Кровь героев

— Но водка опасна не только для эвенков и других народов Крайнего Севера, — возразила Оленина. — Сколько горя она принесла в русские семьи, да и не только в русские?

— Водка — отдельный разговор, и мы еще коснемся этой темы, — сурово отозвался политик.

— К сожалению, у нас не так много времени, — как показалось Климову, не без яда в голосе напомнила ведущая Олеандрову. — Но я бы хотела, чтобы вы закончили свою мысль относительно импортного продовольствия.

— Вредные вещества, накапливающиеся в наших организмах, кажутся безобидными лишь до поры, до того момента, который неизбежно наступит. Достаточно будет лишь толчка, чтобы «взрывчатка» сдетонировала, началась необратимая цепная реакция, которая может оказаться не менее ужасной, чем ядерная, потому что результатом ее может стать генная мутация, деструкция органов, обскуризация сознания… Как вы заметили, время, отведенное мне телевидением для выступления, до обидного незначительно, а так как есть еще волнующие народ темы, которых я хотел бы сегодня коснуться, думаю, лучше нам сейчас закрыть тему продовольствия и моего отношения к вопросу о таможенных пошлинах на него.

Как я уже сказал, повышения их с первого июля не произойдет по указанным мною выше причинам. В данном случае это благо. Так как большинству людей в противном случае придется питаться одним хлебом, что уже и делает сейчас значительная часть населения. В этом и состоит причина того, что я, как вы изволили выразиться, назвал перспективу принятия подобных мер «грабежом народа». Я стою за скорейшее развитие собственной пищевой промышленности; и многое из того, что требуется сделать для воплощения в жизнь этой программы, можно предпринять уже сейчас. И пострадают здесь только мафиози, а простой народ, наоборот, выиграет. Но беда в том, что реальных действий, кроме запретов и постановлений, наше правительство не предпринимает.

— Благодарю вас, Анатолий Эдуардович, — сказала Маша, и Климов подумал уже, что на этом беседа закончится, но не тут-то было. Ведущая, обращаясь к объективу телекамеры, продолжала: — Наверное, со многими из ваших высказываний зрители согласятся, но лично мне ваше утверждение насчет, как бы это выразиться, пищевого, что ли, заговора, кажется несколько… м-мм… фантастическим, хотя вы и представили документ, до некоторой степени подтверждающий ваши слова…

— Пищевой, Машенька? — перебил ведущую Олеандров и, нервно хохотнув, добавил: — И не только это! Если вам не достаточно отчета научно-исследовательского института столь уважаемого ведомства, как Министерство внутренних дел, то извольте, я готов привести еще более авторитетные свидетельства, — он тараторил, просто захлебываясь. — Правда на сей раз это коснется иного направления действия тех, кто, как нынче модно стало выражаться, пытается завлечь всех нас в единую мировую семью народов, где всем распоряжаться и заправлять станут американцы, которые и так уже подмяли под себя национальные культуры западных, да и не только западных стран, диктуя их народам свой взгляд на вещи, заставляя иные, отличные от них этносы смотреть на мир их глазами. И проще всего сделать это через сферу развлечений…

— Простите, — вклинилась в бурный словесный поток Олеандрова ведущая. — Что вы имели в виду, говоря о более авторитетном свидетельстве?

— Я имел в виду теорию величайшего русского ученого Льва Гумилева, надеюсь, что большинству наших зрителей знакомо это имя, однако для тех, кто забыл, о чем идет речь, я готов напомнить. Теория эта определяет энергетическую концепцию этноса как поля особых биофизических колебаний. Я не буду распространяться, скажу только, что взаимная антипатия и приязнь, возникающая между народами, основаны на диссонансе или резонансе между этими колебаниями.

— Куда это ты клонишь? — спросил Саша у изображения на экране. — Ой, я боюсь, мне может не понравиться, что ты скажешь дальше.

