Страница 44 из 123
Значит надо пробовать через окна огонь забрасывать. Как? А легко! Зря, что ли, Кен заставляет подчинённых арбалеты таскать? Сигнальных стрел правда не много… После воздушного боя всего восемь штук осталось. Но если что, то и на обычные болты можно какой-нибудь ветоши накрутить, да поджечь.
Дальше — всё как обычно. Свист, короткая заминка, повсеместный топот и шорох… Кто-то обязательно пальнул раньше времени, а может и выцелил кого, бездна разберёт. Натужно тренькнули тетивы.
Наблюдая это из окна дома на против, Макс ожидал, что сразу повалит чёрный дым и начнётся паника. А нет… шиш!
И вот уже через дорогу полетела ещё пара горящих стрел. А потом ещё две. И ещё.
По идее — всё. А пожара как не было, так и нет. Вроде что-то и задымилось, но как-то жиденько…
С разных сторон оцепления бахнуло ещё несколько выстрелов. Кто-то завопил от боли. По правде говоря, дыма происходило больше со стороны атакующих.
Между выстрелами что-то пронзительно свистнуло и из одного из окон ратуши донёсся хлопок. Затем звук повторился ещё несколько раз.
Ага! Это Кеншин! Зажигательной ерунды накрутил с порохом и в окна забрасывает. Толку, впрочем, не больше, чем от арбалетчиков.
Уже спустя минуту, выстрелы начали греметь и со стороны бедуинов! То в одном, то в другом окне расцветал серый цветок с яркими прожилками. На каждый сполох незамедлительно отвечали сразу несколько ружей снаружи. Неизвестно, несло ли это хоть какой-то эффект, но с каждым разом бедуины огрызались всё более дерзко.
Но у бригады то оружия больше! Деревянные части окон и дверей быстро превратились в крошево из торчащих щепок. Увы, возгорания внутри так и не случилось, а наружу противник лезть не решался.
Батя быстро сообразил, что нужно иметь запас зарядов на случай попытки прорыва и отправил посыльных в обе стороны окружения. Суть приказа была проста — чтобы у каждого под рукой всегда был один заряженный ствол.
Макс с наставником свой огнестрел вообще разряжать не торопились. Всё пытались высмотреть кого-нибудь важного. Штуцер Кена пару раз трещал, но, скорее всего, степняк просто соблазнялся лёгкими мишенями.
Даджой попытался развить идею с поджогом. Собрал среди подчинённых немногие гранаты и метко зашвыривал их в окна. Делал он это без промахов и с приличного расстояния. Чугунные болванки аж гудели во время полёта! Одна штука даже пробила закрытые ставни. Так и без взрыва кого-нибудь прибить можно…
После серии взрывов пустынники попритихли. Либо поняли, что у окон стало ещё опаснее, либо вообще решили, что гранаты — это верный предвестник штурма. Да только фиг им! Никто людей на убой вести не собирался.
Казалось бы, ситуация сложилась патовая. Ни одна из сторон не хотела совершать следующий ход и подставляться.
Для бедуинов идти наружу — верная смерть. Неизвестно, сколько там народу их осадило, но стреляют шайтаны резво! Бригаде же внутрь соваться — тоже, мясорубка. Скорее всего, там уже и баррикады в коридорах возвели и картечи в стволы насыпали.
Вынужденный паритет продолжался до первого промаха Даджоя.
При очередном броске он попал в стену рядом с окном и… проломил её! А раздавшийся взрыв обрушил часть ослабленной кладки. Ох и веселье внутри должно было начаться! Ведь наверняка какой-нибудь паникёр объявил, что это неизвестные нападающие подогнали осадные орудия.
Точно!!!
Нужно просто отправить кого-нибудь в крепость за пушками! Хотя может… Хм… Подразделение пустынников вроде и не маленькое, да и остров им брать не маленький пришлось. Должны же у них пушки с собой быть?
Не теряя ни времени, Батя отправил одного сержанта к освобождённым местным жителям. Поняв суть приказа, вояка побежал как ошпаренный и вернулся довольно быстро. Ни о какой артиллерии женщины не знали, но зато подсказали, что на базарной площади стоят пять кораблей.
Для проверки пошло целое отделение, что б сразу и притащить, если таки найдётся чего. А чтобы не подорвались на ловушках, им было приказано проникать в трюмы прямо сквозь борта. Доски там всё равно тонюсенькие, а топорами — по пути разживутся.
Пол часа, что их не было, перестрелка приобрела характер какого-то взаимного истязания. Залпы гремели с обеих сторон, картечь крошила укрытия, изнутри даже пару гранат выбросили. Никуда они, правда, не долетели, рванули на пустом месте, но осколки визжали лихо! Хочешь, не хочешь, а головушку побережёшь.
Преимущества элемента неожиданности и количества ружей, сошли на нет. Пальба то стихала, то возобновлялась, когда кто-то особо-дерзкий отваживался высунуться. И продолжалось так ровно до тех пор, пока бойцы бригады не прикатили две пушки.
Батя их быстро осмотрел, постучал по ним, чтобы непорченые были, проверил захваченный порох и приступил к заряжанию. Причём, мешочков с порохом он в ствол укладывал столько, сколько и на дальние дистанции не пользуют!
Зачем?
— А шоб стены к херам собачьим порушить! — отвечал старый наёмник на недоумение подчинённых.
Стреляться и, тем более, рубиться с осаждёнными смысла не имело. Так что он решил просто разрушить их импровизированный бастион.
Пушки пришлось прятать внутри соседних домов, а бить через распахнутые двери и буквально с десяти-пятнадцати шагов.
Оглушало жутко! Здания тряслись! Обломки и осколки летели во все стороны! Окованные колёса калечили деревянные полы! А поджиг осуществляли чуть ли не из соседней комнаты, ведь с таким зарядом — может и ствол разлететься.
В одном случае — не выдержал лафет орудия, разломался! Пришлось умащивать ствол просто на порог.
Зато эффект превосходил все ожидания: ядра иной раз прошивали насквозь три стены — две наружные и одну внутреннюю.
Пустынники тоже не дураки, быстро поняли, что к чему. Частота стрельбы с их стороны возросла уже после нескольких попаданий. Даже с потерями считаться перестали. Но и бойцы бригады не спали. Судя по снижению меткости — враги попросту передавали ружья от каждого следующего убитого к пока ещё живому.
Момент истины настал уже после пятнадцати ядер. Короткий треск огласил площадь, и ратуша обрушилась сначала со стороны фасада, а потом и устоявшая, задняя, сторона не выдержала. Всё произошло быстро и неожиданно для обеих сторон. Лишь одинокий вопль прорезал глухой рокот камнепада.
Но тишина была недолгой. Бедуины в храме прониклись собственным положением. Умирать под завалами никому не хотелось. Отстреливаться стали так остервенело, что и не скажешь, что у них там мушкетов — всего-ничего.