Страница 9 из 55
Он же обязан будет, по возвращении своем донести мне о приеме, коим от вас удостоен будет, и взаимных расположениях Вашего Высокостепенства, дабы я и на будущий год мог иметь удовольствие отправить к вам своего посланного с дружественным приветствием и с засвидетельствованием моего особливейшего почтения.
Впрочем прося Бога, да украсит дни жизни вашей, блистательною славою и неизменяемым благополучием, честь имею пребывать истинно вам усердный и доброжелательный.
Подлинное подписал: Генерал от Инфантерии Ермолов.
2. Копия с письма Майора Пономарева.
Высокостепенному, Высокопочтенному и знаменитейшему обладателю Хивинские земли желаю много лет здравствовать.
Высокославной, могущественной и пресчастливейший Российской Империи Главнокомандующий, в Астрахани, в Грузии и над всеми народами обитающими от берегов Черного до пределов Каспийского моря Алексей Петрович Ермолов, желая с живущими при береге Каспийского моря Туркменами завести торговую связь послал меня к ним. — Связь сия тем более увеличится может, когда Ваше Высокостепенство соедините желание свое с намерением Главнокомандующего нашего, тогда совершенно осчастливите народ, заслуживающий толь высокого обоюдного покровительства; что всего легче учинить, когда чрез землю их позволите вашему народу провозить свои товары к Балканскому Заливу куда и Российские купцы приезжать будут. Чрез что караваны скорее доходить могут в Астрахань, но главное, избегнуть тех грабительств и притеснений какие претерпевали они, проходя Киргиз-Кайсацкие Орды. — Уже давно Российской народ знаком с вашим и всегда в связи дружеской находился, для того Главнокомандующий почел за нужное отправить к вам особого своего чиновника Николая Николаевича Муравьева засвидетельствовать толь знаменитому владетелю Хивинские земли свое искреннее уважение, а сверх того поручил ему и словесно от себя разные дела вам объявить. — Я радуясь сему случаю, поспешаю отправлением сего чиновника к вам; чрез которого свидетельствую Вашему Высокостепенству мое униженнейшее высокопочитание, желая искренно, дабы в благополучное время владения вашего, толико славное, взаимное дружеское сношение связалось цепью сплетенною из роз неувядаемых и восхвалено песнями громогласных соловьев из Царства всех утех и райских наслаждений. — Имею честь остаться вашим покорнейшим слугою.
Подлинное подписал: Майор Пономарев.
Сентября 18. Ввечеру когда уже все было готово к моему отъезде обрадованы мы были известием о Шкоуте Санкт Поликарпе, привезенным к нам через гребное судно с него прибывшее. — Шкоут оставался за противными ветрами близь островов Челекени и Огурчинского, и нуждался в пресной воде. Известие о Шкоуте переменило прежнее наше намерение и гребное судно было тотчас возвращено обратно, с двумя бочками воды и предписанием к Лейтенанту Остолопову не замедлить прибытием в Красноводск, — в тот же самый вечер я съехал на берег и ночевал в прибрежных двух кибитках у старика Кюл-Яршик Софи; — меня проводили на берег Священник наш, Лейтенант Линицкой и Мичман Юрьев.
Я имел весьма мало надежды возвратиться; но был довольно покоен, потому что уже сделал первой шаг к исполнению той трудной обязанности, которую на себя принимал и совершенно положился на благость Творца{35}.
Сентября 19. Я оставил берег. — Проводник мой Сеид жил в кочевье при колодцах Суджи Кабил; он прислал ко мне 4-х верблюдов с родственником своим Абул Гуссейном, — достали еще двух лошадей, и таким образом я отправился в степь. — При мне находились только переводчик Армянин Петрович, и денщик мой. Недостаток в людях заменил я добрым штуцером, пистолетом, большим кинжалом и шашкою, которые во всю дорогу с себя не снимал. Петрович был человек очень усердный, преданной мне и веселого нрава, — к сему имел довольно странную наружность и охоту забавлять других; шутливостью своею он не редко развеселял меня в самые грустные минуты.
Киат и Таган Ниас провожали меня до Сеидовой Обы. — Поднявшись на высокие скалы составляющие берег Балканского заливы, я увидел обширную степь, чрез которую лежал мой путь; она покрыта местами кустарником, местами же песчана; не в большом расстоянии от берега есть колодцы солоноватой воды, при которых находятся Туркменские кочевья. — Произрастений и трав совершенно никаких не видно; однако же по сим голым равнинам пасутся стада верблюдов и овец питающиеся сухими кустиками, растущими местами по степи. Беззаботливые и ленивые Туркмены кое как продовольствуют себя хлебом, покупаемым в Астрабаде или Хиве, и верблюжьим молоком. — Промысел их воровство; похищая людей из Астрабада, они продают их в Хиву и выручают за них большия деньги.