Ведущая, видимо тоже опасавшаяся, что дальнейшие экстравагантные заявления господина Олеандрова могут травмировать слабонервных телезрителей, в весьма изящных выражениях поинтересовалась, что же он собирается сообщить. Он, снисходительно взглянув на девушку, достал из той же самой папки несколько листков, скрепленных пластмассовой, заграничного производства скрепкой, и сказал:

— Недавно я получил от моего московского товарища любопытный материал, автор его Юрий Воробьевский. Некоторые факты и умозаключения, приведенные здесь, как нельзя лучше отвечают моим собственным мыслям и убеждениям касательно затронутых в нашей передаче вопросов, поэтому рискну процитировать два небольших абзаца:

«Всякая мода — дело рукотворное. Мода на товар — покушение на кошелек. Мода на мелодию и ритм — покушение на психофизиологические основы жизни этноса. Диссонанс его звучания и модной музыки, возможно, нарушает национальные стереотипы поведения. Так происходит унификация этнических характеристик.

Лишенный национальных корней, самоидентификации, народ уподобляется бессмысленному манкурту, описанному в известном романе Чингиза Айтматова. Существо, забывшее, кто оно такое и кто его предки, — идеальный объект для управления».

Олеандров протянул ведущей стопку листов.

— Ты это, гад, на кого тянешь?! — воскликнул Климов. — Предки! Я те покажу предков! Я двадцать лет слушаю «чуждую нашему народу рок музыку», придуманную неграми, но сам негром, как видишь, не стал. Наоборот, как был так и остался русским, несмотря на нормандских баронов просто кишмя кишевших среди моих предков. — Тут в голову Саше пришла мысль не раз уже возникавшая: «Когда это я из де Шатуана превратился в Климова? Впрочем, дед мой мог вполне скрыть свое происхождение, времена-то были ой-ой-ой. Как только это французы моего папашу отыскали? — Тут другая, далеко не такая забавная мысль посетила Александра. — Неужели Паук не врал, и батька мой, как тогда говорили, был расхитителем социалистической собственности? Ну и был, а мне какая разница? Наплевать?»

Саша не стал досматривать разыгравшуюся на экране схватку между продолжавшим, с настойчивостью танка, излагать в телекамеру перлы своей мудрости Олеандровым и изо всех сил старавшейся заткнуть его ведущей. Нажав на кнопку, Саша покончил с маразмом.

Ох, если бы всегда в жизни можно было прекратить неприятности простым нажатием кнопки. На какую клавишу, на каком пульте надавить ему, Климову, чтобы выбраться из переделки, в которую он угодил по какой-то нелепой случайности? Дернул же черт приехать на дачу к Лаптю в тот вечер, когда того пришили? А все этот ларец… Куда же Паук заныкал бабки? О черт, не думать, не думать, не думать!

Лучше вспомнить о другом. Что будет, если менты запомнили номер Нинкиной тачки? Посмотрев на опустевший стакан, Саша направился в кухню и, вернувшись обратно в комнату с бутылкой, налил себе еще вина.

В голове у Климова зрел план трусливого бегства. Надо позвонить Алику Манишкину и загнать ему «шестерку». Интересно, сколько он даст за нее? Или просто занять под залог? Махнуть на месячишко к друзьям в Москву или в Питер? Потом все уляжется, не век же «мусора» пост у его квартиры держать будут? А может, просто у страха глаза велики? Может, и нет никакого поста? Ага! Как же!

Лишиться машины? А лишиться башки? Кто убил Лешку? То-то. Не по его ли, Климова, душу приходил неведомый и страшный человек? Размышляя обо всем этом, Саша набрал домашний номер «богатенького Буратины» Манишкина. Старческий голос, принадлежавший лицу неопределенного пола, ответил, что Алика нет дома. Климов позвонил в офис, где, к своему удивлению, Манишкина застал. На Сашино предложение он откликнулся без энтузиазма, стал вяло торговаться, наконец сошлись на том, что Климов пригоняет машину, получает полторы тысячи грина и через месяц отдает на десять процентов больше. В случае просрочки имущество, то есть автомобиль, становится собственностью Манишкина. Честная сделка. Если учесть, что машине цена не меньше двух с половиной тысяч долларов…

«Ничего, — успокоил себя Саша. — Выкручусь и верну этому траглодиту его зеленые. Перезайму где-нибудь. Украду… Просто сейчас Алик — самый реальный вариант. Никто таких денег без залога не даст, а машину продавать с документами надо, а где они? Вот то-то и оно… При мне — живом — это залог, а пришибут меня? Впрочем, этот тип всегда выход найдет».