Страница 16 из 63
— Я убью тебя, — заканчиваю я за него.
Юрий и Александра выпрямляются. Выражение её лица смягчается, но только на мгновение, а затем оно становится замкнутым, когда она делает шаг вперёд.
— Я хочу вернуть свою прежнюю должность.
Я смотрю ей прямо в лицо.
— Этого не произойдёт.
— Я не охранник оружия. Я снайпер и телохранитель. Я требую вернуть мне мой пост.
— Ты считаешь, что имеешь право требовать от меня что либо, Липовский?
Её спина вздрагивает, а рот приоткрываются, прежде чем она сглатывает.
— Я ... не уйду отсюда, пока не получу свою настоящую работу.
— Я отведу его обратно, — говорит мне Юрий и начинает тащить её.
— Нет. Оставь его, — я встречаюсь взглядом с её потемневшими глазами, в которых стало больше коричневого, чем зелёного. — Никому не позволено приносить ему еду. Когда он будет умирать с голода, он сам уйдёт в хранилище.
— Я. Не. Буду, — у неё хватает грёбаной наглости гордо поднять подбородок и даже свирепо посмотреть на меня.
Я должен отойти, прежде чем я действительно поддамся своим развратным мыслям. Все они начинаются и заканчиваются тем, что она подо мной признается, какого черта она стояла там, когда её любовник стрелял в меня, а затем, по-видимому, отвезла меня в больницу.
Виктор сказал мне это, и он не из тех, кто стал бы приписывать Липовскому какие-либо заслуги, если бы это было не правдой.
Я чувствую взгляд Липовского на своём затылке, когда мы с Кариной выходим в сад.
Как только мы оказываемся вне пределов слышимости, моя сестра выпаливает:
— Почему бы тебе просто не вернуть ему его работу? Что он сделал!? Разве они с Виктором не спасли тебя? Я просто не понимаю.
— Оставь это, Кара.
— Но… О! Он может быть моим телохранителем, если он тебе не нужен!
— Нет. Ему нельзя приближаться к тебе.
— Но почему? — она сердито смотрит на меня. — Просто, чтобы ты знал, Костя попросил Сашу стать главой его телохранителей.
Я переключаю своё внимание на свою сестру.
— На самом деле?
— Он так и сделал! Но Саша сказал, что он твой телохранитель.
Телохранитель, который заманил меня на верную смерть.
Но это не имеет значения, потому что факт остаётся фактом, теперь её жизнь полностью принадлежит мне.
8 Глава
Саша
Правильно ли я поступаю?
Честно говоря, я не знаю. Однако я знаю точно, что не уйду от сюда, пока Кирилл не прекратит это безумие, и по крайней мере, не выслушает меня.
И не просто говорить, а действительно поговорит со мной.
Я знаю, что просить об этом невозможно, поскольку он думает, что я предала его, но я также не хочу быть сослана на неопределённый срок в другой конец территории особняка.
Может быть, он никогда не будет удовлетворён, и я состарюсь и поседею в этом скучном хранилище оружия.
Лучше положить этому конец сейчас. Выиграю я или проиграю, по крайней мере, у меня будет надлежащее завершение.
Прошло три дня с тех пор, как он сказал мне либо возвращаться на свой пост, либо оставаться здесь и умирать с голоду. Я по глупости выбрала последнее, потому что, как я уже упоминала ранее, меня не заставят вернуться в изгнание.
Несмотря на решимость, которая переполняла меня в начале этой миссии, мне трудно справляться с ухудшающимся состоянием моего тела. Я сижу, прислонившись спиной к колонне у входа в особняк, где каждый, кто входит или выходит, может видеть меня.
Я, должно быть, выгляжу жалко, умоляя Босса дать мне шанс, который даже не хочет меня слушать.
Мысль о встрече с Кириллом вызывает у меня мурашки по коже. Но я предпочла бы испытать этот абсурдный дискомфорт, чем знать, что, вероятно, никогда больше его не увижу.
Пройдёт время, и он полностью вычеркнет меня из своей жизни и продолжит жить так, как будто меня никогда не существовало.
