Скотина

Чем матушке не угодило милое землеройное — не понятно, но я поплёлся в карету. Под тряску нелепого экипажа прикрыл глаза и постарался немного расслабиться.

(Боренька, не сиди на земле, ты аристократ, а не какой-то там крот).

Хоть с какой стороны смотри — мертвец перенёс именно меня. Кинулся под машину там, где гарантированно увезут в конкретный морг. Знает про мои головные боли, опухоль, про хобби намекал. Многозначительно, но ничего конкретного. Такая операция требует серьёзной подготовки. Слежки, наблюдения не чуял, я всегда настороже. А если с помощью магии? В нашем мире нет магии. А не хотел ли мне это внушить? Перед переносом угрожал, что перейдёт к другому. У тебя не было другого кандидата, ставка на меня. Если я фигура на шахматной доске, после слов про избранного, должен вообще себя ферзём почувствовать. Можно ли спрогнозировать мои действия в этом мире? Как можно мной управлять? Зависит как долго за мной наблюдали. Если достаточно долго, могли психологический портрет составить, но насколько качественно и надёжно? Не тянет на хороший план, если только не насрать, что я тут буду делать. Как это не прискорбно, основное действие разворачивается не здесь. Я просто для отвлечения внимания, даже не пешка для размена, а козюля из носа, прилепленная под столом.

Может настоящий Боря – вот фигура? Он от чего-то сбежал? Или у него важный предмет? Что-то спрятали? Так сознание же переносили, не предметы. Важное знание? Или у него в моем мире есть миссия, как раз на пару лет. Нужна информация, просто как воздух, одни и тех же вопросы по кругу. Постучалась новая мысль – а если и не я и не Боря не важны? Если дело в другом? Тогда...

Матушка продолжала причитать, кидаясь из крайности в крайность. Её попеременно то распирала гордость за взрослого сына, то начинались стенания и заламывание рук. Надоедать начинает. Едем без Ока, поэтому в окно глазеть можно свободно, чем я и воспользовался. Проплывали дома, вывески, экипажи и редкие прохожие. Тихие сонные улицы, на окраинах всегда так. Реклама конкурса — «Приглашаются танцоры любых стилей не ниже третьей ступени для участия...». А вот ещё, как под копирку — «Если ты профессиональный садовник второй ступени, обязательно записывайся на конкурс стрижки декоративных растений». Мода у них такая что ли?

Знакомое, давно забытое ощущение, как будто я вновь в ущелье внутри грузовика, приближающегося к засаде. До первого взрыва четыре минуты. Или в полевом госпитале, готовлюсь вынимать осколки. Скоро накроет, и брезентовая палатка превратится в кровавый фарш. Я всегда ему доверял, этому чувству, и поэтому до сих пор жив. Достаточно трёх биений сердца. Раз —взгляд, два — Око, три запах. Ага, четыре — скорость. Ещё чувство опасности, нарастающее с каждой секундой. Для принятия решения информации достаточно, а значит сейчас вот сейчас должна наступить уверенность и ледяное спокойствие.

Ни уверенность, ни спокойствие не пришло. Эмоциональных якорей не хватает. Где ответственность за порученную миссию, сопереживание за людей, которым нужна моя помощь? Ничего в голову ничего не пришло, кроме гаденького — надо спасать свою шкуру.

Вариантов для действия не много. Замедлил дыхание, стиснул пальцами спицу и начал считать пульс. Мне нужен один точный укол, я не могу ошибиться. Стоп, крепости пальце не хватит. Перехватил спицу, уперев конец в камень на ладони.

На очередной кочке тарантас подпрыгнул выше обычного, и матушка сама влетела мне в объятия.

— Ой, чтоб вас всех, Боренька, держись.

Спица вошла под точно рассчитанным углом слева в поясничную область. С этой стороны очень мало нервных окончаний, в умелых руках такая инъекция малочувствительна. А если добавим жару и тряску, дело сделано. Мгновенно иглу назад, чуть не выронил, от напряжения пальцы скрутило судорогой.

— Держись сынок, приедем, велю кучера выпороть, а лучше отцу скажем, и на ворота, на ворота его. Надо же так тряхнуть, аж дыхание вылетело.

