Страница 12 из 13
И выяснилось тут, что смежники чаще всего не дают. Надули ветских сапожников химики — поставили всего лишь треть требуемых полиуретановых подошв. А кожевники шлют «леопардовые» кожи — пятнами осыпается краска. Текстильщики и фурнитурщики также не жалуют.
И, краснея от стыда, руководство дает команду: пошивать, покойницкие тапочки, страшные в своей простоте и предназначении. Эти тапочки помогут выполнить вал — план по миллионам пар. Или начинают лепить к подошве из мрачной микропорки натуральную кожу, ставшую острейшим дефицитом во всем мире. А микропорка технологически настолько трудоемка, что уже нет времени на шлифовочно-отделочные операции.
И людей нет на эти операции. Люди в основном уходят с обувного производства. Скудные средства, отпущенные ветским обувщикам на строительство жилья, опять урезали, своих домов отдыха и пионерских лагерей тоже нет. А рядом — могучие индустриальные соседи, у которых в цехах внедряется НОТ и гавайский микроклимат, а на собственной полоске черноморского пляжа — виндсерфинг. Поэтому неудивительно, что сверхтекучесть благородного газа гелия тускнеет по сравнению со сверхтекучестью обувных кадров…
4. Брак по-итальянски
— Но не может быть, — как всегда, безукоризненно логично резюмировал Следователь, уже много дней подряд шедший по следу преступника в разных городах и весях, — не может быть, чтобы обувщики были только жертвами бессовестных поставщиков и разного рода обстоятельств. Многое, наверное, зависит и от них самих.
И вспомнилось ему ереванское объединение «Масис», работающее, как и все, в условиях снабженческого произвола и убогого качества сырья. Но любая женщина, надевшая туфли или сапожки ереванского производства, может быть уверена, что ей обязательно оглянутся вослед. Даже особо изящную и модную обувь ереванцы поставили на поток, и за три последних года на их продукцию не было ни единой рекламации. Да и вообще процент брака в среднем там в пять раз ниже, чем по отрасли.
Немногим, кажется, «Масис» отличается от других объединений — собственный Дом моделей, сквозной бригадный метод производства, самостоятельный отдел управления качеством. Но в сочетании с умением молниеносно перестраиваться это позволяет выпускать изумительную обувь. А начинало объединение свою деятельность с положения, которое даже оптимист не рискнул бы назвать плачевным. Нынешние же цехи головного предприятия «Масис» по чистоте и уюту напоминают санаторные корпуса. Даже фонтанчик колодезной, а не обыкновенной, из-под крана воды в цеху говорит о постоянном и заботливом внимании к сапожных дел труженикам.
И во дворе, у проходной, рабочих встречает скульптурный ансамбль, посвященный не традиционной девушке с веслом, а древнему искусству сапожника. Единственный, пожалуй, памятник Сапожнику если не в мире, то, во всяком случае, в стране.
Большую заботу о тружениках Следователь видел и на другом оазисном предприятии — московской фабрике «Парижская коммуна». В лучших цехах этой фабрики, где царствуют автоматические линии, где электроника управляет почти всеми процессами, пора было, по его мнению, вводить специальные физические упражнения для предотвращения гиподинамии.
Фабрика имеет свои фирменные магазины, через которые чутко прослушивает пульс покупательского спроса. И не случайно одна итальянка буржуазного сословия, примеряя сапоги «Парижской коммуны», вздохнула: «Вот есть у меня дома достаточно сапожек, а все равно куплю еще эти! Что значит фирма!»
И снова готов был засветиться тихой радостью Следователь и в пояс поклониться машиностроителям за такие чудесные линии на московской фабрике, но выяснилось тут, что те линии закуплены в Италии, а родные машиностроители дают обувщикам такой жалкий мизер, что и ругать-то, собственно, их не за что.
Даже коробки для упаковки сходящих с линии сапожек привезены из Италии. Отечественные бумажники жалуют обувщиков, да и то скудно, только коробками из картона марки «Г», которые мнутся и разваливаются при первой же погрузке, отчего обувь приобретает кондицию, именуемую «всмятку».
В Италии это считалось бы неслыханным браком, браком по-итальянски, потому упаковку там делают из мелованного картона с особыми пупырчатыми прокладками для несминаемости обуви.
5. Тонкая месть
«И вообще у них модель появляется на прилавке через два месяца после ее задумки, — размышлял Следователь, возвращаясь в свой кабинет после длительной командировки. — А у нас на это уходит два-три года. Не потому ли такая унылость внешнего вида и постоянная запоздалость моды?»
— Товарищ лейтенант, — радостно встретил его помощник в дверях, — есть новые данные! На квартире нервного гражданина найдена жуткая коллекция бракованной обуви — элитный, так сказать, брак. Правда, все женская обувь… Я приказал доставить подозреваемого на допрос.
Доля секунды потребовалась Следователю, чтобы собрать в кулак волю, интуицию и интеллект. Лицо его внезапно просветлело.
