Анютины глазки

Проснулась поздно – долго уснуть не могла, думая о… Не о том я думала! Проснулась, а Васечки нет. Не было его и внизу, и во дворе. А когда спросила у Флора, не видел ли мальчишку, он повёл меня к стене. То-то я как ненормальная в тапочках и едва ли не в неглиже – хорошо хоть шаль вчера на спинке стула в гостиной оставила да схватив по пути, закуталась как в плащ, – по двору ношусь.

– С такими знакомцами и впрямь умом тронешься, – хоть как-то оправдала я себя и позвала Флора. – Мы в управу не опоздаем?

Не опоздали. Мало того – нас там ждали!

– Моса Анюта Васечкина? Проходите-проходите. Вам в кабинет сорок семь. По коридору четвёртая дверь налево. Ах, давайте, я сам вас провожу!

Чиновник, дежуривший у входа, едва ли не под локоток вёл меня, опешившую от такого приёма, к нужной двери. Флор, не менее изумлённый, семенил следом. Стукнув согнутым пальцем в дверной косяк, наш провожатый распахнул дверь и торжественно объявил:

– Уважаемый мот Сеж, к вам моса Васечкина! – легонько подтолкнул Флора за мной в кабинет и закрыл дверь, оставив нас наедине со своим начальником.

Хорошо, что тот не вскочил из-за стола и не бросился раскланиваться. Иначе осколки устоявшихся шаблонов о чиновничестве могли тяжело ранить мою психику. А ей с утра и так досталось: Троф князь! Кто бы мог подумать?

– Я слушаю вас, – указав на стул, с вниманием уставился на меня мот Сеж, а выслушав просьбу, легкомысленно отмахнулся. – Делов-то! Вот вам бланки, пусть ваш подопечный заполнит, потом сходит в канцелярию, их там зарегистрируют, после чего я подпишу. А мы пока отвар попьём с пирожками. Любите выпечку с ягодами, моса?

Что происходит? Не верю я, что в этом мире чиновники победили бюрократию, стали человеколюбивыми и сострадательными по отношению к посетителям. Удивление сдержать не смогла, что не укрылось от мота Сежа, и он, понизив голос, ткнул пальцем в лист бумаги на своём столе:

– Распоряжение из Замка.

Я понимающе покивала, делая вид, что знаю, о чём идёт речь. Но от отвара с пирожками отказалась и те пять минут, которые Флор бегал с бумагами по управе, рассматривала пейзаж за окном.

– Ну вот и всё, – облегчённо выдохнул чиновник, ставя размашистую подпись на заявлении о восстановлении гражданства, о договоре найма между мною и Флором и согласии управы на проживание неприкаянного в моём доме. – Ждём вас через год на подтверждение заявления и продление договора.

Мы с благодарностью забрали бумаги и едва ли не бегом выскочили из административного здания столицы.

– Прекрасная моса Анюта, – только лишь отойдя от управы на квартал, заговорил пришедший в себя Флор, – что это было? Никогда не слышал, чтобы за столь короткое время у неприкаянных документы принимали. А того, что бланки заявлений существуют, и вовсе не знал. Обычно требуют писать под диктовку, да так, чтобы без помарок и ошибок документы заполнены были. Понятно, что этого я боялся меньше всего – грамотный всё же, но чтобы та-а-ак… Невероятно!

– Чиновник сказал, из Замка приказ относительно нас пришёл. Вот и расстарались, – объяснила я. – Вот только кто там мог за нас похлопотать?

– Кто-кто, –проворчал Флор. – Или Троф, или Васил. Больше-то некому. Или у тебя там ещё знакомцы имеются?

Пройдя полквартала, я опомнилась и спросила:

– А куда мы идём?

– Ты же к горшечнику хотела, – замедлил шаг Флор. – Или передумала?

– Нет, конечно. Просто задумалась и не поняла, куда ты меня ведёшь, – осмотрелась я.

Квартал был зажиточный, но не такой помпезный и нарядный, как в районе управы. Похоже, здесь жили успешные купцы и ремесленники. На каждых воротах – красивая табличка с фамилией и профессией хозяина дома. А у гончара к табличке ещё и привязана связка миниатюрных разновеликих – размером от напёрстка до стограммовой мензурки – горшочков и крынок. «Ишь ты, затейник какой!» – подумала я, ожидая ответа на стук в калитку.

Вышел парень лет пятнадцати. Увидел незнакомых людей, вежливо поздоровался, поклонившись.