Поднявшись как выше сказано на скалу, я заехал к знакомому мне старшине Мулле Каибу, которой угостил меня верблюжьим молоком. — Отправившись от него, проехал мимо нескольких кочевьев, имея в стороне не большия возвышения, которые должны быть отрасли Балканской горы, и перед вечером прибыл в Обу Сеида, населенную Туркменским племенем Келте, поколения Джафар-Бай отрасли Шереб, происходящей от народа Иомудского составляющего одно из 11-ти главных Туркменских поколений{36}.
Сии Туркменские поколения рассыпаны по всей степи начиная от Каспийского моря почти до самых Китайских пределов. — Они разделяются на множество мелких отраслей, из коих в каждой есть избранный старшина, которому народ повинуется, или лучше сказать, которого народ уважает по старости лет, по разбойническим доблестям его, или по богатству.
В Обе Суджи Кабил в которую я прибыл считается до 50-ти дворов и три колодца с хорошей пресной водой. —
Море отстоит от оной к Западу на 3 агача. {37} Я остановился в кибитке Сеида., где был принят очень ласково; кочевье сие находится в 28 верстах на N. ten О. от Красноводской якорной стоянки нашей.
Сентября 20. Я дневал в Суджи Кабиле; по сказаниям Муллов Туркменских, мы должны были в путь отправиться 12 го числа лунного месяца Зилхидже, что соответствует 21 числу Сентября; — сей день у них считается счастливым для поездки, и проводники мои никак не хотели меня прежде сего времени везти.
В последствии узнал я, что старшина поколения Келте уговаривал Сеида не ехать со мной; причиною тому была дружба сего старшины с Геким-Али баем старшиной поколения Киринджик, коего брат сперва вызывался везти меня за 100 червонцев, по которому я отказал, и нанял Сеида за 40: несмотря на все его убеждения Сеид дав мне слово, не хотел изменить ему, и против желания всех единоплеменников принял меня к себе. — Редкой поступок сей несоответствующий бесчестным правилам коими руководствуются Туркмены, имел причиною внушения Киата, которой пользуясь доверенностью между Туркменами, и надеясь после счастливого возвращения моего успеть в видах своих относительно нашего правительства, уговорил Сеида ехать, и по прибытии моем в Суджи Кабил два раза ездил к вышеупомянутому старшине в кочевье. — Нрав Сеидов был может быть еще из лучших между Туркменами мне знакомыми; он был груб в обращении, не весьма дальновиден, но постоянен, решителен и отважен, притом же хороший наездник и славен разбоями производимыми им в Персии. — В течении сих записок видны будут некоторые прекрасные черты его нрава и между тем другие поступки столь противоречущие первым, что оных никак бы нельзя приписать тому же самому человеку. — О нем рассказывают следующее: Когда Сеиду было 16 лет, то поехал он однажды в поле с престарелым отцом за три дни езды от своей кибитки, и нечаянно встречен был толпою конницы поколения Теке им неприязненного. — Отец его ехал на добром коне, а Сеидова лошадь едва тащилась, — не имея надежды спастись старик слез, и отдавая лошадь свою сыну, говорил ему: Сеид я уже стар и довольно жил, ты молод, и можешь поддержать семейство наше, прощай спасайся, а я здесь останусь; Сеид отвечал старику обнажив саблю, что если он не хочет сам спасаться, то погубит их обеих и все семейство осиротеет, потому что он намерен в таком случае защищаться, и сам соскочил с лошади. — Краткость времени и приближающийся неприятель не позволили им более спорить, они решились спасаться всякой на своем коне; — наступившая ночь укрыла их от неприятеля и отец его сознавался в присутствии всех единоплеменников, что сын превзошел его в храбрости.
35
{35} Во время путешествия моего во внутренности сих земель, я был очень затруднен вести дневные записи и потому, что меня почитали за лазутчика, для чего и принужден был записывать виденное мною украдкою и разными знаками дабы Хан ежели бы ему записки сии попались не мог их разобрать, и потому большую часть поверял своей памяти.
36
{36} Смотри таблицу Туркменских поколений.
37
{37} Агач равен Немецкой мили или 7 ми верстам, слово сие Персидское и в Турецком языке означает дерево и палку.