Страница 49 из 82
Десяток мертвых пиратов брели к лодкам. Завеса тоже обратилась в одного из восставших и плелась следом. Остальные старались затеряться за их покачивающимися спинами. Казалось, на корабле никого нет. Оттуда ни звука не доносилось, но этого не может быть. Маргарет сказала в команде около тридцати дословно «вонючих грязных животных». Вряд ли она их считала и вообще различала, у страха глаза велики, так что противников, скорее всего, меньше.
Наконец, над бортом мелькнула чья-то башка, а до нас донеслось тихое:
— Смотри, как нажрались, еле ноги ворочают.
Мертвое воинство забралось в лодки, мы же улеглись на дно. Заскрипели уключины. С легким плеском весла опускались в воду. Шлюпки уже привычно покачивались на волнах, набирая ход.
С корабля в нашу сторону полетел попугай. Сев на плечо мертвого боцмана он хрипло заорал ему в ухо:
— Сушей трахнутые! Греби быстрее! Акулий плавник тебе в глотку!
Проведя приветственный ритуал, птица вернулась на корабль.
— Возвращаются! — заорали наконец на корабле.
— А что это с ними? — подал голос кто-то излишне зрячий. — Дай трубу.
— Она у капитана, — ответили ему.
У нашего лучника труба имелась, так что он уже срисовал бдительного пирата.
— Гарпун тебе в зад! — выругался первый помощник.
До корабля оставалось не больше полусотни метров, а штормтрап или на худой конец веревку никто сбрасывать не торопился.
— Как чувствовал! — заорал все тот же бдительный пират. — Оружие к бою, рыбьи выкидыши! Мушкеты к правому борту! Канониры, третья пушка, картечью по готовности! Отправим рыбам на корм, этих проклятых выродков. Говорил я им, не трогать чужие сундуки без проверки мага.
Не сработал наш план. Пираты на корабле забегали, засуетились. И почти сразу по нам начали стрелять. Первые пули свистели над головой и падали рядом, поднимая фонтанчики брызг.
— Поднять щиты! — подал я голос. В моей лодке сидел Грызлик и Слизень, то есть два зубастика, а Праведник во второй. Посмотрим, как они держат пули.
Хлопки мушкетов не прекращались. Тихон в ответ успел поразить нескольких стрелков, причем самыми обычными стрелами без эффектов и магии. Мои теоретические выкладки на этот счет не оправдались. Я думал, противник будет стрелять с меньшей частотой, но, видимо, пока один заряжает, второй уже целиться, а потом меняются. Слаженно работаю, гады.
Вот уже к пустому бульканью присоединился хруст костей. Мертвецы почти не обращали внимание на попадания. Зато когда затрещало дерево, появился повод для беспокойства.
Ладно от весел щепки летели, не страшно, но после попаданий в лодочное дно, мы реально стали волноваться, что не доплывем. Ученные жизнью, заготовили чопики, и теперь споро вбивали их в отверстия, но частота обстрела такова, что мы попросту не успевали латать все дыры.
Тихон бросил какое-то зелье, и все пространство до самого корабля заволокло серым дымом. Нас полностью скрыло от глаз противника.
Чтобы не выдать свое местоположение плеском. Мы прекратили грести, нас понесло вперед за счет магии свитков.
— Огонь! — раздался зычный бас командира оружия. Гулко ухнуло. Заряд картечи лег в аккурат меж двух лодок, однако шальной свинцовый шарик напрочь развалил голову одному из прислужников Завесы.
Пираты стреляли наугад. Пули стали попадать в щиты, со звоном отскакивая. После этого морские разбойники пытались наводиться на звук, вот тут бы не помешало магическое поле Леи. Скорость весельной гребли и работы свитка различались, а потому особого успеха они не достигли.
Лодки мягко ткнулись в борт корабля. Слизень соскользнул в воду и обернулся акулой, будет следить, чтобы никто из пиратов не сбежал. Тихон выпустил несколько разрывных стрел, отгоняя мушкетеров от борта. Даже сквозь туман удалось различить, что вверху разыгралось пламя. Стрелы с веревками впивались в дерево. Мертвецы поползли наверх.
Вот тут я охренел с реакции некромантки. Один из скелетонов сбросил вниз мертвого пирата, а она успела метнуть в него сгусток чар, и уже через секунду тот вынырнул с горящими глазами и полез кошмарить бывших товарищей. Я показал Ирме оттопыренный большой палец, на что она лишь улыбнулась и продолжила напряженно смотреть вверх.
Мы дождались, когда зазвучит сабельный звон, и полезли следом. Пламя уже затушили, ведь нет для корабля страшней врага, чем огонь, а потому вся наша команда без труда оказалась на борту. Пираты, похоже, имели представление как сражаться с нежитью, но растерялись, а потому первое время пытались в них стрелять из пистолей, отступая, вместо того, чтобы рубить конечности, связывать и пытаться выбросить в воду.
Тем не менее потеряв нескольких человек, они сориентировались, во многом благодаря командам первого помощника. Всаживали в мертвецов несколько гарпунов, сковывая его движения, пока топорщики старались попасть по сочленениям суставов и лишить бывших товарищей рук и ног. Какого же было их удивление, когда от Завесы разошлась зеленая волна. Недавно убитые пополнили мертвое воинство, они медленно поднимались, слепо шарили по палубе рукой, хватали оружие и бросались в бой.
И снова противник оказался дезориентирован, несколько пиратов побросали сабли и пытались убежать, но первый помощник хватал их за шкирку, встряхивал и возвращал в бой. Морские разбойники едва успели адаптироваться к нашествию нежити, а тут мы нагрянули, к тому же двое из нас со щитами, а мы еще с прошлого раза поняли, что это имба против таких противников. И вишенкой на торт — Жора призвал носорожика, небольшого, размером с лежачий холодильник, но сам факт, что на корабле мечется эдакая махина, ломая мозг и самих бездоспешных противников.
Завертелось, закрутилось! Пороховая гарь, хлопки выстрелов, звон сабель, крики боли, истошный вопль попугая: «Бунт на корабле!». Пираты оказались обречены, ведь с каждым убитым наше войско только росло, а те скелеты, что разрублены на части, служили материалами для голема, который становился все крупнее и ужаснее.
Подкрепление с трюмов еще пребывали. Спавшие и обслуживающие пушки бежали наверх. Но этого было откровенно мало, ведь многие уже стали от отчаяния выпрыгивать за борт, другие же лезли наверх по канатам. Первых ждала незавидная судьба, даже в пылу битвы слышны их крики, все-таки мало приятного быть разорванным акулой. Вторые же становились отличной мишенью для Жоры.