Корона Тафелона

А святой-то человек именем Заступника её звал! Ох, грех какой! Ох, нехорошо. А что делать? Сожрёт её господин Корн. Ох, сожрёт.

Зашуршали кусты. Кая заполошенно повернулась, но там никого не было.

Показалось. Господину Корну-то недосуг, небось. А то ведь он бы мог. Обернётся волком да проследит, хорошо ли Кая слушалась. А что Кая сделает?

Издалека послышалось пение. Голос чужой, слова чужие, а только весёлые. И слушать приятно. Добрый голос. Чужой, а добрый. Не стоит его слушать. Матушка говорила, чужие всегда так. Сперва добрые, а потом… как оборотни. А, может, это и есть оборотень…

Тяжело дыша, Юлди уселся на лежащую в углу солому. Нож сломался, но яму он выкопал. Достаточную, чтобы ухватить бревно двумя руками. Заступник не оставит его в беде, Заступник придаст сил. Шутка оборотней затянулась и всё меньше походила на шутку. Упрятать пастыря под землю! Ещё и кадушка эта… тьфу! Дайте только выбраться отсюда. Он сокрушил языческого жреца, посрамил его ложных богов, а ведь Князь-Жрец в самом деле кого-то призывал… Монах поёжился, вспоминая видения, которые являлись ему в колдовском тумане. Но он выдержал вражьи нападки. Корн и его дружки пожалеют, что с ним связались.

Помолившись и отдохнув, монах подошёл к выкопанной яме. То, что он собирался совершить, казалось невозможным. Нужно быть оборотнем или и вовсе вампиром, чтобы выворотить из стены нижнее бревно. Но у них нет веры, а у него, у Юлди, есть. Монах покрепче ухватился, поднатужился и дёрнул. Ничего не вышло. Юлди попробовал снова. От рывка у него разжались руки и он упал на спину. Снова подступало отчаяние. Сколько оборотни его здесь продержат? День? Два? Или решат, что, не сумев выбраться, он недостоин их поучать, и бросят здесь навсегда? И воду он разлил, ничего не осталось. Юлди стало страшно и он разозлился. На себя, на оборотней, на бревно, на стену… Он не позволит над собой смеяться! Он не даст посрамить Заступника! В ярости ухватив бревно, Юлди дёрнул… Спину пронзила мучительная боль. Но бревно одним концом вылезло из-под стены! Монах возблагодарил Заступника, удвоившего слабые человеческие силы. Ничего. Всё получится. Заступник всегда помогает своим слугам.

Фатей нарочно запел. Чтобы девушка не боялась. Напугает девушку, убежит, расскажет — плохо будет. Надо, чтобы не рассказала. Надо, чтобы сама с ним заговорила!

Чужак оказался совсем нестрашный. Таких людей Кая уже видела, они водили свои караваны мимо их дома. Господину Корну они платили за право раскинуть свои шатры, за выпас коней и за пропуск без обид через его земли. Дальше на западе они продавали товар и шли обратно. Говорили, они много золота везут на восток. И с востока много везут. Чужак был молод, у него были очень чёрные волосы и такие же чёрные глаза. На поясе меч кривой. Одет был и вовсе чудно. Штаны широченные, а на голове шапка платком повязана. Говорили, они из тех земель идут, где деревья не растут и одна трава кругом. И воды мало. Как только живут?...   Чужак ткнул себя в грудь и сказал:

— Фатей.

Кая кивнула, но своё имя называть не стала. Про себя он, видать, пел. Чужак широко улыбнулся.

— Куда идёшь, красавица? — спросил он. Говор у чужака был странный, но знакомый. Так все они говорили, кто с востока караваны вёл.

— Куда глаза глядят, а с утра глядели куда надо! — отозвалась Кая. Фатей засмеялся.

— А откуда идёшь, красавица?

— Где гуляла, там уже не найдёшь.

— А зачем искать? Вот ты, передо мной стоишь.

— И впрямь стою, — посмотрела на свои ноги Кая. — Это дело поправимое. Некогда мне стоять-то.

Она двинулась по тропинке прямо на Фатея. Тот белозубо улыбнулся и пошёл спиной вперёд. Кая аж засмотрелась. Тропинка-то петляет, а он все повороты повторяет и ни разу в дерево не врезался!

— По-людски-то ходить не умеешь? — спросила она.

