Страница 22 из 55
Хан.
Говори теперь.
Я.
Главнокомандующий наш желая вступить в тесную дружбу с Вашим Высокостепенством, хочет войти в частые сношения с вами. Для сего должно сперва, утвердить торговлю между нашим и вашим народами в пользу обеих держав. — Теперь керваны ваши ходящие через Мангышлак, должны идти 30 дней почти безводной степью, трудная дорога сия причиною что торговые сношения наши до сих пор еще очень малозначительны. Главнокомандующий желал бы, чтобы керваны сии ходили к Красноводской пристани что в Балканском заливе; по сей новой дороге только 17 дней езды и купцы ваши всегда найдут в предполагаемой новой пристани Красноводской несколько купеческих судов из Астрахани, с теми товарами и изделиями, за которыми они к нам ездят.
Хан.
Хотя справедливо, что Мангышлакская дорога гораздо долее Красноводской; но народ Мангышлакской мне предан и поддан; прибрежные же Иомуды живущие к Астрабаду по большой части служат Каджарам, и потому керваны мои подвергаться будут опасности быть ими разграбленными, — я не могу согласится на сию перемену.
Я.
Таксир{72} когда вы вступите в дружественные сношения с нами…….
…….. — тогда неприятели ваши будут нашими,…….
Долее говорил я.
Слава оружия Вашего Высокостепенства слишком мне известна, но что же прикажите отвечать Главнокомандующему нашему желающему, дружбы вашей; он приказал просить у вас доверенного человека, дабы угостив его, по возвращении, он мог известить вас о благорасположении Главнокомандующего. По прибытии же в отечество, я буду тотчас отправлен для донесения Государю Императору О приеме мне здесь оказанном и об ответе данном Вашим Высокостепенством.
Хан.
Я пошлю с тобой хороших людей, и дам им письмо к Главнокомандующему, — я сам желаю, чтобы между нами утвердилась настоящая и неразрывная дружба. — Хош Гелюбсен.
Последнее слово сие означало, что мне должно было раскланиваться. Я поклонился и пошел, меня повели в Гернюш Хане, за мною следовали Ходжаш Мегрем и Мехтер Ага, и вскоре принесли ко мне на нескольких подносах сахару и плодов; я побыл тут с полчаса, в течении сего времени Мехтер Ага расспрашивал меня о сношениях России С Персией, и о силах наших в Грузии, — я отвечал, что у нас там до 60,000 Русского регулярного войска; что сверх того можем столько же набрать иррегулярной обывательской конницы из славных наездников состоящей.
Вскоре вошел к нам Юз Баши, за ним человек нес халат из золотой парчи подаренный мне Ханом, которой надели на меня, перепоясав богатым кушаком, из Индейской золотой парчи, дали за пояс кинжал в серебряных ножнах, и сверх всего накинули на меня род ризы с короткими по локоть рукавами, сшитую из Русской парчи, переменили шапку на другую по хуже, которую мне Хан дарил, и повели опять к кибитке его. Начался тот же самой обряд, после чего помолчав несколько, Хан приказал мне повторить все сказанное снова, я ему опять все пересказал, и он мне тоже самое отвечал.
Хан продолжал я, скажите мне чем могу заслужить благорасположение, которое мне изъявляете, — я бы счастлив был если б на будущий год опять мог приехать к вам с препоручениями от нашего Главнокомандующего, дабы показать вам преданность свою.
Ты приедешь если тебя пошлют отвечал он — и моих Послов ты вручишь в полное распоряжение Главнокомандующему, — если он захочет то может даже послать их к Государю.
Я возвратился к большим воротам, где был для меня приготовлен прекрасный серый жеребец, Туркменской породы, меня посадили на него, Туркмены мои вели его под узцы с двух сторон, двое подле стремян шли; народу было множество так, что переводчик мой Петрович шедший пешком не мог за мною следовать.
Я говорил с Ханом как можно громче и стоял вольно, приближенным его привыкшим к рабству и подлости сие весьма странным казалось и они во все время моего с ним разговора с неудовольствием на меня глядели. Народ провожал меня до моей комнаты. — Вскоре пришел Ходжаш Мегрем, с суконными халатами для людей моих, — Сеиду очень не нравилось что ему дарили красной кафтан из толстого сукна на ровне с товарищами его, он хотел отказать подарок, но не посмел, Ходжаш сообщил мне некоторые препоручения данные ему ко мне Ханом. Он сказал мне также, что у Хана есть пушечной мастер из Царьграда, которому он на днях приказал отлить пушку коей бы ядро весило 2 пуда.
