Страница 58 из 72
Семен же в себе не сомневался. Потянул в рот гобелен, сморщился и чихнул, да так, что древняя тряпка упала, накрывая собой ребенка. Майкл с трудом вызволил малыша из-под тяжелой ткани. За гобеленом пряталась дверь. Обычная, с облупленной краской, запертая на висячий замок.
— Врата! — крикнул Венька, взлетев с дивана. — Сеня, ты крут, дай поцелую!
— Я открою, — вызвался Влад, доставая из кармана отмычки. Где он хранил объемную связку, осталось загадкой черного тренча. А что проделал с замком, Майкл рассмотреть не смог, лишь слышал, как шелестели заклятья. Но когда скрипучая дверь приоткрылась, и пахнуло болотом, Влад восторженно подтвердил: — Парни, мы на краю Лоскута! Поворот стрелки на десять часов!
— Объясняйте! — не сдержавшись, потребовал Майкл.
— А что непонятного? — удивился Влад. — Здесь штопка двух Лоскутов. Путь из монастыря в болота. В те самые, по которым недавно прошли ролевики. Сеня чует такие штуки, лазейки, скрытые и забытые, неподвластные взору Гордея.
— Не поможет ему наливное яблочко, нарисованное на мониторчиках! Ну что, идем? Владька, ты с нами? Или останешься книжки читать?
Они шагнули на самый край. Монастырская кладка кончалась внезапно, обрывом на расцветающий луг. Тот был где-то внизу, в сизом плотном тумане. А может, они стояли на облаке и видели тонкую нитку Тишинки, миниатюру Кунсткамеры, Заставу и заповедный Лес. Жмурилось на солнце Затишье, подмигивало стеклами окон. Пролетали обалдевшие птицы, чирикали и каркали на пришельцев.
Чуть в стороне, дальше к северу, темнел другой Лоскуток. Там по краю росла осока, свешивался зеленый сфагнум, вились тонкие веточки клюквы с алыми бусами ягод, оттаявших после зимы.
— Мне не допрыгнуть! — закричал Майкл, дергая за курточку Веньку.
— Тебе и не надо! — ответил тот. — Просто держи Влада за руку!
Они встали цепочкой: Семен, Венька, Влад. Майкл пристроился замыкающим. Взялись за руки, сцепили ладони. Сеня весело рассмеялся и прыгнул. Со всей детской дурью и верой в бессмертие, со всем неумением беречься и трусить. Оттолкнулся от облака, проскакал дальше, потянул за собой Свистуна, тот схватил Влада, а Влад сдернул Майкла. И вместе полетели за Сенькой, будто разом потеряли вес, как физическую единицу, которой пренебрегли в расчетах. Пронеслись по облакам до болота, плюхнулись в черную вязкую жижу к искренней радости малыша.
— Слышали? Нет, вы слышали? — жужжало, летело по городу.
— Анечка в Тихом Лесу! И еще двое, и там маньяк!
— А полиция даже не чешется? Да все куплены, что вы хотите! Продались этой сосланной хтони!
Простецы в Затишье никогда не верили в сказки о красной гнили. Что-то скрывали в заповедном лесу эти, которые Навь. Наверняка скорешились с бандитами и устроили схрон награбленного. Проворачивали темные делишки и схемы, а местные менты крышевали. А нормальным людям в лес не сходить, грибов-ягод на зиму не собрать! Шашлычки не пожарить на майские праздники на берегу Тишинки!
Молодежь Затишья никому не верила, ни хтони, ни простым старикам. Да тут всем промыли мозги в девяностых! А при Сталине психушку построили, чтоб номенклатурных психов лечить. Подумаешь, аномальная зона! Даже в интернете писали, что экстрасенсы проверяли Затишье, а подтверждения не нашли.
От местной администрации правды вовек не дождешься. Вы прикиньте: в лесу маньяк, а от населения скрыли!
— Девки-то запросто по улицам ходят, к Зеленым святкам готовятся!
— Ну а что же им не готовиться? С телевиденья обещали приехать!
— А то, что не будет праздника, раз маньяк в лесу прописался.
Кто-то крикнул, что Анькин отец, как проспался, взял у соседа машину и рванул прямиком к мосту, пробиваться в Заповедник на поиски.
— Ага, так его и пустили!
— Сгинет, дурак, ни за что!
Обсуждали, что и папаше хана, попадет, болезный, в руки маньяка. Потому как что может алкаш супротив злобной воли убивца?
— Так а мы на что, люди добрые? Неужели не поможем родителю?
Как сердитые осы в разоренном гнезде, жужжали, звенели призывы по городу.
Находились поисковики-добровольцы, подскакивали с мест любопытные и охочие до драки молодцы. Доставали охотничьи ножи и ружья, биты для игры в городки, молотки, веревки. Кто-то откопал гантели в сарае, трехкилограммовые, чистый чугун, еще от деда остались!
И ехали, шли, спешили к мосту, согревая себя алкоголем.
— Цепью нужно идти! — кричал знаток. — Я видел по телеку, как ищут людей. Цепью строятся и бредут по лесу. Никуда он от нас не денется!
Старшина выслушал доклад патрулей. Кое-кто уже нарвался на драку, пытаясь разогнать нашествие. Кого-то с ходу пырнули ножом, подвернулся под горячую руку. Еще троих с легкими травмами отправили в клинику к профессору Пряхину.
Сергей Данилыч почесал затылок, сделавшись похожим на воробья, взъерошенного и напуганного, но никто из волонтеров не думал смеяться. Все ждали его распоряжений.
— Позвоните Илье, — приказал Старшина. — Пусть держит мост, сколько сможет. А потом взрывает переправу к Лешему, историческая ценность, да выбора нет. Я на связи с Кунсткамерой, Старики совещаются. Интересно, кто простецов взбаламутил?
Фан шел за толпой, таился в кустах, прикидывался то бревном, то камушком. Фан видел, что начинаются драки, что нервы у простецов сдают, и кипит протестная гниль в крови, столько таившаяся под спудом. Не кончится добром, ой, лихо-лишенько! Разворотил он гнездо осиное, жалят ядовитые мысли людей, гонят прямиком на красную гниль. Ох, страшно выходит, но как иначе? Если Венька о помощи попросил?
Митрофан был из низших, шишак, сколько помнил себя, жил в покорности, никаких надежд не питал, готовился честно служить хозяевам. А тут Венька и Влад, крутые, высшие, взяли в свою компанию и его, и дружка-Петуха. Да за такое любой волшбой, любым подношением, бытовым чародейством — всем готов был жертвовать Фан. Взбудоражил Затишье, поднял ил со дна, зато Старикам не до Веньки! А он дело затеял правое, спасение красной девицы! Да не простой, Моревны.
Стрёмно было Фану, а иначе не мог. То собакой залает, то вороном каркнет, то голос чужой изобразит. Бежал за бездарными, катился колобом, подзуживал, направлял.
Поспешайте, высшие други! Да ведет вас Семен через черные топи, по Лоскутам да тропам опасным! Да вернет он вас невредимыми!
Толпа подкатилась к мосту и застыла при виде богатырей.
Могута заслоняла проход, прикрывала мост мощными спинами. Первым в клине стоял Илайша, улыбался белозубо, радостно. Наконец-то работа по силе!
— А вот щас шмальну! — крикнул кто-то и для острастки навел ружьецо.