Страница 75 из 102
— Для моей хозяйки.
Девушка рассмеялась.
— Наверное, вы единственный человек в этом городе, кто посылает «валентинки» своей хозяйке.
— Ну, и пусть, — сказал он и тоже засмеялся.
— Она, должно быть, какая-то особенная, ваша хозяйка?
— Да просто очень милая.
— Блондинка, небось…
— Да нет…
— Какая же? Рыжая?
— Нет, нет, она…
— А может быть, вам нравятся потемнее? — спросила она, поглядев ему прямо в глаза.
Он тоже посмотрел ей в глаза и промолчал.
— Вам нравятся девушки потемнее? — спросила она.
— Мне они нравятся, — ответил он.
— Я почему-то так и думала, — сказала она очень тихо.
Оба замолчали.
— Сколько с меня? — спросил он.
— Дайте посмотрю на открытку для вашей хозяйки, — сказала она и перевернула ее обратной стороной. — С вас семьдесят пять и… двадцать пять — один доллар.
Он достал бумажку из кошелька и подал ей.
— Вы ведь: ще марки хотели?
— Да.
— У вас есть мелочь для автомата?
— Есть, — ответил он.
— Автомат вон там, — показала она кивком головы. Она пробила сумму в кассе, потом из ящика внизу достала бумажный пакет. — Вы живете тут неподалеку?
— Нет.
Она смотрела, как он опустил монеты в щель и нажал клавишу с надписью «Марки».
— Вы не из города?
— Нет.
— А откуда?
— Кэри, знаете?
— Вроде нет.
— Это около Хаддлстона. На лыжах катаетесь?
— Я? — изумилась девушка и рассмеялась.
Он лизнул марки и приклеил их на открытки.
— А ручка у вас найдется? — спросил он девушку.
— Конечно, — ответила она, протягивая ему ручку. — Вы когда-нибудь видели цветного на лыжах?
— Сказать вам по правде, — промолвил он, — я сам никогда не катался, поэтому и не видел. ,
— Наверное, есть один-два человека, — сказала она. — На все Соединенные Штаты должны быть один или два темнокожих лыжника, правда?
— Наверное, есть.
— Может, и есть, но я таких не знаю.
— Ия тоже.
Она взглянула на открытку, которую он надписывал.
— А кто это — Дороти Брум? — спросила она.
— Моя мать.
— А вас как зовут?
— Роджер Брум.
— Меня зовут Эмилия.
— Очень приятно, Эмилия.
— Эмилия Перес. — Она помолчала. — У меня отец — испанец.
— Значит, Эмилия? — улыбнулся он, подняв на нее глаза, и начал надписывать вторую открытку.
— А эту — вашей хозяйке? Да, Роджер?
— Да.
— Миссис… Агнес… Доуэрти. — Эмилия усмехнулась. — Хозяйка!
— Нет, в самом деле — хозяйка.
— Хм-м…
— Ну, вот и все, — он поднял глаза и улыбнулся. — Готово.
— Почтовый ящик снаружи, — сказала Эмилия.
— Спасибо, — ответил он. Они смотрели друг на друга. — Ну,— он пожал плечами. — Мне пора. Пока!
— Пока, Роджер, — сказала она за его спиной.
Он вошел в будку телефона-автомата и, открыв телефонный справочник, вначале посмотрел на раздел «Полиция», потом догадался, что надо искать в городских учреждениях. Нашел раздел «Департамент полиции» и стал вести пальцем по строчкам: отдел борьбы с алкоголизмом, отдел взрывных устройств, центральные ремонтные мастерские автослужбы, отделы по расследованию убийств, по борьбе с наркотиками, служба безопасности, автомобильная инспекция, по делам молодежи… А где же просто полицейские участки? Куда обращаться, если нужен просто полицейский? Он закрыл справочник и пошел обратно к кассе. Эмилия подняла на него глаза.
— Эй, что-нибудь забыли? — спросила она.
— Я договорился встретиться с приятелем около полицейского участка, — он пожал плечами. — Но я забыл спросить, где это.
— Идите прямо через парк, — сказала она, — и выйдете на Гровер-авеню. А там сами увидите — у входа большие зеленые круглые фонари.