Мне тут же объявили что я теперь свободен и могу назад ехать, отобрали всех слуг, и оставили одного; любопытные толпы народа ко мне теснились, и если б не Юз-Баши, то бы с трудом от них отделался; мне также бы весьма трудно было без содействия его из Хивы выехать, потому что ни лошадей и ничего совершенно у меня не было.
За неимением первых я принужден был переночевать в Хиве, будучи очень счастлив благополучным окончанием данного мне поручения; возвратившись от Хана послал к нему просить позволения подарить трех первых особ в Ханстве, и послал им т. е. Мехтер-Аге, Куш Беги, которого в Хиве не было, и Ходжаш Мегрему еще по куску сукна, шелковой материи и по одним часам, сколько я ни старался но не мог видеться с Султан Ханом, известным соединением в 1813 году трех между собой враждебных поколений Туркменов, и действовавшим с ними против Персии.
При раздаче остальных подарков, я позвал Юз-Башу и просил разделить их по достоинствам лиц, — ему очень понравился стеклянной кальян, которой у меня еще оставался, он ни в чью долю не поместил его, и сказал мне, чтобы надевши шапку на глаза, я подумал кто больше всех заслуживает сего подарка, — я ему отдал его. Ат Чапар прежде мучил меня о подарке, я ему дал небольшой отрезок сукна, подарком сим он был недоволен, ушел сердитый и более не возвращался.
Я слышал что Ходжаш Мегрем представил Хану ужасные счета о содержании моем в Иль Гельди, по 2 тилла в сутки или 32 рубли на ассигнации; отец же его Ат Чапар, взял с него за меня по тиллу на день.
Глава III.
Обратный путь.
Ноября 21. Рано по утру хотел я отправиться из Хивы в крепостцу Иль Гельди, где мне должно было ожидать прибытия назначенных Ханом Посланников, того же самого Юз Баши, Еш Незера, и Якуб Бая родом Сарта, о котором было уже прежде упомянуто. — Он был человек грамотный, хитрый, и дурного нрава — Но меня еще задержали в Хиве до полудня означенные Послы, угостив по приказанию Хана, несносное угощение сие состояло из холодного плова.
В течении сего времени Юз Баши сам бегал по базару и сделал для меня некоторые покупки, наконец когда все уже было готово, и лошади оседланы я вспомнил что у двухствольного ружья моего замок был неисправен, и просил привести ружейного мастера, является молодой человек лет 20 прекрасный собою, белокурый и в чалме, по лицу его видно было что он Русской, я спросил его по Русски, знает ли он наш язык. Нет отвечал он по Турецки, взял замок, и начал говорить со мной очень хорошо то по Персидски, то по Турецки, в обхождении он был ловок и рассмотрев недостатки в замке, побежал домой, взяв с собой ружье для починки.
Я узнал от посторонних что отец его Русской, был захвачен в неволю и продан в Хиву, где приняв магометанскую веру, женился на Персиянке также невольнице, и прижил сего самого сына, которой так успешно учился, что удостоился быть Муллой, и содержит теперь своими трудами бедное семейство свое, которое даже выкупил из неволи.
Я собирался уже ехать, как упомянутой молодой человек вбежал запыхавшись и принес ружье починенное хотя и весьма дурно, несколько десятков яиц и белых хлебов, — я ему дал червонец, и не говорил с ним по Русски, чтобы не ввести его в затруднение; ружье же отдал Юз Баше, прося пересмотреть его, и если не хорошо исправлено, то велел переделать и привести мне в Иль-Гельди.
Какой то русской подводя мне лошадь шепотом ругал Хивинцев за неловкость их в приводе лошади. Ехавши через Хиву, я видел во многих местах несчастных соотечественников наших собравшихся в особенные толпы, они кланялись мне, и называли своим избавителем.
72
{72} Таксир есть титул Хивинского Хана слово сие значит вина — Магмед Рагим называется Таксир ханом или Ханом вины — вероятно Хан каратель вины.