– Мот, моса, что желаете?

– Горшки хотим купить под растения. Делаете такие? – выступил вперёд Флор.

Несмотря на то, что хозяйкой была я, переговоры приличнее было вести мужчине. Тем более что в договоре должность моего помощника была обозначена как «управляющий».

– Разную посуду делаем. Вам бы в магазин наш зайти, – растерялся парнишка и, видя наше удивлённое переглядывание, объяснил: – Отец для удобства два участка выкупил. Здесь дом, а с той стороны, на другую улицу выходит мастерская и магазин при ней.

Разумно, конечно, но что-то я не увидела проулка поблизости, чтобы перейти на параллельную улицу. Об этом же и Флор спросил.

– Простите, мот, но это вам или к площади вернуться надо, чтобы на ту улицу пройти, или до тракта спуститься, а там уже… – принялся объяснять сын горшечника.

Перспектива бродить по городу в поисках нужной мастерской с каждой минутой нравилась мне всё меньше и меньше. И я хотела было позвать Флора, чтобы вернуться домой. Отдохнём, пообедаем и сходим на базар, что поблизости. Надеюсь, что найду там что-то подходящее. Но тут калитка вновь открылась, и за спиной парнишки встал отец. Ошибиться в родстве этих двоих было невозможно. Если бы не разница лет в двадцать, можно было сказать, что близнецы.

– Что у тебя, Лег? – густым басом спросил мастер.

– Да вот… Горшки хотят купить, так я говорю, как в магазин пройти, – начал бойко объяснять ситуацию парень.

Уверена, что хотел гончар сыну леща отпустить – даже рука дёрнулась, – да не стал при чужих воспитанием заниматься. Вместо этого мужчина склонил перед нами голову почтительно:

– Мот, моса, простите за то, что сына вежеству не обучил. Не надо никуда ходить. Далеко это и неудобно. Подумывал проход по краю участка сделать для клиентов, а сейчас вижу, что нельзя это дело откладывать. Проходите, уважаемые. Сейчас сам всё покажу.

Глава 24

– Опять скрипит потёртое седло, и ветер холодит былую рану. Куда вас, сударь, к чёрту, занесло? Неужто вам покой не по карману? – напевала я в такт скрипу колёс тачки, которую следом за мной катил Яша.

Вот уж точно: куда меня чёрт занёс? Чужой мир, чужие жизненные правила. Хорошо хоть люди добрые встретились. Иначе пропала бы, как былинка под косилкой. Вздохнула и в очередной раз осмотрелась, мечтая увидеть растения, подходящие для моей задумки.

Но с левой стороны дороги стоял густой лес, углубляться в который мне не хотелось, а справа – выгоревший под солнцем пустырь. Только впереди, немного в стороне от дороги, виднелись старые развалины.

– Что там? – спросила я у Яши, но тот только плечами пожал.

Жаль, что со мной Флор пойти не смог – он-то уж точно всё бы рассказал. Но помощник мой остался в городе, чтобы принять купленные вчера горшки. Тащить их самим было невозможно, а тачку, идя в управу, мы не взяли. Хорошо, что у гончара есть услуга по доставке тяжёлых покупок. Гамлет тоже не захотел плестись в дали неведомые, а у меня другого выбора нет. Мне надо нарабатывать клиентскую базу и создавать себе имя.

– Яша, ты побудь здесь, а я прогуляюсь до развалин и посмотрю. Вдруг найду что-то интересное.

Мой флегматичный работник вновь пожал плечами, сел на обочину, прислонился к тачке и закрыл глаза, всем своим видом давая понять, что ему всё одно – идти или сидеть, ожидая. Взяла на всякий случай из тележки малую лопатку и корзину, подоткнула подол платья повыше и пошла к намеченной цели.

Зная, что мне предстоит не парковыми дорожкам гулять, я под платье надела рабочие брюки и сейчас хвалила себя за предусмотрительность. Пока стояла на дороге, пустырь казался лишённым растительности, но стоило сделать шаг, как за одежду стали цепляться колючие ветки и сухие стебли, а ноги, обутые в прочные ботинки, путались в незаметных, но крепких вьюнах, покрывающих землю.

Пробираясь через заросли, раздвигая лопаткой ветки, я больше смотрела под ноги, чем вперёд, и часть разрушенной стены, внезапно появившаяся передо мной, – я в неё чуть лбом не уткнулась – оказалась для меня такой неожиданностью, что невольно вырвалось: