Страница 45 из 86
Глава 22
Еще до того, как я начала работать на Хейса, я слышала о Бене — адвокате Хейса и приятеле по тренировкам, единственном живом человеке, кроме Джонатана (а теперь и меня), который может связаться с Хейсом напрямую. Мне всегда было любопытно узнать об этом человеке, которого Хейс впустил в святая святых, поэтому, хотя я немного перегружена планированием обеда, я не возражаю, когда Хейс просит меня проехать через весь город, чтобы забрать документы в офисе Бена.
Офис большой и современный, с серыми цементными стенами, темными полами, и нигде нет ни одной фотографии, которая намекнула бы мне, кто такой Бен. Я жду в вестибюле, чувствуя себя странно нервной, как будто впервые встречаюсь с устрашающим отцом своего бойфренда. Я говорю себе, что веду себя нелепо, но также… это не так. Хейс уважает мнение Бена, поэтому я хочу ему понравиться.
Безо всякой причины я всегда представляла Бена чем-то вроде доброго старшего дворецкого Бэтмена, похожего на дедушку, но, когда мужчина приближается ко мне с протянутой рукой, я понимаю, что не могла ошибиться больше. Он ровесник Хейса, а может, и моложе, и излучает ту же подавляющую уверенность в себе, что и мой босс. Может быть, они сдружились просто потому, что всегда были двумя самыми красивыми и уверенными в себе людьми в любой комнате, в которую они входили.
— Тали, верно? — спрашивает он, пожимая мне руку. Он улыбается, поскольку он чем-то доволен, и наклоняет голову, чтобы я последовала за ним в его кабинет. — Я слышал о вас уже несколько недель.
Мы вместе спускаемся в зал. —Зная Хейса, я уверена, что это означает, что он скулил обо мне.
Он смеется. — Ну вроде. Но точно так же он жалуется на меня в половине случаев. Не могу поверить, что ты заставила его взять выходной. И смузи тоже. Я впечатлен.
—Он ел, как мальчишка из братства, жаждущий смерти, — отвечаю я. —Я решила, что сделаю все возможное, чтобы предотвратить цингу, пока Джонатан не вернется.
Он держит дверь своего кабинета открытой, наблюдая за тем, как я прохожу мимо и сажусь с одной стороны его стола.
— Теперь это начинает обретать смысл, — говорит он, беря другую. Я поднимаю бровь, и он продолжает. — Хейс этого не знает, но я проверил тебя до того, как ты начала. Я видел все твои фото с твоим бывшим, а по-настоящему красивые женщины часто не так уж и интересны. Но теперь я понимаю. Я понимаю, почему ты обращаешься к нему.
Я смеюсь.
— А, спасибо? Но я сомневаюсь, что он сказал бы, что я обращаюсь к нему.
Он улыбается мне, поворачивая свой стул к шкафу с документами.
— Конечно нет. Но я знаю его достаточно долго, чтобы читать между строк. Он будет скучать по тебе, когда ты уйдешь.
Мысль о том, чтобы уйти от Хейса, вызывает у меня что-то в животе. И возможность того, что он может скучать по мне, закрепляет его там.
— Сомневаюсь, что он и это признал бы.
Он вытаскивает файл из ящика и поворачивается. — Возможно нет. Но я подозреваю, что ты первый человек, который пытался позаботиться о нем за долгое время, если вообще когда-либо. Его мать встречалась с одним игроком в крикет в Австралии половину его детства, засунула его в школу-интернат и каждое лето отправляла к отцу. Я думаю, это было намного грубее, чем он когда-либо показывал.
Мое сердце сжимается. Я думаю о тех редких моментах, когда Хейс действительно позволяет мне увидеть свое лицо, то самое, которое лежит между ухмылками и намеками. Когда он весь с унылыми глазами и острыми костями, вдруг хрупкий. Бьюсь об заклад, это лицо он больше показывал в детстве, пока не научился его скрывать. Я хотела бы отправиться назад во времени, чтобы исправить это для него..., и я желаю этого сильнее и горячее, чем чего-либо для себя.
— Хотя у него были отношения, — спокойно говорю я.