Диаметр спицы чуть меньше миллиметра, через такой прокол из абдоминальной аорты литр крови выйдет минут за пятнадцать. Прикрыл глаза, надо просто немного подождать.

Через пять минут карета вылетела на площадь, перегороженную людьми в форме. Кучер, повинуясь незримому приказу, остановился так, что коробки и подушки полетели на пол.

Я прилип носом к окошку. За живой изгородью из бравых вояк собралась приличная толпа. Большинство снимало центр, где происходило интересное. Толкались плечами, не разрывая ладоней. Око одно, второе, третье. Десяток военных в брезентовых костюмах успокаивали кого-то нехорошего. Разглядеть пациента не удавалось, тело было опутано сетями в десяток слоёв. Военные действовали слаженно, орудовали баграми, накидывали новые сети и верёвки. Заколачивали прямо в брусчатку колышки, плели растяжки, превращая тело в смесь туристической палатки с коконом гусеницы. Когда туша была упакована как китайская посылка, пара военных оставила пики и приблизилась. Один развернулся и начал позировать для фото.

Так и хотелось крикнуть — «Не стоит». Сети разлетелись в одно мгновение. Скрытая фигура распрямилась, взрыкнула и мгновенно бросилась на ближайшего солдатика. Ожидал монстра увидеть, ан нет, обычный труп, человеческий, видели и пострашнее. А то, что живой, так и живых тоже встречали. Здоровенный и суставы перекручены, судя по отваливающимся щекам — дней семнадцать-восемнадцать в этом климате. Шустроватый для своей комплекции, метра на четыре с места сиганул. Любопытно, откуда такое чудо в центре города, и ещё более интересно — на моем пути?!

Народ ревел, толпа ломилась назад, кого-то задавили явно. Монстр, впрочем, ни на кого внимание не обратил, присел над добычей и зачавкал, не обращая внимание на уколы со всех сторон. Толпа бесновалась, как на майдане, осатанелые солдаты метались и вопили.

— Фу, мерзость, — бросила матушка и отвернулась. Будто каждый день на её пути живые мертвецы людей жрут.

Беспредел на площади прекратился в одно мгновения, рядом с неизвестным монстром возник знакомый фиолетовый портал. Неспешно вылезла фигура в чёрной сутане, огляделась, почесала ниже спины, руки взметнулись вверх. Военные и ближайший народ застыли как мухи в киселе. Монстр, освободившийся от сетей, перестал трепать свою жертву и повис в воздухе. Во, сразу видно работу профессионала.

Досмотреть экзекуцию не удалось, по карете настойчиво заколотили, — Куда прёшь, в объезд, здесь до вечера будет закрыто.

Экипаж повернул, обдирая бока, и затрясся по новой узкой улочке.

Развязка путешествия была не за горами. Матушка начала чувствовать неладное, забеспокоилась. Щупала лоб, рассматривая липкий холодный пот, потрогала кончик языка.

Ага, немеет значит. Я сквозь опущенные ресницы наблюдал, как бледнеет лицо. Все признаки сильного внутреннего кровотечения.

Пора. Спокойно повернулся, махнул, привлекая внимание.

— Ладно, мама, или как там тебя, хватит кривляться.

— Что, Боренька, со мной что-то.

Я грубо изменил тональность, сказал отрывисто, выделяя каждое слово, — Где моя мать?

—Что, это ты? Ты что сделал, сынок? Как?

— Женщина, я никогда не повторяю дважды!

— Что? Я, я же...

Женщина начала дёргаться, потянулась к сумке. Наконец догадалась сунуть руку под корсет, удивленно уставилась на окровавленную ладонь, — Да ты, ты знаешь? Ты что сделал?

— Если я не услышу ответ на вопрос, через десять секунд я сломаю тебе шею.

Бессильная ярость. Взгляд затравленного хищника, бывшего в шаге от добычи. Боль и злость. Пыталась вскочить, вытягивая скрюченные пальцы, но охнула и завалилась обратно.

— Я просто хотела поговорить? Я, мы...

— Пять!

— Это проклятие, да? Ты меня проклял? — глаза женщины начали коситься в водительскую сторону.

Я отбросил пальцы, которые начали цепляться за одежду, придавил ладонью, — Не отвлекайся, кучер не поможет, он просто не успеет.