Страница 54 из 80
Наконец, Уайзман завербовал другого агента, своего друга и опытного британского шпиона У. Сомерсета Моэма. Моэм, известный писатель, отправился в Петроград под видом сбора материалов для новой книги.[674] Он также отправился, вооруженный рекомендательными письмами, одно из которых адресовано Чарльзу Крейну.[675] Через Готтейла Уайзман связался с Крейном, находившимся тогда в Петрограде, уже 3 мая.[676] Готтейл призвал Крейна "встретиться с некоторыми лидерами еврейской общины и сообщить им, насколько сильно мы, евреи в Америке, считаем, что их помощь должна быть оказана всеми сторонами нового режима". Позже Моэм снабдил Уайзмена отчётом от 11 сентября, в котором упомянул о встрече с человеком Крейна Сэмюэлем Харпером. Моэм посчитал его "слишком уверенным в своей информации, которую он получает из источников, которые когда-то были надёжными, но теперь не имеют отношения к текущей политике".[677]
Наиболее интригующим, как упоминалось ранее, является сообщение Моэма о том, что "главным немецким агентом в России является Макс Варбург... брат Пола Варбурга".[678] Возможно, возникла путаница с другим братом Варбурга, Фрицем, который действительно служил немецким "финансовым атташе" в Стокгольме и был известным "главой немецкой шпионской системы за пределами Германии".[679] Или, может быть, брат Макс был именно тем, кем утверждал Моэм. Согласно информации, полученной американской военной разведкой, даже Феликс Варбург, партнёр Шиффа по оказанию помощи евреям, "руководил и финансировал" русскую дезорганизацию вместе с другими немцами через Стокгольм.[680] В других сообщениях утверждалось, что братья Макс и Пол каким-то образом оказались "на дне" большевизма.[681] Источником последнего заявления, между прочим, был Казимир Пиленас, тот самый, который донёс на Троцкого Уайзману.
План Уайзмана был направлен не столько на сбор разведданных, сколько на распространение пропаганды. В последнем отношении это, по-видимому, был полный провал. В начале 1918 года Уайзман, под некоторым давлением, представил краткий отчёт о достижениях своей "разведывательной и пропагандистской работы в России".[682] Его вывод заключался в том, что "ситуация в России полностью вышла из-под контроля, и никакая пропаганда или организованная поддержка, предпринятая союзниками, не сможет остановить подъём большевизма". Он также отметил, что "один из наших агентов из Америки — хорошо известный международный социалист, который был сразу принят большевиками [sic] и допущен к их конференциям". Можно было бы легко представить Троцкого в этой роли, если бы не тот факт, что Уайзман тут же добавил, что тот же агент позже "вызвал Троцкого [sic] на публичную дискуссию".
Или, может быть, Уайзман просто следил за тем, чтобы никто не получил правильного представления. Помните, что он был единственным человеком, который действительно знал, кем были его агенты, чем они занимались и куда шла от них информация. Всё это возвращается к щекотливому вопросу о том, на кого Уайзман работал. В свете обвинений в том, что он действовал вопреки интересам Британии и Антанты во время войны, это вызывает некоторые интересные вопросы. Было ли простым совпадением, что секретный фонд Уайзмана был создан как раз перед тем, как Троцкий объявил о своей лояльности Ленину и был "принят большевиками и допущен на их конференциям"? Помните, что послевоенная награда Уайзмана будет получена не от правительства Его Величества, а от "Kuhn Loeb". В конце своего меморандума сэр Уильям порекомендовал, что в будущем "мы должны сосредоточиться на каком-то особом объекте, а не на попытке общей политической поддержки", и предложил выдвинуть "новые предложения". Одним из них была бы отправка Сиднея Рейли обратно в Россию.