Он пододвигает папку ко мне через стол. —Элла? Ну, очевидно, она в первую очередь сосредоточена на себе. Так что я не думаю, что это считается.
—Ты знаешь ее?
Он хмурится. — Я не уверен, что кто-то действительно знает Эллу, но да, мы встречались. Она очаровательна, но, учитывая то, что она сделала с Хейсом, трудно сказать, правда ли это.
Что на самом деле произошло? Я хочу спросить. Потому что Хейс, кажется, винит себя. Он обманул? Он отгородился от нее, стал жестоким и холодным? Я не уверена, почему ответы имеют значение, когда они о мужчине, который никогда не будет моим в любом случае.
Я беру папку и встаю, чтобы уйти.
— Я уверен, что увижу тебя снова, — говорит он.
— Джонатан скоро вернется, так что, скорее всего, нет. Я не уверена, почему это так трудно сказать вслух. Не то чтобы я когда-либо думала, что стану неотъемлемой частью жизни Хейса.
— Эй, Тали? — говорит он, останавливая меня, когда я подхожу к двери. — Не отказывайся от него, хорошо? Он нуждается в тебе больше, чем он когда-либо признает.
Я киваю, хотя и не совсем понимаю, что он имеет в виду. Я не отказываюсь от Хейса, но до возвращения Джонатана осталось всего несколько недель. Что произойдет после этого? Останусь ли я частью его ближайшего окружения даже тогда? Могу ли я быть больше?
Я действительно хотела бы остаться достаточно долго, чтобы узнать.
Уже почти восемь, когда я возвращаюсь в свою квартиру и звоню маме.
— Ты только что пришла домой с работы? — она спрашивает. — Сколько раз я звонила, не обращая внимания на малейшее оскорбление в ее словах? Бесчисленное количество, и сегодня я тоже хочу проигнорировать это. Она взрослая. Мне никогда не казалось, что я должна судить или даже размышлять о том, сколько вина она может выпить ночью, но это должно измениться.
— Была занята, — рассеянно отвечаю я, сбрасывая туфли. Я понятия не имею, как затронуть тему, которая мне нужна… но я знаю, что это не пойдет хорошо.
Ее смех звучит немного насмешливо. — Скорее всего, занята тусовками с богатыми и знаменитыми. Я слышала от Лидди о твоей очаровательной маленькой жизни там.
У меня скрипит челюсть, когда я наполняю мерный стакан водой. Я легко могу представить, как Лидди раскручивала события, и это так похоже на то, что моя мать встала на ее сторону.
— Поскольку мы осуждаем друг друга, — отвечаю я, хлопая дверцей микроволновки, — доктор. Шрайнер беспокоится о тебе. Она сказала, что ты, похоже, была пьяна, когда пришла на семейную терапию.
— Я взрослая, и мы не платим за то, чтобы доктор Шрайнер заботился обо мне, — говорит она. — Мне разрешено выпить бокал вина вечером, если я захочу.
Мы вообще не платим за доктора Шрайнера. Я. И ты даже не можешь потрудиться быть трезвой для этого.
— Мама, — говорю я, переводя дыхание и прислоняясь к прилавку, — это выглядит нехорошо, когда ты даже не можешь остаться трезвой на прием к врачу для своего ребенка. Она не уверена, что Шарлотта должна вернуться домой к тебе при таких обстоятельствах. Если бы ты могла…
— О, ради всего святого, — говорит она таким пронзительным голосом, что мне приходится оторвать трубку от уха. —Шрайнер просто ищет виноватого в том, что Шарлотте не лучше.
Если бы она сейчас была спокойнее, разумнее, трезвее, я могла бы обдумать то, что она говорит. Она родитель. Она должна быть одной из нас, кто прав во всем. Но правда в том, что она не была права во многом за последний год, и она была совершенно счастлива позволить мне разобраться во всем вместо нее.
— Мама, она просто хочет убедиться, что Шарлотта вернется домой к тому, кто сможет о ней позаботиться. — Я выдергиваю волосы из его хвоста и запускаю в него пальцы, жалея, что не позвонила. — И прямо сейчас она говорит, что этим человеком должна быть я или Лидди, так что мне действительно нужно, чтобы ты просто… собралась, хорошо? Подождите с бокалом вина до окончания терапии.