Страница 42 из 65
— Можешь присмотреть за ней? — спросил он, наблюдая, как Феникс ставит открытую бутылку и принимается искать в шкафчиках винные бокалы.
Она остановилась и повернулась.
— А ты куда собрался? — она казалась встревоженной. — Не уходи никуда, Дэгс. Ты обещал. Ты сказал, что останешься со мной… с нами. Пока мы не узнаем…
Он успокаивающе поднял ладонь.
— Я никуда не ухожу, — заверил он её. — Но я собирался кое-что попробовать, — глянув в высокое арочное окно, он нахмурился. — Иногда это срабатывает.
Воцарилась пауза.
Феникс рассмеялась.
— Ну, это было… загадочно.
Он посмотрел на неё, борясь с дискомфортом от её взгляда.
— Это сродни медитации, — объяснил Дэгс. Подавляя дискомфортное осознание, что уже рассказал ей о своём «состоянии» больше, чем кому-либо, даже своим близким друзьям, он прочистил горло. — …Я подумал, что пойду на крышу. Чтобы не мешаться.
— Разве кто-нибудь не должен присматривать за тобой? — спросила она. — Пока ты это делаешь?
Дэгс уставился на неё.
— Нет, — прямо сказал он.
— Почему нет?
Дэгс нахмурился, сбившись с толку и не зная, как ответить.
— Тебе лучше остаться здесь. Присмотреть за Азией. Проследить, что она в порядке.
— Она спит, — раздражённо ответила Феникс. — С чего ей не быть в порядке? И пёс спит с ней. Я лучше пойду с тобой.
— На крышу? — переспросил он, всё ещё хмурясь.
— Да. На крышу.
Повернувшись спиной, Феникс поставила один из двух бокалов обратно в шкафчик. Затем, взяв одной рукой горлышко винной бутылки, а второй — бокал, она жестом показала Дэгсу шагать вперёд, явно давая понять, что намеревается последовать за ним.
Несколько секунд Дэгс просто стоял на месте, игнорируя её подгоняние.
Затем, увидев решительное выражение на её лице, он сдался.
Он осознал, что такое часто происходило между ними двоими.
Эта мысль была дискомфортной и в то же время странно, необъяснимо знакомой.
Глава 24. Видение
Дэгс никогда не делал это в присутствии другого человека.
Никогда.
С другой стороны, сегодня многое случилось в первый раз.
Он практически признался в некоторых элементах своей «странности» кое-кому, кого едва знал. Он привёл эту же «кое-кого» в свою квартиру… добровольно. Он взял её с собой на расследование. Он приютил у себя собаку.
И теперь это.
Видения он всегда проворачивал в одиночку.
Обычно он делал это дома, на плиточном полу своей квартиры.
Ему и в голову не приходило даже рассказать кому-то об этом, и уж тем более делать это в чьём-то присутствии. Он осознал, что украдкой наблюдает, как видимо-известная-кинозвезда устраивается на шезлонге недалеко от него.
Поставив бутылку вина и бокал на маленький круглый столик рядом со своим шезлонгом, сопровождавшимся тёмно-синим зонтиком от солнца, Феникс взяла бутылку, налила себе полбокала тёмно-красного вина, затем закупорила бутылку обратно.
Взяв бокал, она кивнула ему и поудобнее устроилась на шезлонге.
— Давай, — сказала она. — Я не буду тебе мешать.
Дэгс почувствовал, как его зубы сжимаются.
Одно лишь её присутствие здесь «мешало» ему, но наверняка не в том смысле, который подразумевала она.
Он уже выволок из спальни коврик и декоративную подушку, расположившись на пустом сегменте цементной крыши, под одним из тёмно-синих зонтиков.
Сидеть на полу было проще.
Он не знал, почему. В то же время ему было всё равно.
Усевшись со скрещёнными ногами на подушку, Дэгс выдохнул, отбрасывая странность того, что он делал это перед ней, и изо всех сил стараясь не смущаться.
Опустошив свой разум, насколько это возможно…
Он закрыл глаза.
Его до сих пор удивляло, как это происходило.
Как быстро это происходило.
