Бесстрашный

Рей слушала мой рассказ о юной волшебнице ещё внимательнее, чем предыдущий о портняжных успехах. Ни разу не перебив и не пытаясь уточнить «непонятности».

— Знаешь, Дим… — сказала она, когда я умолк, — ты поступил абсолютно правильно, но… в Шумелки я тоже отправилась… не просто так… Меня туда что-то тянуло, и, подозреваю… это было связано с девочкой.

— Считаешь, она подставная? — почесал я в затылке.

— Нет! Конечно же, нет… ну, то есть, навряд ли, — поправилась Рейна. — Просто мне кажется, ты, я, она… мы все как-то связаны. Но я не знаю, чем именно. Я тоже, как ты… много чего не помню из прошлого, — добавила она виноватым голосом.

Я молча кивнул.

Мы говорили об этом утром, когда я наконец смог задать Рейне прямой вопрос и получил такой же прямой ответ, пусть даже он меня не слишком устроил.

Всё началось ещё до моего «визита» к тому, кто живёт под горой. Я, помнится, не единожды пытался узнать хоть что-то о прошлом своих соратников, но всякий раз они довольно умело сворачивали разговор или уводили его далеко в сторону, или нам что-то «внезапно» мешало.

Беседа с неведомой сущностью, живущей в Пустой горе, объяснила практически всё, но — вот незадача — «погонщик» вычистил все объяснения из моей памяти, едва я вышел наружу. На мою долю остались лишь озарения, случающиеся ровно тогда, когда в них возникала необходимость.

Например, на выходе из Пустой горы, когда я вдруг вспомнил старые прозвища спутников и выдал их вместе с напутствиями. Честно признаюсь, озарение вышло к месту. Соратники приняли всё, как должное. И даже вопросов никаких задавать не потребовалось.

А ещё «лирнейский огонь», которым я, аки бог-громовержец, поразил целую армию… Ну, пусть, не армию, а где-то примерно полк, но всё равно — выглядело впечатляюще. Жаль, что не удалось повторить этот «фокус» позднее, в тех же, к примеру, Горках. Тогда бы никакое морское сражение не понадобилось, сжёг бы к чертям все имперские корабли прямо в бухте, и дело с концом. А так пришлось повозиться, людей потерять, энергию, время, ушедшую на дно часть добычи…

Видимо, этот самый «огонь» и вправду «выходит наружу» лишь в случае крайней нужды, когда все другие способы и умения уже исчерпаны и иных вариантов попросту не осталось…

Лирнейский огонь, странные «прозвища», неизвестное прошлое, неожиданный пиетет предо мной и Тура, и Лики, и Рейны, и даже Аршафа… Потом, когда мы уже стали готовиться к грядущим боям с имперцами, мне было как-то неловко спрашивать у друзей, за кого они меня принимают и почему почитают «великим»?

Сегодня я всё же решился. С тем, что сегодня сложилось между Рейной и мной, снова уйти от ответа она уже не смогла бы. И она, в самом деле, не стала от него уходить.

— Прости, Дим, — заявила она, — но я ничего не скажу тебе о том прошлом, о котором ты спрашиваешь? И Тур о нём тоже не скажет, и Лика, и Шаф…

— Но почему⁈ — изумился я. — Ведь вы же его не забыли?

— Нет. Не забыли, — вздохнула Рейна. — Но говорить о нём мы не будем, Потому что ты сам попросил ничего не рассказывать, и мы поклялись, что выполним эту просьбу. Клятву мы дали на собственной крови. Так что если ты, правда, хочешь, чтобы я всё рассказала…

— Ты поклялась собственной жизнью? — глухо спросил я у женщины.

— Не только. Но да. В том числе, жизнью, — ответила Рей.

— И если нарушишь клятву, умрёшь?

— Да, Дим. Умру.

— И с этим ничего нельзя сделать? Совсем-совсем ничего? — попробовал ухватиться я за соломинку.

Рейна молчала секунд пятнадцать. И это внушало надежду.

— Сказать я могу… только одно, — пробормотала она, крепко сжав пальцами висящий на её шее амулет-артефакт. — Ты говорил… что должен вспомнить всё сам. Сам, без подсказок. Иначе всё будет бессмысленно… И ещё. Ты был другим… Ну, в смысле, внешне. Не такой как сейчас. Но это был ты, я знаю. Мы все это знаем. И… если тебе будет легче… я тоже… много чего не помню из нашего прошлого. Вот.

Я молча смотрел на неё и понимал, что она не обманывала. Что это и впрямь то единственное, что она могла рассказать. Требовать большего означало просто убить её. И я не стал требовать. Пусть всё и вправду идёт, как идёт, а дальше посмотрим. Сделаем дело, сковырнём этого придурошного императора и магов-садистов, а там уже будет видно, вспомнится или не вспомнится.

Сегодня мне почему-то казалось, что вспомнится. Железобетонно вспомнится. А иначе не стоило и огород городить…