Одна только мысль о такой возможности заставляет меня дрожать от страха. У меня есть иррациональный страх, что он никогда не будет ценить или уважать меня так же сильно, как я его.
Что, я для него, не что иное, как удобная остановка на его пути, которую он всегда должен был покинуть.
И это чертовски пугает меня.
По распоряжению Кирилла, никто не предлагал мне еду, кроме Максима и Юрия, которые пытались подсунуть мне несколько протеиновых батончиков. Карина тоже приносила мне еды и сказала, чтобы я не обращала внимания на её «глупого» брата.
Я покачала головой и отказалась что-либо есть. Если мне суждено умереть с голоду за своё дело, то я это сделаю. Я определённо не буду обманывать систему только потому, что могу.
Я даже ничего не пила, пока Виктор лично не бросил большую бутылку воды рядом со мной два дня назад и ещё одну прошлой ночью.
— Даже не думай о смерти, пока мы все ещё расследуем то, что произошло в России.
Я тоже хотела отказаться от воды, но я мало что могу сделать, если умру на самом деле.
Поэтому я выпила воду и держала бутылку рядом с собой. Если Кирилл и возражал против этого, он не показывал этого и не угрожал вышвырнуть меня с территории.
Каждое утро выходя на прогулку с Кариной, он даже не смотрит в мою сторону. Как будто я невидимка. Однако его сестра приходит проведать меня и просит уже прекратить это и вернуться в хранилище, пока он не успокоится. А сама, в это же время, пытается убедить его вернуть мне мой пост. Он не только не отвечает, но и продолжает игнорировать моё существование.
Как бы я ни старалась не поддаваться влиянию его холодного поведения, осознание того, что он может так легко стереть меня, причиняет боль больше, чем я готова признать.
Надо мной нависает тень, и, когда я поднимаю глаза, то вижу Анну, стоящую там с подносом с едой. Она толкает его в мою сторону, сохраняя при этом то же суровое выражение лица, которое у неё всегда было по отношению ко мне.
— Тебе нужно поесть, пока ты не потерял сознание.
Я выпрямляю спину.
— Это… босс попросил тебя принести мне это?
— Нет. Мне просто не нравится видеть, как люди умирают от голода.
Ох.
Я опускаю плечи сгорбившись.
Я подумала, что, поскольку Анна выполняет только приказы Кирилла, и то что она принесла мне еду, это потому что, он ей так сказал.
Маленькая надежда, расцветшая в моей груди, превращается в пепел за долю секунды.
Я качаю головой.
— Я не буду есть. Кроме того, разве ты не слышала, что приказал босс? Никому не позволено давать мне еду.
— Послушайте, молодой человек. Мне все равно, что он говорит. Под моим присмотром никто не умрёт от голода.
Я снова яростно качаю головой. Если Кирилл упрямый, то я в десять раз хуже.
— Если ты не возьмёшь ложку и не поешь, да поможет мне Бог, я заставлю тебя, — угрожает она. — У тебя нет сил, чтобы остановить меня.
— Я все ещё могу бороться с тобой, Анна, — я вздыхаю, мне трудно даже говорить из-за явной нехватки энергии. — Серьёзно, я благодарен за усилия, но я отказываюсь есть или двигаться, пока не смогу вернуться к своему предыдущему посту.
Анна собирается что-то сказать, возможно, чтобы опять отругать меня, но останавливает себя, когда Константин выходит из дома. Он подходит к нам, и Анна ставит поднос рядом со мной, кивает и уходит.
Брат Кирилла смотрит на меня сверху вниз глазами, намного более тёплыми, чем у его брата, вероятно, потому, что они не такие навязчиво ледяные. Кроме того, с тех пор, как его похитили и пытали, я начала смотреть на него другими глазами.
На самом деле он, более классически красив, чем Кирилл. Острая линия подбородка и скул, песочно-светлые волосы и более чёткая аура. Там, где у Кирилла есть гнусная сторона, у Константина есть ощущение защитника. Что странно, поскольку, когда я впервые встретила его, я подумала, что он был клише злого брата, которого заботила только власть. Но за последние несколько месяцев я узнала, что это в присутствии Кирилла он становится совершенно другим человеком – враждебным, глупым и отталкивающим. Как будто он делает это специально.