Страница 64 из 111
«Ага, какая-то энергия жизни, что ли?» — подумала я. Далее были картинки людей в накидках, то есть магов. Говорилось, что некоторые люди рождались со способностью взаимодействовать с этой Стихией и даже пользоваться ее силой. Их стали называть магами.
Со временем некоторые из них стали слишком могущественными и начали воевать друг с другом за господство над миром.
«Все как всегда, — подумала я. — Может, потому и нет на Земле такой выраженной магии. Это страхует мир от появление могущественного Саурона, стремящегося подмять всех под себя. Приходится в этих целях людям развивать технологии... Эх!»
Я вздохнула.
Ладно. Продолжим.
А дальше легенда гласила, что Всевышний разгневался на магов за то, что они его великий дар стали использовать во зло. Ударил своим «посохом мироздания» и разделил Стихию на Свет и Тьму…
На картинке Всевышний был изображен, как это делали у нас на картинах эпохи Возрождения. Бородатый мужчина, не старый, но очень зрелых лет. Больше всего напоминал он Всевышнего с фрески Микеланджело.
В руках у него был золотистый посох. Он поднял его над огромным вихрем, что своими нитями пронизывал природу.
На следующей картинке маги в накидках хватались за голову, кидались на колени и рыдали. А Всевышний молвил им: «Лишь в балансе теперь вы обретете прежнюю силу!».
И да, со временем маги стали ощущать сродство к одной из сторон Стихий. Новые дети-маги тоже рождались с изначальной склонностью в ту или иную сторону. Гнева Божественного боялись, поэтому был установлен «первичный баланс». Маги обретали истинную власть, лишь взаимодействуя друг с другом, привлекая одновременно и Свет, и Тьму.
Интересная и логичная легенда, подумалось мне. А еще интересно, что Майдор то ли не знал, то ли не захотел рассказать мне ее. Он лишь упомянул, что когда драконы пришли в этот мир, разделение уже существовало. Что лишний раз доказывает его драконью природу.
Заметив, что я дочитала, Грасерия властным жестом захлопнула книгу.
— Все, — с долей Темного коварства улыбнулась она. — Книга создана до крушения первичного баланса. Дальнейшей истории в ней нет. Я дала вам ее прочитать, чтобы вы поняли, что… Как выдумаете, что именно?
— Грас, я думаю, ты дала мне прочитать это, чтобы я поняла, что Свет и Тьма не первичное разделение, а две грани одной Стихии. Их называют первичными Стихиями, но на самом деле они — вторичные. Они всего лишь проявления первичной Стихии с определенным вектором…
— С чем? — удивилась Грас.
— Вектором… Ну, это я неудачно выразилась, как объяснить такую математическую метафору, и сама не знаю. Точнее сказать, Стихия одна, окраска разная. Единство и борьба противоположностей.
— Очень хорошо… — тихо сказала Грас. — А теперь объясните мне, что такое Тьма и что такое Свет. Да, в книге этого не объясняется. Но теперь, когда вы поняли про «единство», расскажите мне про разницу, раздельность. Про их противоположность.
Я подперла голову рукой и задумчиво поглядела на Грас. Она стояла подле меня, такая молоденькая, такая стройная. Тростинка. И такая серьезная. Цепко смотрела на меня, словно от того, что я отвечу, зависело будущее всего мира.
А может, так и есть… Ведь могущественный маг, понявший что-то неправильно, может создать проблемы мирового масштаба.
— Знаешь, Грас, — улыбнулась я. — Когда я только-только попала к вам, то, как все, решила, что Свет — это добро, а Тьма — это зло. Вернее, мое подсознание хотело так думать. Но чем дольше я здесь нахожусь, тем больше понимаю, что вообще никакого отношения к добру и злу они не имеют. Как не имела и первичная единая Стихия. Эта Стихия — некая энергия, пронизывающая все живое. И те, кто с ней взаимодействует, могут использовать это взаимодействие для добрых дел, а могут — во зло. То же самое со Светом и Тьмой…
Я помолчала, потому что дальше предстояло самое сложное — попробовать все же дать некое определение, эпитеты двум граням Стихии.
— Очень хорошо… — изумленно прошептала Грас. — Баэр понял это лишь в пятнадцать. До этого он все думал, что Тьма — это добро…
— Что в очередной раз подтверждает, что добро и зло тут ни при чем. На какой стороне ты находишься — та сторона для тебя и добро. И особое искусство жизни в том, чтобы попробовать понять, что и другая сторона — тоже не зло… Что она тоже хорошая. Грас, Баэр был ребенком! Темным ребенком. А я — взрослая дамочка с жизненным опытом и неплохими когнитивными способностями.
— С неплохим чем?
— Одно с другим неплохо связываю. И рассуждать умею, — улыбнулась я. — Так вот, я все больше прихожу к выводу, что Свет и Тьма — это то, что в моем мире называет «ян и инь». Свет — это активное отдающее начало. Больше мужское, чем женское. Свет — сияет, отдает и подчас сам не видит, что творится в его сиянии. Свет — это общее, коллективное. Это — прямота и очевидность. Ведь когда есть освещение, то как бы все видно. Поэтому в Свете нет загадки. Это — сияющие идеалы того, что Свет считает истиной. А поскольку принимать Свет не умеет, то увидеть их относительность не может. Так, Свет будет милосердным, только пока у него есть «идеал милосердия». Идеал, что нужно жалеть обездоленных и прочее… Но этот идеал вполне может не распространяться на кого-то и превратиться в идеал «бей чужих». Навязывать свое сияние и вообще все свое, в том числе свою точку зрения — другая сторона бесконечной отдачи Света… Тьма… С Тьмой сложнее, Грас. Мы с тобой ощущаем ее и любим. Поэтому, наверное, определить сложнее. Но если уж пробовать, то, в противоположность отдающему Свету, Тьма должна поглощать, брать. Но это не совсем так… Ведь бесконечное «брать» превращается в «поглощать», «пожирать». В такую черную дыру, в которую все влетает и ничего не вылетает. Но Тьма не такова. Мы обе это знаем… Я думала об этом. Прислушивалась к своим чувствам. И поняла… Тьма не бесконечно берущая. Тьма — бесконечно принимающая. Слова «брать» нужно заменить на слово «принимать». Свет — отдает. Тьма — принимает. Дает право на существование всему. И, конечно, Тьма — больше женское, чем мужское. Ведь кто еще лучше принимает, чем любящая женщина? Мать принимает своего ребенка таким, какой он есть. Жена, если любит — принимает мужа со всеми его безобразиями… Ну, ты меня поняла. Это не догма, но «как-то так». И принимая все, сама Тьма остается загадкой. Ведь в «темноте» может прятаться что угодно. А еще Тьма — это индивидуальное, Тьма умеет думать о себе и принимать отличие других. Наверное, поэтому Тьма и бывает такой милосердной. Как все принимающая любящая мать, признающая, что дети ее разнообразны и уникальны, у каждого свои желания… Не знаю, что еще сказать… Мне кажется, это все чувствуется.
— Невероятно, — прошептала Грас. — Я не удивлена, что вы так хорошо понимаете Тьму, госпожа. Но… удивительно, что вы понимаете и что такое Свет. Кхм, — она слегка кхекнула, видимо, решила не перехваливать меня. — Экзамен вы сдали. Переходим к первому практическому занятию. Теперь, когда мы определили, что такое Тьма, покажите мне Тьму, которая живет в вас. Просто покажите.
— Не поняла. Что сделать? — удивилась я.