Джон Рид, революционер от истеблишмента
Джон Сайлас Рид был рок-звездой американского радикализма. Типичный "романтик-революционер", он умер молодым, оставил после себя более-менее красивый труп и был похоронен рядом с Кремлём. Как революционер, он представлял собой знакомую фигуру. Выходец из богатой семьи, выпускник Гарварда и бонвиван, он не имел ничего общего с угнетёнными пролетариями, чьё дело он отстаивал. Коллеги-левые не без оснований подозревали его в самодовольном дилетантизме, а некоторые, возможно, подозревали его в худшем. Как отметил Энтони Саттон, Рид был "революционером от истеблишмента", у которого никогда не было недостатка в богатых, влиятельных друзьях, которые приходили на его защиту, и который никогда не терял привилегий своего класса, даже нападая на него.[683]
14 августа 1917 года Джон Рид получил новый американский паспорт для поездки в Россию. Целью поездки, как указано в заявлении, была "работа в журнале". Учитывая его известный радикализм, заявление вызвало некоторое беспокойство в Вашингтоне, и его досье содержит пару интересных вложений. Первым был отчёт в Бюро расследований от Ричмонда Леверинга, бизнесмена с Уолл-стрит, имеющего офисы на знакомом Бродвее 120. Леверинг процитировал "конфиденциальный источник", который описал Рида как "яростного писателя-социалиста", который сообщил информатору "на основе абсолютной секретности", что истинной целью его поездки было участие в антивоенной социалистической конференции в Стокгольме. Леверинг передал досье в манхэттенское отделение Бюро расследований. Вопрос заключался в том, следует ли отклонить ходатайство Рида. Одной из проблем был его статус в соответствии с новым законом о выборочной службе. Он зарегистрировался для призыва в июне, но объявил себя "отказывающимся от войны по соображениям совести".[684] Результатом стало второе приложение — письмо от генерал-маршала армии США, который заявил, что военное министерство "не возражает против выдачи ему паспорта".
Обложка паспорта указывает на три вещи: во-первых, Рид был в контакте по крайней мере с одним правительственным информатором, которого он посвятил в свою тайну; во-вторых, этот информатор был близок к важному нью-йоркскому бизнесмену; в-третьих, когда их спросили, у армии не было никаких возражений против его поездки, несмотря на его заявленную оппозицию войне. Всё это стоит иметь в виду в свете будущих событий.
После захвата Петрограда неспокойной осенью 1917 года Рид быстро отождествил себя с большевиками и записал их приход к власти в своих знаменитых "Десяти днях, которые потрясли мир". Он вскочил на подножку красному режиму и стал работать в Бюро международной революционной пропаганды. Последнее функционировало при народном комиссариате иностранных дел, возглавляемом Троцким. Горячая поддержка Ридом большевиков сделала его изгоем для некоторых американцев в российской столице, в том числе для посла Фрэнсиса, но не для всех. Рид поддерживал тесные, а иногда и любопытные связи с другими официальными лицами США, в частности с Рэймондом Робинсом, Уильямом Ф. Сэндсом и Эдгаром Сиссоном. Все они, в той или иной степени, имели связи с американской разведкой.
В Петрограде леворадикальный Робинс включил Рида в платёжную ведомость Красного Креста. Робинс стал ещё одним поклонником большевиков, особенно Троцкого, которого он приветствовал как "настоящего сукина сына, но величайшего еврея со времен Христа".[685] Более того, Робинс окружил себя тремя русскими переводчиками и секретарями, двое из которых, Александр Гумберг и Борис Рейнштейн были "американские большевики", обсуждавшиеся в пятой главе. Третий, капитан Иловайский, тоже был убеждённым большевиком. Распространённое мнение состоит в том, что Рид взялся за эту работу, потому что ему не хватало денег, но, возможно, здесь было замешано нечто большее. Среди прочего, это давало ему канал связи с Троцким и всей большевистской иерархией.
674
WWP, 10/255, Уайзман — Готтейлу, 30 июня 1917 года.
675
Фаулер, 115.
676
WWP, 10/255, Готтхейл-Крейну, 3 мая 1917 года.
677
WWP, 10/257, “Сводка сообщений, полученных от агента в Петрограде”, 3.
678
Там же.
679
MID, №10080-342, 12-24, ИО-Нью-Йорк, 2 июля 1918 года.
680
MID, №10087-22, Выдержка из письма военного атташе США, Стокгольм, 20 февраля 1918 года.
681
MID, №10058-285, 83-84, 19 февраля 1919 года.
682
WWP, 10/261, “Разведывательная и пропагандистская работа в России с июля по декабрь 1917 года”, 19 января 1918 года.
683
Саттон, "Уолл-стрит", 137.
684
Рида зарегистрирован в качестве призывника 5 июня 1917 года.
685
Кеннан, Россия выходит из войны (1956), 422.