ГЛАВА II
На больших зеленых фонарях были цифры «87». Они стояли по бокам коричневых входных дверей здания. Закопченное серое здание на фоне серого утреннего неба. Роджер стоял на другой стороне улицы, у низкой каменной ограды северной части парка'на Гровер-авеню, смотрел через улицу на здание и думал, есть ли кто-нибудь там, ведь двери закрыты. С другой стороны, не будут же держать двери открытыми посреди зимы. Ну, полицейские там всегда есть, у них такая работа. Они не отдыхают по субботам, воскресеньям и всяким праздникам.
Он снова посмотрел на полицейский участок. Не очень веселое здание. Посерело от копоти, наверное, уже полувековой давности. Снаружи на окнах — решетки. Внутри ничего не видать — окна задернуты почти целиком выгоревшими шторами. Только тонкая струйка дыма из трубы, невидимой за парапетом крыши, как-то смягчала картину. Интересно, сколько там сейчас полицейских? Заходить или нет? Может быть, слишком рано для посетителей? Он прошел до входа в ограде парка и по усыпанной гравием дорожке вдоль низкой ограды. Шагая, он поглядывал на здание участка, а потом уселся на скамыЬ, повернув голову, чтобы видеть вход.
В это время отворилась дверь, выпуская на улицу толпу полицейских в форме. Переговариваясь и смеясь, они спустились по ступенькам. Их было так много, что казалось, все полицейские города собрались у подъезда. Спустившись с лестницы, все расходились в разных направлениях, кто вверх, кто вниз по улице, кто уходил за угол, на север, по направлению к реке. Несколько человек перешли улицу и вошли в парк через тот же вход, что и он. Войдя в парк, двое повернули к гравийной дорожке, в противоположном направлении, двое пошли наискосок, где виднелась дорожка, как будто для верховой езды. Они помахали еще двум полицейским, которые прошли мимо Роджера к скамье. Он поднял на них глаза, когда они проходили, и коротко кивнул. Один из них, как если бы он узнал в Роджере шапочного знакомого (чего никогда не могло быть, потому что Роджер впервые в жизни был в этом месте), помахал ему рукой, улыбнулся и бросил: «Привет», повернувшись опять к своему напарнику, продолжая разговор, он удалялся от него все дальше и дальше по дорожке.
Он снова повернулся лицом к полицейскому участку и продолжал рассматривать его.
Пожалуй, ему нужно обратиться к детективу. Да, вот именно так. Заходишь внутрь и говоришь, что, мол, тебе нужен детектив. А они, наверное, спросят: «По какому вопросу?» Как в банке или конторе.
Ему не хотелось обсуждать это ни с кем, кроме детектива. Вот это его и беспокоило. Ему нужно сразу попасть к детективу. Прямо к нему обратиться. А не вести всякие переговоры и объяснения с рядовыми.
— Вот они там все и засели, — раздался голос рядом. Он повернулся, чуть не вздрогнув от неожиданности. Он был настолько поглощен своим созерцанием здания, что даже не слышал приближающихся шагов по гравию и был удивлен, увидев человека, сидящего на скамье напротив. Наверное, было еще без четверти девять, может быть, и меньше, да и температура была… ух, наверное, не меньше семи-восьми мороза, а то и десяти, и никого в парке не было, кроме них, сидящих друг против друга на противоположных скамейках.
— Что? — спросил он.
— Все они там и засел», так что будь здоров, — ответил мужчина.
— Кто засел там? — спросил он.
— Легавые, — ответил мужчина. Это был небольшой франтоватый человек, лет пятидесяти, в черном пальто с бархатным воротником и манжетами, в серой мяпсой шляпе, лихо сдвинутой набок. У него были тонкие, как нарисованные, черные усики и черный галстук-бабочка в желтый горошек. Он выставлялся в отворотах воротника, как весело расписанный пропеллер самолета. С многозначительным презрением он кивнул в сторону полицейского участка. — Легавые, — повторил он.
— Точно, — сказал Роджер.
— Еще как точно, — подтвердил человечек.
Роджер посмотрел на него, кивнул, потом отвернулся от него, пожав плечами и намереваясь продолжать свое наблюдение.
— Кого-нибудь туда зацапали? — спросил мужчина.
— Что? — Роджер снова повернулся к нему.
— Там, у них?
— Вы о чем?
— Зацапали кого?
— Я что-то не понимаю.