Кровь героев

— У меня тоже, — неожиданно проговорила она и, словно испугавшись своей слабости, отвела глаза.

Климов испытал острое неприятное чувство неловкости. Он поднялся и направился к двери. Повернул туда-сюда ручку замка и понял, что самостоятельно ему из квартиры не выйти.

— Эй, ты хлеб не взял, — услышал он веселый оклик Инги. Девушка произнесла эти слова с точно такой же интонацией, как и несколько минут назад, когда интересовалась у своего гостя, хорошо ли он изволил почивать. И все-таки угадывалась в тоне ее некоторая чрезмерная бравада. Климов повернулся и увидел Ингу спешившую к нему из кухни, куда она успела прошмыгнуть, очевидно, пока Саша возился с замком. — Нельзя забывать такое лакомство, тем более вынесенное на собственной груди с поля боя.

С этими словами девушка сунула буханку в руки Климову и, поняв затруднения гостя, ловко щелкнув замком, открыла дверь. Саша перекинул пиджак через левую руку, в которой держал хлеб, и, отвесив Инге короткий куртуазный поклон, правой рукой взял пальцы девушки, поднося к губам изящную тонкую ручку. Он сам поразился своей галантности. Не водилось за Александром подобных манер. Инга с удивлением посмотрела на него, и он вдруг обнял ее, крепко прижимая к себе, не слыша, как, грохоча банками, свалился на пол соскользнувший с руки пиджак…

— Ты… зверь! — с восхищением и даже с некоторым страхом произнесла Инга шепотом. — Ты что, мне горло хотел перегрызть? — И, показав на красное пятно на молочно-белой коже своей тонкой шеи, добавила, точно отчитывая заигравшегося любимчика-пса: — Зачем кусался?

Климов замотал головой. Все произошло как-то неожиданно. Он с удивлением обвел взглядом пол с разбросанной повсюду одеждой: рубашки, траурные брюки, Ингины шортики.

— Нет, я ничего… — пробормотал Саша.

— Ты действительно ничего, — покачала головой Инга, усаживаясь на диване, который страстные любовники не успели даже разобрать и застелить. Ну очень некогда было. — Впечатляет.

— Что значит — действительно? — спросил Климов.

Инга почему-то пришла в замешательство.

— Действительно… Я хотела сказать, что… ну… ты так дрался, — затараторила она и, потянувшись к столику, достала оттуда пачку «Винстона». — Будешь? — Они закурили, и девушка продолжала: — Ты на самом деле спас меня, ни разу не видела, чтобы парень так дрался. Класс!

Климов смутился и забормотал, точно оправдываясь:

— Да если бы не «Салют»… Они же не ожидали… Просто повезло, если бы я не вырубил того бугая бутылкой, мне пришлось бы туго. А потом, тот второй, который схватил тебя, не попал ногой, куда хотел… Он, наверное, сильно перебрал.

— Да, — согласилась Инга, и на губах ее заиграла лукавая улыбочка. — Если бы он не промахнулся, мы бы лишились нескольких приятных минут.

Климов рассмеялся. Уходить ему жутко не хотелось, но… существовало магическое слово «надо». Александр нахмурился. Инга вопросительно посмотрела на него.

— Идти надо, — нехотя выдавил из себя Климов. — Лешка там и Старик…

Инга не поняла. Пришлось вкратце пояснить.

— Ну ты даешь! — воскликнула она, выслушав Сашин рассказ. — Ты будешь первым мужиком, который от меня сбежал. Да еще из-за крысы!

— А у тебя их много было? — не выдержал Климов, задетый подобной откровенностью.

Инга поняла, что стрела поразила цель, и жеманно повела голыми узкими плечиками.

— Я давно считать перестала, — равнодушно бросила она. — Глупое занятие, если честно.

Климов надулся и едва сдержал неожиданно нахлынувшую обиду. Так женщины с ним никогда не вели себя. Инга не только не скрывала своего богатого опыта (пожалуй, даже намеренно преувеличивала его), но и бравировала им, в отличие от большинства предыдущих Сашиных партнерш, которые, как правило, старались сделать вид, или даже уверить его, что такое случалось с ними ну чуть ли не впервые. При этом Климов понимал, что Инга далеко не глупа и, несмотря ни на что, вряд ли склонна бросаться в постель с первым встречным. Александр заставил себя подняться с дивана и, не глядя на девушку, с понурым видом принялся одеваться. Застегнув рубашку, он поднял голову, Инга, лежавшая на боку, вытянув ноги и подперев голову рукой, с интересом наблюдала за своим гостем. Саша замялся.

