Марргаст. Первое семя тьмы

Глава девятнадцатая

«Не смотри в глаза кошмару, если не готов

увидеть в нем отражение настоящего себя»

Старая Халькардская поговорка

Казалось, только мы двое − я и гостья, которую остальные окрестили «невестой» − сохраняли здравость рассудка. При этом мы не понимали причин внезапного буйства, так и его значения. Девушка то растерянно дергала мой рукав, то с надеждой глядела на дверь, которую суетящиеся смаги предусмотрительно заперли.

− Вы ведь уже знаете, что означает этот символ? − спросил у нее Фес, даже не предпринимая попыток успокоить остальных.

− Н-нет.

− Он притягивает смерть. Пока вы рядом с нами, вы в безопасности. Но приблизитесь к своим родственникам или возлюбленному, и они вряд ли уцелеют.

− Не понимаю. Откуда ей тут взяться, этой гнусной пакости? − плаксиво спросила девушка, встряхивая помеченной рукой, словно надеясь, что пятно не выдержит напора и отвалиться.

− Вы гуляли по лесу. Уходили глубоко в Кумельганы на охоту, так?

− А откуда вы знаете?

Широко распахнутые глаза красавицы сейчас могли отразить в себе весь мир. Фес печально кивнул неким неутешительным мыслям и отошел к сгрудившимся у окна смагам. Я с нетерпением ждал объяснений. И пока Веленика с Ойла судорожно готовили успокаивающий настой для моей гостьи, наставник заговорил:

− Утром поедешь с нами. Беле нельзя, она женщина. Не стоит искушать его.

− Да о чем вы, Ныя задери? Что за таинственный он и как это связано с нашими собственными бедами? Я хочу знать. Вы по этой причине бросили искать ответы в книгах?

− Теперь уж без надобности. Нам повезло, не всегда удается подгадать, когда он позовет новую жертву…

− Он, он, он. Да кто такой − этот он?!

Наша только-только успокоившаяся гостья − она просила называть себя Ифанкой, − поперхнулась приготовленным напитком. Веленика ласково погладила ее по голове, пальцем подгоняя кружку обратно к губам. А Фес вытащил меня в коридор, где отвесил болезненную оплеуху:

− Не знаешь дела, так хоть рот держи на замке. Мы бы все равно рассказали тебе правду. Рано или поздно.

− О чем? − тяжело дыша, спросил я.

− О том, что не все знания Братство получает из книг. Симеон полагал, что ранее никто из смагов не сталкивался с бессмертными чудовищами. Это новая беда. И значит мы не найдем в старых книгах рецепт ее уничтожения. А время идет.

Он намекал на что-то. Я давно заметил за смагами эту любовь к напускной таинственности и двусмысленным знакам, а потому промолчал. Фес постучал желтым крепким ногтем по дверной петле, с трудом подбирая слова.

− Эта девушка обречена, ты знал? Никто из меченых не уходит живым.

− Так их действительно было несколько? − Я даже не удивился. Колючие льдинки страха поплыли по венам, царапая их изнутри.

− Не представляешь сколько. Лишь на моей памяти около шести. А скольких он до моего рождения загубил? И ведь все помоложе, да красивей выбирает, сукин сын, − Фес закусил нижнюю губу, не обращая внимания на мое оцепенение. − Гнилой конь, так его кличут. По-крайней мере в Халькардских сказках. А там, − наставник указал за мою спину, − его избранная невеста. Просто чудо, что нам удалось ее перехватить. Видимо, боги на нашей стороне.

− Боги, − тупо повторил я.

Слова девчонки оказались правдой.

− Обычно этим занимаются местные. А Индрик не позволит их сопровождать: уж больно они не любят, когда в их дела лезут. Боятся прогневать кошмар, живущий так близко от их дома.

Боги на нашей стороне, повторял я, прислушиваясь к успокаивающему журчанию голоса Веленики, просачивавшемуся наружу через дверь. Пока нас не было, смагам удалось прийти в себя и навести порядок. Юная Ифанка уснула, одурманенная отваром, не понимая, что этим поступком перечеркнула свои шансы на выживание.

Что за злая судьба. Бежать от волчьих клыков, преодолевая невзгоды и трудности, чтобы попасться в расставленный для этих самых волков капкан.

По нашему виду можно было уверенно сказать: «Эти ребята замыслили недоброе». Стромир и Фес выглядели, словно люди, изо всех сил бодрящиеся перед болезненным удалением зуба. Они весело свистели, пока заталкивали ничего не соображающую Ифанку в возок. Возница был отпущен, получив звонкий серебреный в ладонь и указ молчать о том, что он видел. Его место тут же занял Ойла.

Веленика осенила нас защитным знаком, стоя на пороге гостевого дома. Был поздний вечер, и внешний двор пустовал. Лишь звонили колокола белого храма, расположившегося неподалеку. Вера Един-бога добралась и сюда. Невольно напрашивалось сравнение с грибами или другой живучей формой жизни.

− Прощание с сыном наместника состоится завтра на рассвете. А пока его оплачут божественным звоном, − сказал Стромир, садясь верхом на лохматого и толстого, как бочонок, тяжеловоза. − Бедный род, потеря за потерей. Сначала невестку задрал дикий зверь, теперь он. Их дочь осталась совсем одна. И почему молодые умирают раньше нас?

Его вопрос остался без ответа.

Цепочка из трех тяжеловозов и оставшегося позади возка двинулась к выходу из крепости. Нас выпустили сразу после небольшой проверки. Стражники отдернули занавеску в окне экипажа, заглянули внутрь. Оттуда сонно спросили:

− Ой, а вы кто такие? Прочь из моей спальни, это неприлично-о, − и закончили все смачным зевком.

− Везем хозяйку туда, где потеплее. Совсем занедужила, − объяснил Ойла, ковыряясь в зубах узловатым пальцем. Ифанку узнали, и больше нас никто не задерживал.

Выбравшись наружу, Стромир подстегнул коня и встал во главе процессии. Мы проехали мимо места битвы с жвылами: снег пятнисто окрасился пеплом, хилые обломки почерневших и скрючивших деревьев напоминали пальцы огнедышащего змея. Тел жвыл уже не было видно. Их или сожрали сородичи, или растворили собственные кислоты.

− Ты знаешь, куда надо ехать? − спросил Фес. Стромир мрачно усмехнулся.

− Не боись. Найдем. И погода будет хорошая, и дорога чистая. Он все устроит.

Смаг направил коня куда-то в бок, прочь от протоптанной тропы. Мы последовали за ним. Действительно — стояла мирная тихая ночь

− Ты ведь участвовал в жертвоприношении раньше, − осмелился я задать вопрос. У Стромира дернулась щека, как мне показалось от неприятных воспоминаний.

− Когда-то давно. Поэтому и ушел. Но то, что мы собираемся сделать, не жертвоприношение. Тебе не рассказывали?

Он повернулся к Фесу. Тот пожал плечами:

− Я не стал… на ночь.