он не сводит с меня горящих глаз. Эти темно-коричневые оттенки заставляют меня хотеть свободно впасть в грех. Они заставляют меня хотеть делать то, что, как знает мой мозг, я не должна хотеть.

Доминик продолжает накачивать меня. Я долго не протяну. Я не могу. Я была настолько готова, что получил всего три удара. Мрачный взгляд его глаз вызывает мучительное удовольствие.

“Покажи мне свою тьму, детка”. Он шепчет мне на ухо. “Упади. Я поймаю тебя”.

Я верю. Dieu. Я просто делаю. Я сжимаюсь вокруг его пальцев так сильно, что у меня выворачивает внутренности. Я кричу от облегчения и падаю. Я просто влюбляюсь. Потому что, по-видимому, я доверяю Доминику поймать меня.

Он отпускает мои волосы, но не убирает руку с дивана. Моя голова падает на его ладонь, когда я тяжело дышу. Мое тело все еще содрогается от последствий душераздирающего оргазма.