Анютины глазки

– Редко, но можно встретить людей с различными оттенками фиолетового. От сиреневого до пурпурного, – задумчиво почесал лоб мой помощник. – Может, какие-то далёкие потомки первого из правителей, может, дети детей бастардов. Чего только в жизни не бывает.

Оттенок цвета глаз у Васила и Трофа был идентичным. Вот только у дружка моего глазёнки чаще отливали в тёплую гамму, а у Князя сегодня едва ли не льдинки во взгляде застыли. Ух! Даже мороз по спине пробежал, хоть и знаю, что сердит Светлейший не на меня.

– Что-то случилось? – решилась я задать вопрос, когда мы уже подходили к месту, облюбованному мною для работы.

– Васил просился встретиться с вами, но сегодня ему запретили покидать учебную комнату. У мальчишки так мало поводов для радости и совершенно нет друзей. По-моему, безжалостно лишать его общения. Он не заслужил такого наказания. Конечно, шалит, как все дети его возраста, но когда это делать, если не сейчас? – объяснил ситуацию Троф.

– Постойте! – услышав такое, я не только сама застыла, едва не споткнувшись на быстром шаге, но еще и Князя за рукав дёрнула. – Как вы допускаете такую несправедливость по отношению к собственному брату?

– А что я могу сделать? Васил под опекой Совета магов, и они в своём праве, – с плохо скрываемой болью в голосе ответил Троф.

– Ничего не понимаю… – потрясла я головой, в которой не укладывалось такое. – При живом ближайшем родиче отдать опекунство Совету. Чужим бездушным дядькам, которым никакого дела нет до ребёнка.

– Закон… – вздохнул Князь. – Кем бы ты ни был, каким бы титулом ни владел, но если ты ни с кем не связан судьбой, ребёнка под единоличную опеку не отдадут. Только Совету. У мастеровых – гильдейскому, у крестьян – сельскому. Васечка одарённый, потому опекают его маги.

Троф при мне впервые назвал брата сокращённым именем. И столько в этом было доброй любви к брату, что я чуточку позавидовала. Я-то одна на всём белом свете. Не до детей было моим родителям.

– Так почему же вы до сих пор не женились? – дёрнула я его за рукав, который так и не отпустила. – Есть же у вас невеста, вот и жени… то есть соединяйте с ней судьбы поскорее, да забирайте Васечку в семью.

Сказала – и язык прикусила. Глянь-ка, командирша выискалась. А то правитель Великодольский без моих советов не знает, что делать. Смутилась, рукав отпустила, головой поникла и пролепетала:

– Извините. Я лезу в чужие дела…

Теперь уже Князь протянул ко мне руку. Должно быть, как вчера при прощании дотронуться хотел, но одумался, понимая, что слишком много людей на нас сейчас смотрит. Однако слова его были теплее самых нежных объятий:

– Анюта, вы нам с братом не чужой человек. Васечка, насколько я знаю, даже просил вас мамой ему стать. Значит, при вашем согласии и я какой-то роднёй стану.

Троф шутил, но шутка была грустной. Единственное, как я смогла на неё ответить, это только головой кивнуть. После чего присела в книксене и пошла работать.

Сегодня нам с садовниками предстояло дружной командой вычистить сухостой, убрать скопившийся по углам мусор, сделать выбраковку для санитарной вырубки, определить, какие деревья и кустарники требуют специального ухода. Боюсь, что в два запланированных для этих работ дня мы не уложимся. Но попробовать стоит. Садовники, видя, что я не возомнившая о себе чья-то дочка, а реальный специалист, который не чурается и физической работы, перестали на меня коситься и добросовестно впряглись в работу.

Некоторые мероприятия мы проводили параллельно. В глубине разросшихся кустов бересклета я вдруг увидела можжевельник невиданного окраса. Он был розовый! Судя по тому, с каким удивлением рассматривали растение коллеги, для них это тоже стало диковинкой.

– Понимаете, моса, розован давно уже никто в Княжеграде не видел. В каких-то садах извели его, считая немодным, где-то сам по себе пропал. И вдруг у нас объявился. Декоративный кустарник, несправедливо забытый в столице. А вы как считаете? – объяснил мне один из садовников, видя моё удивление от их реакции.

