Страница 2 из 69
— И что они сделали?
— Открыли врата Хаоса и пытались захватить мир. Я мелкая была, как и дед твой. Мы дальними кузенами считались. Нас отослали на Землю и запретили нам и нашим детям нос показывать дома. Но ты-то моя внучка, а о них в запрете ни слова не сказано. Маша-то бездарностью родилась, а боги больше деток не послали. Зато вот внученька, в тебе чувствуется стать и магия. Порода.
Бабушка посмотрела на меня печально.
— Не веришь мне? Оно и верно. Но запомни. Как только я умру, у тебя есть ровно час добежать до колодца и произнести слова. Считай, это моя предсмертная просьба. Просто выполни ее. Поверь, так будет лучше.
Вздохнула.
— Хорошо. Обещаю. Но надеюсь, что это произойдет нескоро.
— Со дня на день, внучка. Я чувствую, как смерть наступает на мои больные ноги. Поэтому плюнь на огород, да проведи время со мной. Я тебе про свой мир расскажу. Оттягивала до последнего момента, дурой была. Надеялась, что проживу дольше...
Я искренне считала, что бабуля тронулась умом на старости лет. Другие миры, хаос, заточение, запреты… Это для тех, кто фэнтези перечитал.
— Ба, вот если я на него плюну, то урожай пропадет. Жарень стоит такая, поливать обильно надо. А еще я хочу беседку украсить. Надувной бассейн на днях придет. Правда, надо бы Дим Саныча попросить забрать его...
— Дочка, ешь и слушай. Можешь не верить, дело твое. Но в свое время информация пригодится.
Я положила себе в пиалу клубнику, добавила сметаны, да сахар. Перемешала.
— Налей бабуле чаю еще, да мяты кинь.
— Ладно.
Заодно и окошко открыла. В том году купила москитные сетки, и комаров стало гораздо меньше в доме. Но вообще казалось, что в Ольховке они дикие какие-то.
— Мир Круос — в переводе с древних языков означает «Первый». Я совсем его не помню. Только обрывки воспоминаний, которые приходят во сне. А сейчас, память и вовсе подводит. Твой дед, был старше меня на пять лет и знал больше. Наш родной мир многогранен и жесток. Всегда было четкое разделение слоев: богатые аристократы и простолюдины. Я и Фрид принадлежали к высшему сословию. Нас почитали, преклонялись… Может, за время нашего изгнания что-то, да поменялось.
— Фрид? — Переспросила я.
— Дедушка Федя. На Круосе нас звали иначе. Фридрих Нимрас и Гламиа Эрниль из древнего рода Сириус. Когда нас сослали сюда, мы взяли простые имена, более близкие к местной культуре.
— Понятно. А Мирелла?
— Машка хотела назвать тебя Лилькой. Я ее отговорила. Мирелла — имя твоей прабабушки, моей матери. Она, поверь, не участвовала в перевороте. Мама слыла женщиной чуткой, нежной и безмерно доброй. Настоящая леди с прекрасным голосом. От нее пахло мятой. Именно поэтому я ее так и люблю.
— Ба, давай уберу со стола, — я поднялась с места и схватила тарелку. — А ты рассказывай, я слушаю.
Считаю, что любой внук должен выслушать бабушку или дедушку, если им есть, что рассказать. Даже если это немного фантастично.
— Когда появишься на Круосе, никому не говори из какого ты рода. И имя измени. Я не знаю, как сейчас относятся к Сириусам, но двести лет назад весь наш род приговорили. Только нас с Феденькой помиловали. Потому что мы считались детьми и дали клятву никогда не возвращаться. И запомни, мой цветочек, никому не доверяй. Если решишься открыться, то требуй магическую клятву о неразглашении.
— А может, и мне не стоит возвращаться? — Ну, надо ведь поддержать старческий бред.
—Ты зачахнешь тут, малышка. Житья не дадут же. Ольховка — это медленная смерть. После моей кончины земля не отпустит дальше колодца. На Круосе ты будешь счастлива. Возможно, пробудится родовая магия, а может, и нет. Кто ж ее знает.
— Магия? — Я убрала посуду в раковину и стала ее мыть.
— Да. Мой мир волшебный. Он способен творить чудеса.