— Может, поможешь дверь открыть? — спросил он. — А то у тебя замок…

— Да мы вроде так и не заперли ее, — как ни в чем не бывало ответила Инга и добавила, вставая: — Впрочем, гостей полагается провожать.

— Извини, — сказал Александр, стоя у порога. Дверь действительно оказалась не запертой. Саша сунул под мышку буханку и перекинул через руку пиджак. — У Лешки и правда дела неважные. Ты… я бы хотел…

— Приходи, — сказала в ответ Инга и, улыбнувшись, помахала рукой.

Климов окинул взглядом стройную обнаженную фигурку и, не прощаясь, вышел.

Александр ожидал, что Ушаков встретит его отборным матом. Как-никак отсутствовал Климов больше трех часов. Окажись он, Саша, на месте Лешки, не замедлил бы выразить свое неудовольствие подобным гостеприимством товарища. Хорош друг — бросил одного в голоде и тоске. Однако ничего подобного не произошло. Не найдя никого ни в прихожей, ни в кухне, ни в ванной, загулявший хозяин приоткрыл дверь в комнату и, увидев, темневшую на светлом фоне покрывала фигуру, усмехнулся.

— Ну ты тоже хорош, — пробормотал Саша, немного успокаиваясь. — Развалился на кровати в одежде, даже и ботинок не снял, наверное. Жлоб.

Решив не будить пока друга, Климов прошел на кухню и, открыв одну из банок с ветчиной, разделил ее содержимое на три равные части, одну из которых оставил в банке, закрыв от соблазна крышечкой, а две оставшиеся поделил между собой и Барбиканычем. Честную долю последнего он положил на блюдце, которое поставил в углу. Едва проделав эту операцию, Саша сам с жадностью, почти не разжевывая, проглотил свой кусок и принялся щипать корку многострадальной буханки. Запив все это водой из чайника, он со вздохом покосился на скрывавшуюся под тонкой жестью ветчину и решил, что отдаст Ушакову, когда тот проснется, свой кусок из второй банки.

Расправившись с консервами и дощипав хлеб почти до половины, Климов почувствовал себя удовлетворенным. Возникал вопрос: что делать теперь? Громыхать раскладушкой — означало наверняка разбудить Ушакова, к тому же спать не хотелось. Саша начал думать об Инге. Возникло желание сейчас же спуститься, сесть в машину и отправиться к ней. Долг перед Лешкой и Барбиканычем выполнен. Пятнадцать минут езды по пустынному городу — и он вновь увидит ее. Так просто. А если она уже спит? Черт! Даже телефон спросить не догадался. Уж очень ошарашила она его своими рассуждениями про мужиков. Александр представил себе свою новую знакомую такой, какой видел ее уходя: точеная фигурка, большие глаза, тонкие губки, на которых постоянно играла не то немного горькая, не то надменная улыбка…

Саша посмотрел на раскиданные по столу листы перевода. Сон, что снился ему у Инги, странным уже не казался. Так и есть. Полистав страницы, Климов набрел на строки, в которых немного витиеватым стилем с перечислением огромного количества, по большей части повторяющихся, имен, с обязательным указанием титула почти перед каждым из них, излагалась история неудачного похода франков. Рыцарь повествовал о злосчастной битве, ужасах никейского плена и о том, что повелел ему Вотан.

Затем шли (правда, менее подробные и не такие красочные, как сны самого Климова) рассказы об Эйрике, Ульрике и Амалафриде, о Беовульфе и славных походах некоторых других викингов внуков и правнуков Харальда-Волка. На этом история, написанная Габриэлем де Шатуаном, заканчивалась.

Последней в переводе была приписка, сделанная младшим сыном крестоносца, Жоффруа, уже в Нормандии. Климов не смог побороть искушения и, как говорится, заглянул в конец. Дочитав короткую запись Жоффруа до конца, Саша покрасневшими от усталости глазами задумчиво уставился в стену, которая, казалось, заколебалась, точно коробясь от огня.