Сделка с дьяволом

Глава 21

Через неделю график Хейса становится настолько загруженным, что он не может прийти домой на обед. У меня много дел, но мне странно одиноко без его визита, которого я с нетерпением жду. Когда он просит меня встретиться с ним, чтобы выпить после работы, чтобы обсудить проект, который мы могли бы легко обсудить в переписке, я без колебаний соглашаюсь. Я отказываюсь признавать, что могу немного по нему скучать.

Я только что добралась до Беверли-Хиллз и нашла место для парковки, когда позвонил психолог Шарлотты. Я делаю быстрый, разочарованный вздох. Не знаю, почему она позвонила мне, а не маме, а еще… Я просто хочу увидеть Хейса.

— Это плохое время? — она спрашивает.

—Я собираюсь встретиться со своим боссом, — говорю я ей, опуская, что встречаюсь с ним в баре. — Но у меня есть минутка.

Я вылезаю и не запираю дверь. Никто не угонит эту машину. Меня жалеют даже преступники.

— Буду кратка, — говорит она, когда я начинаю идти по улице. — Твоя мать не в порядке. Она пила во время последнего сеанса семейной терапии и не лечит проблемы Шарлотты с должным вниманием. Я думаю, что некоторые изменения необходимы.

Я делаю небольшой вдох, думая, что теперь? При таких темпах я буду должна Fairfield Center миллион долларов к тому времени, когда это будет сделано.

—Какие изменения? — Я спрашиваю.

—Твоя мать должна посещать АА, и ты или твоя сестра должны будете взять на себя присмотр за Шарлоттой, когда ее выпустят.

Я выхожу на перекресток, не обращая внимания на гудок. — Но… мы обе живем за пределами штата, — возражаю я.

—Шарлотта сказала, что ты вернешься домой, когда она выйдет, — говорит доктор Шрайнер.

Я несчастно смеюсь. —На неделю.

Я иду быстрее, готовясь к тому, что грядет. Я почти уверена, что уже знаю.

— Ну, если что-то не изменится, я не могу с чистой совестью отдать вашу сестру на попечение вашей матери.

Спорная часть меня хочет спросить, какие законные основания у нее есть, чтобы держать Шарлотту где-то, что стоит мне семь штук в месяц. Но это как-то не по делу. Если моей сестре нужно больше, чем моя мать может ей дать, то рядом должен быть кто-то еще, и я уже знаю, кто это будет. У меня есть возможность переехать домой, а не у Лидди. Я та, кто одинока и вот-вот потеряю работу. Что, я могу утверждать, держит меня здесь? У меня есть Джонатан, безответная влюбленность в моего босса и немного больше.

Я делаю глубокий вдох, молча уверяя себя, что до этого не дойдет. Я поговорю с мамой и уговорю ее собраться.

Потому что, если она этого не сделает, это значит, что я уезжаю из Лос-Анджелеса и Хейса навсегда. Как странно, что расставание с Хейсом беспокоит меня больше всего.

Когда я вхожу, он уже ждет меня с напитком. Я выпиваю половину, как только сажусь.

Он откидывается на спинку сиденья.

— Ты сегодня пьешь, как я, — говорит он. — И, хотя я очень восхищаюсь этим изменением, полагаю, мне следует спросить, не случилось ли что-то не так.

Я качаю головой. Последнее, что я хочу обсуждать, это ерунду с доктором Шрайнером, и по какой-то причине я особенно не хочу обсуждать это с ним.

— Просто звонок из дома. Над каким проектом ты хочешь, чтобы я поработала?

Его взгляд останавливается на мне поверх края стакана. — Что не так дома?

— Моя мама много пила, — отвечаю я, пренебрежительно махнув рукой в воздухе, — и у психолога, лечащего мою сестру, есть некоторые опасения. Все будет хорошо. Действительно. Итак, что это за проект? Я предполагаю, что речь идет о женщинах и выпивке, так что я продолжу и запишу эти две вещи.

Он колеблется, прежде чем уступить моим желаниям. — Я бы хотел, чтобы ты устроила обед. Так что да, и женщины, и выпивка должны оставаться в начале твоего списка.