— А власть?
— Монархия в чистом виде. Есть верховный правитель, которому подчиняются все владыки.
— Хорошо, — ничего «хорошего» я в этих россказнях не видела. Доктору бы ба показать. — А с учебой как дела обстоят?
— Плохо. Если ты не обладаешь магическим даром, то семья должна быть состоятельной. Чтобы отправить детей в пансионаты. Если денег нет, то самое большее — ребенка научат читать и писать. Может, сейчас и изменилось что-то… Все же столько времени прошло.
— Ба, а сколько тебе лет тогда?
— Двести семь, — гордо прокряхтела женщина.— На Круосе я дожила бы до пяти сотен, а тут магии совсем нет, и жизнь сократилась прилично.
— А дедушке Феде?
Я его помнила смутно очень.
— Ему было сто шестьдесят девять, когда умер, — на глазах бабули выступили слезы. — Но у меня осталась ты: отрада сердца. Моя Ашлинг. Машка — заблудшая душа, вся в родню отца моего пошла. Черствая, циничная и жестокая. Я ее уговаривала сохранить ребенка и в какой-то момент, дочь, и правда, хотела изменить жизнь. Ведь пыталась же быть матерью.. . Но не смогла себя переделать. Отдала тебя мне, и это было лучшим ее решением за столько лет. Я рада, что ты не переняла от нее самое худшее.
Бабушка Глаша закашлялась.
— Так, давай может быть, приляжешь? — Переживала я.
— Время дорого, дочка. Бросай посуду, да потихоньку пойдем к озеру. Хочется последний раз на него посмотреть. Столько моментов жизни с ним связано.
Сказки по ходу еще впереди. Я очень любила Глафиру, но она всегда была немножко не от мира сего. Перед прогулкой я собрала ягод, да овощей. Чтобы было чем «почавкать». Так обычно говорила ба.
Озеро «Ольха» являлось достопримечательностью нашей деревни. Круглое, словно циркулем прочертили и очень чистое. Тут водился и окунь, и лещ, и карп. А однажды, дядя Дима вытащил щуку. Плавать здесь можно, но осторожно. Течения нет, зато есть очень глубокие места. На другом берегу озера как раз и стоит «волшебный» бабушкин колодец. Его давно спилить надо, но ни у кого не получается. Хотя я думаю, что просто он никому не мешает, вот и стоит уже черти сколько лет. Тоже местная древность.
Разложила покрывало на песке и посадила бабушку. Она стянула с себя шлепки и подняла халат вверх, оголяя худые, с обвисшей кожей ноги.
— Для двухсотлетней, я неплохо сохранилась, да? — В ее голосе слышался смех.
— Ага, — сняла домашнюю одежду, оставаясь в нижнем белье. — Я окунусь и вернусь.
—Хорошо, Мирка. Ладная ты ведь у Машки вышла. Ножки длинные, глазки зеленые, большие. Талия вон какая… Как у меня в молодости, а грудки — это наверное, в отцовскую породу. По моей ветке все не особо фигуристые были. Доски!
— Иди ножки помочи! — Крикнула я.
Снова начала моей внешностью восторгаться. Я в ней ничего особенного не видела.
Ба кряхтела, пока поднималась и шла ко мне. Рука аккуратно дотронулась до волос.
—А это цвет Сириусов. Фамильная черта. Пепельно-белые, густые, красивые. Поговаривали, что в нашем роду были когда-то лунные эльфы.
— И какая она была? Магия ваша.
— Опасная, детка. Опасная. Я мелкая была, и слышала, что из-за нее весь род приговорен к казни. Кроме меня и деда твоего. Но вроде уже говорила тебе, память подводит…
И больше ничего не сказала. Да я и не спрашивала. Окунулась в озеро, немного поплавала и вылезла на берег. Бабушку отвела домой, да в кровать уложила. Все же жара стоит, тяжко ей.
Жить в деревне — это работать круглые сутки. Я любила дом, но терпеть не могла грядки. Но бабуля получала минимальную пенсию, а я студентка. Подрабатываю фрилансером. Оставшиеся деньги Марии помогают обеспечивать дом, и мое жилье в Питере. А еду приходится растить самим.