– Я считаю, уважаемые моты, что его следует пересадить вон к тому валуну. На камне прижилась колония лишайника невероятно красивого зелёного оттенка. Находясь рядом, они великолепно будут подчёркивать очарование друг друга. Вы со мной согласны или у вас есть иные предложения? – поделилась я своими планами с замковыми специалистами.

Кто-то почесал в затылке, кто-то переглянулся, один губы скривил – мол, не делают так, а старший ответил:

– Мы, моса, привыкли по старинке работать. А ваш свежий взгляд, может быть, и впрямь оживит наш парк. Да и нас заодно. Мы сами уже как те валуны замшелые стали: копаемся в земле, словно кроты слепые, перестали красоту замечать. Вы сказали о лишайнике на камнях, и я будто прозрел – ведь действительно красиво. Мы будем работать по вашему плану, моса Анюта. – Он обвёл свою команду строгим взглядом и добавил: – А кому не нравятся новые веяния, могут проваливать, плакать не станем.

После этих слов все, даже тот, что губы поджимал, согласно закивали, и продолжили работу мы уже с другим настроением. Больше никого не надо было ни о чём просить по нескольку раз или втолковывать делающим вид, что не понимают солидные мужи того, что от них требует глупая девчонка. Напротив, подходили с дельными предложениями и с удовольствием делились своими профессиональными секретами. Потому что в любой профессии есть навыки, наработанные годами, и никакой диплом не заменит опыта.

Мы даже пообедали вместе. Я поделилась с коллегами тем, что мне прислали с княжьей кухни, а мужчины угощали меня домашними пирожками и бутербродами из своих корзинок, приготовленными заботливыми жёнами и матерями.

Вечером, когда Князь вёл меня к проходу на мой участок, я едва плелась, от усталости не чувствуя ни ног, ни рук.

– Анюта, вы неправильно подходите к работе, – попенял мне Троф. – Не старайтесь делать столько же, сколько делают мужчины. Они привычны к труду, а вы моса. Юная, нежная, красивая. Ваша задача красоту создавать в замыслах и в эскизах, а не валкой сухостоя.

Я остановилась и сердито посмотрела в фиолетовые глаза. Надо же, оттенок тёплый. Даже золотистые искры по радужке рассыпаны.

– Вы что, следите за мной? – нахмурившись, спросила я Князя.

– Присматриваю, – мило улыбнулся мне он. – Утром же договорились, что не чужие мы больше. Да и нравитесь вы мне, моса. Очень нравитесь. Как же в таком случае не присмотреть?

Он было потянулся к моей руке, но я испугалась продолжения. Одно дело мечтать о нём и другое – реальные отношения, к которым Троф меня подводит. Лгать ему не смогу, а это значит, что придётся признаться, что я на Твердь с Луны свалилась. Правда, луны здесь нет. Но это не меняет моего статуса иномирянки.

Поэтому я не попрощалась, скользнула в проход; и забыв об усталости, не оглядываясь побежала к дому.

Глава 37

Дома меня ждал сюрприз.

В прихожей на полке для обуви стояли женские башмачки, а на вешалке висел лёгкий дорожный плащ. В гостиной почти под дверью громоздились два больших сундука и саквояж на них сверху, а из кухни доносились голоса. Флор явно был не один.

Открыв дверь в самую уютную часть дома, я застыла в изумлении.

– Тая!

Женщина поставила чашку с отваром, которым её потчевал Флор, на стол, и часто-часто заморгала глазами.

– Вот, Анечка, я и приехала.

Из путаного, прерываемого слезами рассказа тётушки Таи я поняла, что жена её возлюбленного Витора давно прознала об их связи. В один непрекрасный день она нагрянула к Тае домой в самый разгар любовной баталии, устроив партнёрам своё грандиозное сражение. Скандал был настолько шумным, что собрал массу свидетелей.

– После такого позора я больше не могла оставаться в Удельном. Да и что мне там делать? Витор жене при всех поклялся, что он ко мне больше ни ногой, соседки все от меня отвернулись – решили вдруг, что я их мужиков сведу, – вот и осталась я совсем одна. Воспользовавшись случаем, покупатели на дом тут же появились. Продала жильё едва ли не за медяшки, но невмоготу дальше там жить стало. Потому и решила в столицу переехать. Пустишь ли? – смотрела на меня тётушка робко, боясь, что могу отказать.