— А я не по-людски? — удивился Фатей. — Я по-людски. Иду — на тебя гляжу. Глаза твои вижу. Хорошо! Нет, нет, не отворачивайся, красавица! Ты отвернёшься — я умру. Вот сей же час умру. Не веришь?

Он упал посреди тропинки. Кая не выдержала, рассмеялась.

— Вставай, — сказала она. Протискиваться среди кустов, чтобы обойти этого нахала, не хотелось, а если переступать, так небось под юбку заглянет.

— Не встану! — прижал руки к сердцу Фатей. — Умру — не встану!

Он потянулся к её босой ноге, но Кая поспешно отпрыгнула. Фатей вскочил на ноги.

— Не сердись, красавица, — сказал он уже без смешинки. — Не сердись. Всё возьми, только не сердись. Хочешь — голову возьми! Не хочешь? Браслет возьми! Голову не бери, плохая голова, браслет возьми, хороший браслет.

Он в самом деле снял с руки браслет замечательно-тонкой работы и протянул девушке. Искушение оказалось слишком велико.

— Возьми, красавица, — сказал Фатей, надевая ей украшение на руку. — Скажи, что простила.

Кая не ответила, вытянула руку, любуясь браслетом. Ах, тот был хорош! А если спросят, где взяла? Она заколебалась, но Фатей как будто почувствовал её сомнения и накрыл украшение рукой. У него была шершавая ладонь и горячие пальцы. Кая отдёрнула руку.

— Подруг позови, подругам подарим, — обещал Фатей. — Для красивой девушки ничего не жалко. У такой красавицы и подруги красивые, да?

Кая неуверенно кивнула. Очень ей надо, чтобы надутая Граська такой же браслет носила!

— Хочешь — тебе новый платок подарим? — предложил Фатей, продолжая улыбаться. — Как небо платок, как твои глаза. Ничего не жалко, только улыбнись. Завтра приходи — подарим. Я подарю. Я такие глаза во сне видел. Проснулся, на базар пошёл, платок купил. Клятву дал. Увижу глаза — подарю платок! Пошёл гулять — платок в шатре оставил!

Кая напряглась. Сейчас скажет, мол, пошли в шатёр, я тебе там платок подарю… знает она эти шуточки! Но Фатей как ни в чём ни бывало продолжал:

— Ты скажи, куда идёшь. Я только за платком схожу.

Девушка представила, как этот чужой человек является за ней на двор господина Корна, и замотала головой.

— Некогда мне, — грубо ответила она и спохватилась. Она же тут в лесу стоит, господин Корн, небось, решит, что она со святым человеком разговаривала!

Девушка оттолкнула Фатея и бросилась бежать по тропинке. Он почесал в затылке. Что такого сказал? Ту ли девушку нашёл? Или не ту? Зачем по лесу гуляла? Или к дружку бегала? Не похоже вроде.

Он в отдалении последовал за бегущей девушкой. Васса быстрее. Васса — как вихрь! А эта только себе мешает. Зато юбку подхватила, ноги мелькают — хорошо. А бежит она не в деревню, а на двор к мохнатым. К Корну бежит. И видно — не от Фатея бежит, а домой торопится. Хорошо. Побродить тут надо. Вдруг кто ещё от Корна в лес пойдёт. И за платком сходить, да. За платок жадный Витак много хочет. Фатей его для Вассы торговал. А ну как на два платка не хватит? А ну как и на один не хватит? Иргаю сказать? Он же не для себя, он для дела. А девушка хороша. И глаза — ух! — как небо. Как платок этот. А Вассе он лучше зайца с охоты принесёт.

Поразмыслив, Фатей повернул обратно в лес. Если по тропинке обратно пойти, можно выйти, куда там девушка ходила. Тогда и платок можно не дарить. Или подарить. Уж больно девушка хороша.

Фатей углубился в лес. Солнце ещё только поднималось по небу, лучи косо подсвечивали листву. Рядом с тропинкой виднелась прошлогодняя жухлая трава. Беззаботно пересвистывались птицы. Хорошо! Фатей принялся передразнивать птичье пение. Получалось до того похоже, что пернатые певцы слетались к тропинке, пытаясь перепеть нахала.

Насвистывая, Фатей отмечал все звуки леса, все шорохи в траве или ветвях.