— Вы женаты? — спросил он ничего не подозревающего преступника. — И теща, наверное, есть? Я, кажется, понял, почему вы украли…
— Да! — внезапно вскричал преступник, перехватывая инициативу. — Я украл эту обувь, чтобы подарить ее теще! В порядке личной мести. Пусть окружающие подтвердят, что я сам сознался. Это смягчит мою участь. О! Это была тонкая месть — отказаться ей неудобно, а носить невыносимо. К тому же и — позору-то! — краденая. Дайте закурить, гражданин начальник…
Когда преступника увели в казенное помещение, Следователь устало потер виски.
— Вот все же не могу я взять в толк, — задумчиво молвил он, глядя на свои туфли, — погоня за валом, нехватка сырья и оборудования, происки торговли, текучесть или картон с неудобопроизносимой маркой — что же все-таки есть главная причина убогости моих башмаков? Разобраться в этом, пожалуй, под силу только компьютеру, умеющему делать миллион операций в секунду.
И он достал из кармана микрокалькулятор, сконструированный им в свободное от погони время.
— Не вычленить здесь главного, — высветилось на экране карманной ЭВМ. — Если нет современнейшего оборудования, то архитрудно перестроиться на новую модель. Значит, унылая обувь, возвраты, ущерб в заработке. И тогда — текучесть и невыполнение вала. А если нехватка сырья и валовые показатели висят гильотиной, то начинает идти халтура.
И, покопавшись в ячейках своей памяти, микрокалькулятор извлек строки из прошлого:
«ДВЕСТИ МУЖЕЙ С ГОРДЫМИ УЛЫБКАМИ ПРИШЛИ ДОМОЙ И ПРОТЯНУЛИ ЖЕНАМ ДВЕСТИ КОРОБОК.
ДВЕСТИ ЖЕН, ЕДВА ВЗГЛЯНУВ НА КОРОБКИ, ВОСКЛИКНУЛИ:
— МИЛЫЙ! ДОСТАЛ! НЕ ФРАНЦУЗСКИЕ, НЕ ИТАЛЬЯНСКИЕ, НЕ ШВЕДСКИЕ, А НАШИ, ОТЕЧЕСТВЕННЫЕ! О СЧАСТЬЕ!!!
ДВЕСТИ ПОЦЕЛУЕВ ГРЯНУЛИ, КАК ДВЕСТИ МАЛЕНЬКИХ ДОМАШНИХ САЛЮТОВ».
Это — воспоминания о будущем. Так писал еще в 1971 году Крокодил с надеждой на скорое исцеление обувных недугов. Видно, время поцелуев еще не настало…
— А может ли ЭВМ заглянуть в будущее? — подумал Следователь и с помощью хитроумных комбинаций с кнопками добился-таки информации из Предстоящего:
«ХИМИКИ, ТЕКСТИЛЬЩИКИ, БУМАЖНИКИ, МАШИНОСТРОИТЕЛИ, СОБРАВШИСЬ ВМЕСТЕ С ОБУВЩИКАМИ И ОБСУДИВ ПОЛОЖЕНИЕ ДЕЛ С ПРОИЗВОДСТВОМ ОБУВИ, ПОСТАНОВИЛИ:
1) ИСКОРЕНИТЬ ТОЧКУ ЗРЕНИЯ НА ОБУВНУЮ ПРОМЫШЛЕННОСТЬ КАК НА ПАДЧЕРИЦУ И ПОПРОШАЙКУ.
2) СМЕЖНИКОВ, НЕ ПОСТАВЛЯЮЩИХ СЫРЬЕ И ОБОРУДОВАНИЕ ОБУВЩИКАМ ВОВРЕМЯ, ОБЯЗАТЬ ХОДИТЬ КРУГЛЫЙ ГОД БОСИКОМ, А СМЕЖНИКОВ-РЕЦИДИВИСТОВ — В ОБУВКЕ ИЗ «ЭЛИТНОЙ» КОЛЛЕКЦИИ.
3) ПОСТОЯННО ТЕРЗАТЬ ОБУВЩИКОВ, ПРЕДЛАГАЯ ИМ НОВИНКИ СЫРЬЯ, ФУРНИТУРЫ И ДРУГИХ КОМПЛЕКТУЮЩИХ.
4) ЗАСТАВИТЬ ОБУВЩИКОВ РАСХОДОВАТЬ СЫРЬЕ ТОЛЬКО НА КАЧЕСТВЕННУЮ МОДНУЮ, РАБОЧУЮ, ТУРИСТИЧЕСКУЮ, ДОМАШНЮЮ, ТЕПЛУЮ И ДЕТСКУЮ ОБУВЬ. А ТАКЖЕ СОКРАТИТЬ СРОК СОЗДАНИЯ МОДЕЛИ С ДВУХ ЛЕГ ДО ДВУХ МЕСЯЦЕВ.
ПЛАНОВЫЕ ОРГАНЫ ЗАВЕРИЛИ, ЧТО РАЗУМНО СКООРДИНИРУЮТ СЫРЬЕ С КОЛИЧЕСТВОМ ВЫСОКОКАЧЕСТВЕННОЙ ОБУВИ».
— Это обязательно будет, — мигнула на прощание мини-ЭВМ, — вот только точный срок трудно назвать…