Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 21 из 55



Он понес 9 стаканов и возвратился после полночи. — Хан был очень доволен, всякой стакан пересматривал — и сказал жаль, что стекло сие не прислали ко мне в то время когда я пил водку (он прежде много употреблял оной; но теперь оставил, перестал даже и кальян курить, запретив куренье оного подданным своим, — он узаконил разрезывать рот по уши тому кто, его нарушить). — Не менее того запрещение сие не строго соблюдается.

Хан знает что некоторые из приближенных его курят, но делает как будто бы сего не замечает.

Многие из Хивинцев вместо табаку курят траву называющуюся Бенг. — Трава сия очень вредна и не привыкший оную курить впадает от нее в беспамятство.

В числе подарков посланных к Хану был стеклянной кальян, коему он очень удивлялся, и спрашивал у Юз Баши какая это вещь, но он не смея назвать ее, отвечал что это сосуд, для хранения уксуса, до которого Хан большей охотник.

Зажигательное мое стекло чрезвычайно удивляло Хивинцев; многие приходили нарочно смотреть его, и уверяли что такие чудесные свойства нельзя приписать стеклу, и что это непременно должен быть горной хрусталь.

Ноября 18 и 19. Чисел я все еще находился под крепкой стражей, и никто не смел ко мне приходить без позволения.

Я вспомнил что в бытность мою в Иль Гельди, Давыд говорил мне, что когда приеду в Хиву, то приставлен будет к одной из дверей моей комнаты Русской, для подслушивания моих речей, и осмотревшись я действительно нашел сию дверь, она была заперта, и слышан был даже за ней человек, — я нарочно садился подле двери, и разговаривал громко с переводчиком о военных достоинствах Магмед Рагим Хана, о силе его, и преимуществе Хивинского народа над Персиянами и проч. 3 дни меня выслушивали и доносили о сем владельцу.

В течении сего времени, невзирая на все вежливости мне оказываемые, я довольно скучал, потому что был в неволе и опасался чтобы Хан не отправился опять на 3 месяца на охоту, зная что у него уже все было готово к походу.

Первой Министр и пристава до такой степени были ласковы, что видя меня скучным, привели некоего Муллу Сеида, человека лет 40, очень умного, и имеющего всю веселость и ловкость Европейца, он шутил очень приятно, играл в шахматы, как я еще ни одного игрока не видал, (игра сия в большем обыкновении в Хиве).

Мулла Сеид жил подаяниями от первых чиновников Ханства, он с ними проводил вечера, играл в шахматы, сочинял стихи, читал книги, и рассказывал сказки, и проч. Он в самом деле знал хорошо по Арабски, по Персидски и по Турецки, говорил ясно, и очень приятно, знал древнюю Историю Востока, и рассказывал ее с жаром, мешая в рассказы свои приличные стихотворения из лучших сочинителей. — Он говорил мне шуткой что имея дом свой в предместии, уже 14 лет В нем не был, а все ночевал по гостям у знатных в Хиве; жаловался на нынешние времена, говоря, что Хан необычайно строг, и не позволяет ни водки пить, ни бенгу курить. Он занял меня до 2 часа утра.

Ноября 20. Перед вечером Ходжаш Мегрем прислал Сеид Незера звать меня к Хану. Я оделся в полной мундир не снимая Хивинской шапки, вместо настоящего воротника своего я пришил красной, опасаясь, чтобы кто нибудь из находящихся при Хане Русских не узнал рода службы моей по воротнику.

Юз Баши предупредил меня что по Хивинским обычаям нельзя в сабле к Хану представляться, а без оной я к нему идти не хотел; почему и просил его сказать о сем Хану, — вы этим все дело испортите отвечал Юз Баши, Хан теперь в хорошем расположении духа: я лучше доложу ему что у вас не сабля а длиной нож (у меня была не сабля, а Черкесская шашка), Юз Баши пошел, скоро воротился говоря, что Хан приказал меня просить придти к нему без оружия, единственно для того, чтобы не нарушить их обычая. -

Я согласился уважить сию просьбу, дабы успешнее исполнить вверенное мне поручение.