Обычно он сидел несколько секунд, настраиваясь, готовясь в некой неопределённой, почти бессознательной манере, и только потом отпускал себя. Он не делал так в этот раз — наверное, потому что Феникс заставляла его нервничать.
А может, он просто вымотался, практически не спал и почти двадцать четыре часа функционировал на одном адреналине.
Дэгс закрыл глаза.
Он выразил легчайший толчок намерения о том, чего он хотел. Это был едва ощутимый тычок, буквально шёпот того, что он делал с сине-зелёным пламенем, чтобы помочь себе в физическом мире.
Это ощущалось так, будто он самую капельку разжал кулак на своём разуме, а потом послал едва уловимое намерение о том, куда он хотел отправиться.
Он выстрелил вверх как ракета.
Не своим телом.
Ну… не физическим телом.
Это ощущалось так, будто его выдернули из тела через макушку. Он пронёсся по узкой линии света до самого неба, двигаясь так быстро, что ничего не видел вокруг в момент перехода.
Ландшафт, небо, вид — всё размылось.
Одна лишь скорость до сих пор удивляла его, хоть он и делал это уже столько лет. Это удивление обладало квази-физиологическим свойством, словно его тело и нутро среагировали на первый скачок на очень больших американских горках. Это определённо ощущалось как американские горки, а не как какое-то нежное парящее чувство, описываемое многими людьми на курсах медитации, на которые он затащил себя после Изменения.
Он пришёл в поисках ответов, а ушёл, чувствуя себя ещё более отчуждённым.
То, что описывало большинство, вообще не походило на ощущения Дэгса.
То, что он испытывал, напоминало прыжок с тарзанки, только в обратном направлении.
Всё это проносилось в его разуме, пока он устремлялся прямиком вверх, покинув своё тело так быстро, что не сразу адаптировался к отсутствию воздуха, отсутствию дыхания, сердцебиения и в целом «живости».
Он находился в том другом месте.
Оно никогда не выглядело одинаковым.
Дэгс понятия не имел, кто рисовал картины, появлявшиеся на том холсте — то ли это делал его разум, передавая ему информацию из подсознательной части психики, то ли изображения приходили из другого места… от чего-то другого.
Или, чёрт возьми, от кого-то другого.
Он знал лишь, что каждый раз всё было иным.
На сей раз он парил в насыщенно-синем море.
Был ясный день, похожий на то небо, на которое он смотрел снизу, с крыши отеля «Рузвельт». Теперь всё ощущалось скорее так, будто он смотрел на небо изнутри или сверху. Он скользил сквозь облака… а может, облака скользили сквозь него. Он поднимался выше, пока не стал парить над Голливудом.
Он осознал, что смотрит на Знак Голливуда.
Он попытался посмотреть обратно, на отель «Рузвельт», на Феникс, сидевшую там и пившую вино из тонкостенного бокала, скрестив ноги на шезлонге, пока тело Дэгса сидело на крыше… но всё это было уже слишком далеко.
Он покосился вниз, разглядывая высокие белые буквы. Они выглядели странно покосившимися и узкими, если смотреть прямо сверху.
Его взгляд блуждал по искажённым холмам, задержался на скоплении деревьев примерно в девяноста метрах ниже букв.
Затем он увидел это. Он увидел то, что кто-то или что-то хотело ему показать.
Он увидел свет.
Не солнечный свет. Даже не искусственный свет, созданный рукой человека.
Свет, который он видел, жил под землёй. Он больше напоминал те похожие на молнию разряды, исходившие из самого Дэгса, то сине-зелёное свечение, вырывавшееся из его груди, рук и ладоней, и да, из крыльев, когда те расправлялись за плечами, если он переставал их активно сдерживать. Дэгс понятия не имел, что это за свет, что он означал, как он его генерировал.
Свет под землёй не был сине-зелёным.
Он был насыщенным, тёмным, кроваво-красным.
Он пульсировал, будто кто-то перерезал артерию внутри Земли.
Это не казалось правильным. Один лишь взгляд на это вызывал у Дэгса тошноту. Что-то в нём ощущалось гнилым, извращённым. В красноте пролегали чёрные нити, бурлившие прямо под коркой, источавшие густое, маслянистое чёрно-серое облако.