Слово «хозяина» меня совершенно сбивает с толку.

—Просто легкая еда на террасе, — добавляет он. — Я создам некоторые эстетические услуги внутри. Это хорошо для бизнеса.

Я предполагаю, что его «просто легкая еда с обслуживанием» на самом деле означает феерию для пятисот богатых женщин с высокими ожиданиями.

—Я спрашиваю об этом не потому, что не хочу делать так много работы, хотя я совершенно не хочу делать так много работы, — говорю я, проводя кончиком пальца по соляному краю стакана, — но почему? Вызовы на дом вызывают у тебя стресс, и ты, кажется, не получаешь от этого никакого удовлетворения. Ты уже зарабатываешь больше, чем когда-либо могли потратить, и, кажется, ты тратишь только на еду и алкоголь, которые, я думаю, ты мог бы себе позволить на ничтожную зарплату хирурга.

—Возможно, — отвечает он. — Но тебе может быть невыгодно заботиться обо всем, чтобы я мог наслаждаться едой и алкоголем, не утомляясь их приобретением.

Я делаю глоток и обнаруживаю, что замёрзла. — Тогда возьми жену. Она бесплатно выполнит всю твою черную работу.

—Я не знаю, сколько браков ты видела, — говорит он, внезапно выглядя уставшим, — но поверь мне, за это тоже приходится платить.

Меня не удивляет, что у него кислое отношение к браку, так что я не знаю, почему я чувствую разочарование. Кажется, я не могу перестать хотеть, чтобы он был тем, кем он не является.

Вместе мы планируем обед, а затем идем по улице в угасающем свете, небо полосатое в розовых и золотых закатах. Он говорит о своем любимом острове в Греции, когда останавливается и указывает на манекен в витрине, одетый в бледно-бежевое платье, сидящее как влитое. Рукава-крылышки и длина чуть выше колена делают его не слишком сексуальным… но это все равно очень сексуальное платье.

—Ты бы выглядела в нем потрясающе, — говорит он.

Просто с первого взгляда я знаю, что это то, что я никогда не могла себе позволить. —Я могла бы купить лапшу рамэн на год вперед за те деньги, которые оно стоит.

— Примерь, — настаивает он, кладя руку мне на поясницу.

— Какой в этом смысл? — Я спрашиваю. —Мне пришлось бы продать свою селезенку, чтобы купить его.

—Никому не нужна твоя селезенка, поэтому, пожалуйста, не принимай никаких предложений. Твою печень, возможно. Я даже могу помочь удалить ее. Просто попробуй.

Я все еще придираюсь к тому, какая это пустая трата времени, когда добираюсь до раздевалки.

Он прислоняется к двери.

— Убедись, что дядя Хейс увидит, — шепчет он намеренно жутким голосом, что заставляет меня смеяться, а также, как ни странно, заводит меня. Мне действительно нужно переспать, если я даже нахожу это захватывающим.

Я выскальзываю из одежды и натягиваю платье… это совершенство. Оно подчеркивает мои изгибы, а V-образный вырез делает декольте более широким, но не раскрывает его полностью. Мои волосы, кажется, сияют, моя кожа выглядит более золотой, мои губы розовыми. После этого долгого года вопросов к себе, размышлений о том, что все, во что я когда-либо верила, могло быть неверным, я твердо знаю одно: я очень хорошо выгляжу в этом платье, как женщина, которую вы ожидаете увидеть на шоу Хейса.

Когда я открываю дверь в раздевалку, я не могу не задаться вопросом, подумает ли он так же.

— Тебе нравится, дядя Хейс? — спрашиваю я детским голоском, выпячивая бедро. Я имела в виду это как шутку, игру на его жуткости, но в ответ он выглядит пораженным.

— Да, — хрипло говорит он, поворачиваясь на каблуках и глядя на свой телефон. — Ты должна получить это.

Я раздраженно фыркаю. — Ты заставил меня пройти через все эти усилия ради платья, которое я не могу себе позволить, а ты даже не посмотрел.