Юз Баши и пристава шли впереди, несколько Есаулов, с толстыми дубинами разгоняли толпящийся передо мною народ, все крыши были покрыты любопытными, — и сей раз также слышаны были жалобы некоторых соотечественников наших скрывающихся в толпе. Я шел таким образом с ? версты узким переулком, до ворот дворца Ханского, у коих меня остановили, между тем пошли к Хану с докладом и скоро воротились с приглашением идти во Дворец. Кирпичные ворота дворца сего были очень хорошо и со вкусом складены. Я вошел на первой двор, он не велик песчан и обнесен нечистыми глиняными стенами, около которых сидело 63 Киргизских Посла, приехавших на поклон к Магмед Рагему поесть, получить по кафтану из толстого сукна, и возвратиться.

Второй двор несколько по менее и заключает Арсенал Ханской; на оном находятся 7 орудий с лафетами, сделанные и окованные по нашему, и лежащие одно на другом с изломанными колесами; мне дали их заметить.



Я взошел на третий дворик где собирается их совет, в покое называемом Гернюш Хане,{71} с сего дворика привели меня в коридор, при входе которого стояли несколько Ханских слуг. Коридор был крыт камышем, стены земляные, пол грязной и неровной, — выходя из оного я спустился двумя ступенями на 4 двор, по более первых трех, но всех грязнее, кое где росли степные травы, а на средине двора стояла Ханская кибитка.

Спускаясь с ступеней подошел ко мне какой то человек, в засаленном тулупе, — по рванным ноздрям можно было видеть что он Русской, бежавший из Сибири — он схватил меня за шарф сзади и хотел вести.

В ту минуту подумал я, что меня обманули и привели сюда не для переговоров с Ханом, но для казни, для чего и не позволили под предлогом Хивинского обычая идти в оружии. Я оборотился, и с сердцем спросил у него за чем он меня ухватил за шарф и, между тем замахнулся рукой, он отскочил; и Юз Баши, подошед объявил мне, что по обычаю Хивинцев Посланников должно вести к Хану, Русской снова подошел, но не смел уже меня брать за шарф подняв руку держал ее только за мною.

Я остановился перед кибиткой, в коей сидел Хан в красном халате, сшитом из сукна мною ему привезенного. — Небольшая серебряная петлица застегивалась на груди; на голове была чалма с белой повязкой, он сидел неподвижно на корассанском ковре; у входа в кибитку стояли с одной стороны Ходжаш Мегрем, а с другой Юсуф Мехтер Ага, человек старой, я его тут в первой раз увидел.

Наружность Хана очень приятна, хотя и огромна, говорят что в нем 1 сажень роста, и что верховая лошадь его более двух часов везти не может, — у него короткая светлорусая борода, голос приятный, говорит ловко, величественно и чисто.

Ставши против него, я поклонился не снимая шапки, — и чтобы не отступить от их обычая дожидал пока сам начнет говорить. Пробывши таким образом несколько минут, один из приближенных его проговорил следующую молитву. Да сохранит Бог владение сие для пользы и славы владельца — после сего Хан погладив себя по бороде, также и двое присутствующих (пристав мой Юз Баши по одаль стоял) приветствовал меня следующими словами: Хошь Гелюбсен Хошь Гелюбсен: т.е. добро пожаловать (обыкновенное приветствие Азиатцов). После чего продолжал, — Посланник, за чем ты приехал, и какую имеешь просьбу до меня? Я отвечал ему следующею речью.

«Щастливой Российской Империи, Главнокомандующий над землями лежащими между Черным и Каспийским морями, имеющий в управлении своем Тифлис, Ганжу, Грузию, Карабаг, Шушу, Нуху, Шеки, Ширван, Баку, Кубу, Дагестан, Дербент, Астрахань, Кавказ, Ленкоран, Сальян, и все крепости и области отнятые силою оружия у Каджаров, послал меня к Вашему Высокостепенству, для изъявления почтения своего, и вручения вам письма в благополучное время писанного.

Хан.

Я читал письмо его.

Я.

Сверх того он поручил мне доставить Вашему Высокостепенству некоторые подарки, которые и имел я несколько дней вперед счастье, отправить к вам. — Я имею также приказание доложить вам о некоторых предметах изустно, я буду ожидать приказания вашего для докладу об них, — когда угодно будет вам выслушать меня, теперь или в другое время.

71

{71} Место свидания, или беседы.