Страница 11 из 71
Глава 4
Глава 4
- Без тайн никак не получится, ибо постичь одному существу все, что таит в себе огромный мир, не дано, - изрек родственник, чем взбесил неимоверно. Хочет хранить свои секреты, так и пусть хранит. На здоровье! Но сказавши «а», говори и «б»! Или молчи!
- Зачем ты меня сюда притащил? – спросила я.
Лучше бы остались в университете. Мы как раз дошли до порталов. Тема увлекла, тем более получалось у меня довольно неплохо. Строить путь через огромный пласт пространства оказалось сложно, но безумно интересно. Если бы я немного потренировалась, то смогла бы попасть в гости к родителям в любое удобное время.
- Покаяться, - тяжело вздохнул дед, его плечи поникли, а вид стал как у побитой собаки. Мне вдруг его так жалко стало. Все же, несмотря на его скверный характер и порой чрезмерную ядовитость, Фонтей мне нравился. Более того, я давно смирилась с его присутствием в своей жизни, приняла как что-то неотъемлемое, неотделимое от меня.
- В чем? – Состояние было такое, что признайся мне он сейчас даже в самых ужасных преступлениях, я постараюсь найти ему оправдание.
- Какая самая главная цель алхимии? – вдруг спросил он.
Ничего себе, переходы! Это же откуда-то из курса средневековой истории.
- Кажется, поиски философского камня? – неуверенно спросила я.
- Философского камня, - подтвердил Элазар. – Но, что означает это понятие?
- Э-э-э… Неужели, камень? – догадливость – наше все.
- Очень смешно, - не остался в долгу Фонтей. – Философский камень – это основа основ, это столп, на котором держится мир, это власть и… бессмертие.
- Бессмертие? – Ох, что-то мне расклад все больше и больше бессменного Гарри напоминал. Не удивлюсь, если у них еще найдется какой-нибудь местный Волан-де-Морт.
- Не в том смысле, который ты в это вкладываешь, - дед предпочел не замечать моего ярко выраженного сарказма. Интересно, какой другой смысл может быть у бессмертия?
- И в каком же, если это нее очередной секрет? – меня смерили взглядом, снисходительным таким.
- Тело человеческое – тлен, именно оно стареет, умирает, гниет и рано или поздно превращается в прах. Лишь душа бессмертна, лишь она существует вне времени и пространства. В этом ее сила, но в этом и основное неудобство для тех, кто планирует использовать ее энергию.
Элазар помолчал, потом не спеша подошел к одной из тумб и взял кольцо. Спокойно так взял. Танталум не причинил ему никакого вреда, не оказал сопротивления, лишь темно рубиновый камень сверкнул в тусклом свете магических светильников.
- Болгий, - произнес Фонтей. – Я знал его при жизни. Так себе был человек, и маг не ахти.
Кольцо в руках Элазара завибрировало и выплюнуло слабенькую струйку грязно серых возмущенных искорок.
- А с чем ты, собственно, не согласен? Со своим посредственным уровнем, который ты даже не удосужился толком развить при жизни? А! – догадался дед. – Ты из тех напыщенных глупцов, которые считают, что наличие магии делает их выше человечества. Милый мой, обезьяна, научившаяся курить сигару, не перестает быть обезьяной и человеком не становится. Хотя и ей курение вредит.
Рубин сверкнул гневно, и искры посыпались голубые.
- Каким дураком был при жизни, таким остался и сейчас. Да, зря истоки пороков ищут в генах, они в душе, - вздохнул Элазар, водружая кольцо на место.
- Дед! – прикрикнула я, потому что окончательно запуталась в своих собственных загадках. – Ты хочешь сказать, что все эти маги живы?
- Нет, Ксения. Маги давно мертвы, а вот их души живы. Более того, ограничены определенными рамками, а значит, доступны.
- Дед! – теперь уже я начинала злиться.
- Прости, не знаю с чего начать. Все, что произошло, начиналось не один век. Ситуация развивалась долго, обрастая событиями и подробностями.
- Начни сначала. Кольца – это ведь души магов?
- Кольца – это души глупых магов, детка, - устало выдохнул Фонтей и щелкнул пальцами. Около стены появился небольшой уютный диванчик. – Стар я стал, немощен. Присядем?
Ага, стар! Мне за ним не угнаться! Наверняка накосячил, а теперь не знает, как признаться так, чтобы поменьше вины на себя взять.
- Ну, давай присядем! – сложив руки на груди, первая прошла к дивану. А когда Элазар сел рядом, тоном не терпящим возражений произнесла: - Выкладывай.
А в ответ тишина. Посмотрела на деда. Переживает и, похоже, очень сильно.
- Это ведь из-за тебя все это? – я обвела взглядом трибуны с кольцами.
- Косвенным образом, - нехотя признался Фонтей. – Но только косвенным.
- Тогда колись. Ты придумал обращать души в кольца?
- Не я, и не в кольца. Танталум – это камень, самый стойкий материал из существующих на вашей планете.
- На нашей планете! – спуску я ему не давала.
- На нашей, - поправился Элазар. – Способ обращать души в камень и обратно изобрели турроны. Причем, не здесь и весьма давно. Ни тебя, ни меня, ни ныне живущих турронов еще не существовало, когда появился первый Хранитель душ.
- И турроны создали очередной Хранитель, попав на землю?
- Не сразу. Все же турронов было мало, а многие знания утеряны, но да, они создали Хранителя в тот период, когда их доступ к человеческим душам фактически был безграничным.
- То есть еще до создания магов, - подытожила я.
- Скажем, на заре их возникновения.
- Ладно. Допустим. Создали они чашу, которая вытягивает душу из человеческого тела и превращает ее в танталум. А дальше что?
- Хранитель может преобразовать лишь добровольно отданную душу.
Опять вспомнился сон. По части хитрости и уловок турронам нет равных, а значит, получить согласие от владельца души ничего не стоит. И снова в голове крутилось что-то важное, какая-то зацепка, но вычленить ее из миллиона разных вопросов, загадок и тайн было практически нереально.
- Это я уже поняла. Какое ты имеешь отношение к чаше турронов? – пристально взглянула на Элазара и… Он опустил глаза.
- Имею, - вздохнул он.
- Понятно, что имеешь. Если к созданию магов приложил руку ты, то они никак не могли знать, что создано турронами на заре их возникновения. Если Хранитель – артефакт турронов, то каким образом он оказался в твоем хранилище, и откуда здесь все эти перстни?
- Допустим, в хранилище чаша появилась потому, что маги изымали каждый артефакт способный навредить человечеству. А вот кольца… - дед снова вздохнул. Тяжко, надрывно, но жалеть этого хитреца я не спешила.
- А кольца?..
- А кольца – моя вина. Но! Но я не знал, что мой личный эксперимент станет достоянием общественности и повлечет за собой лавину глупости человеческой.
Глупости… Человеческой… Слова вертелись и вертелись. Глупости… Там, во сне, Апехтин совершил самую настоящую глупость, отдав добровольно турронам свою душу. Но во имя чего он это сделал? Во имя любви. Любовь – камень преткновения. Любовь – делает человека сильным, но она же делает его и слабым, а еще – затуманивает разум, закрывает глаза и зачастую отключает мозг. Ради любви маги могли пойти на предательство, нарушить кодекс, заключить любую сделку с врагом. Когда любишь, то ценишь дорогого человека намного больше, чем себя. А маги – простые люди, и поступки у них человеческие. Вот та мысль, что не давала мне покоя.
- Дед, - тихонько позвала я.