Страница 11 из 12
Глава 9
Сходить к стоматологу, починить отколотый зуб.
Не загнуться от злости (в приоритете)
Сходить на встречу с Андреем (он позвонил, просил его выслушать)(?????)
Купить новый кофр для кларнета.
— Он не пришел. Не пришел, понимаешь? Чертов сноб, из-за которого мне пришлось столько унижений вытерпеть, просто меня проигнорировал. Да что эти зажравшиеся толстосумы о себе мнят? Жирный боров, обедать пошел, не нажрется никак. Конечно, на фига лишать себя удовольствия ради какой-то свистульки? Позвонил и передал через свою секретаршу, что с челядью разговаривать не намерен. Так и сказал, — прорыдала я, трясясь как чихуахуа на морозе. Только не от холода, а от нервной злости и обиды. — Челядь — это я, если что. Ты бы видела, как на меня смотрела эта горгулья. И как орал потом Капитоныч. Боже, Мака, во что превратилась моя жизнь? Во что? Я была женой преуспевающего адвоката. Ну дудела себе на своем кларнете для удовольствия. А теперь…
— С зубом что? — приподняла бровь Машка, пристально разглядывая мою, держащуюся за разбитую губу, персону. Черт, ее только это интересует? То, что я растоптана, унижена. И совсем плевать мне на незнакомого хама миллиардера. Просто Дюша… Воняющий чужими духами Дюша прямо среди улицы отвесил мне оплеуху за поцелуй с чертовым водилой. Значит, зацепило его. Ревнует. Но.... Он сегодня был другим. Не милым и заботливым, а страшным и злым. И я впервые в жизни засомневалась в его непогрешимости. Но не признаваться же Машке в этом позоре. Главное, сам он трахается черте с кем, а мне нельзя, оказывается. Я все еще его жена. Да и Вова этот хамливый. Чтоб он век за своим хряком-шефом портфель таскал с документами. Тоже мне, холуй королевский.
— Я от Дюши убегала, кларнетом зуб отколола, — нехотя отвечаю, наблюдая, как бровь моей подруги продолжает ползти вверх, почти к самой линии волос. Не буду ей рассказывать ни про драку, ни про Володю — дебилодю. Ни про то, что сама дура последняя.
— Ты бежала, играя на инструменте? Надеюсь, похоронный марш по этому гаденышу?
— Нет, просто кофр сломался об… Не важно, — выдыхаю, чувствуя, что меня начинает отпускать нервное утомление, тут же сменяясь апатией.— И этот еще, бомбила. Я его поцеловала сегодня. Взасос. Чужого мужика, на глазах у родного мужа. И этот подонок… Черт… Он залез в мой рот своим языком.
— И тебе понравилось, — скалится Машка. Это не вопрос, она, сучка, факт констатирует.
— Чуть не блеванула, — пыхчу я. — Маш, ну что может быть приятного в поцелуе с мужиком, которого я едва знаю? А потом, мы с ним из разных социальных слоев. Моветон же. Я не ханжа, но…
— Новизна, — голос Котьки, вошедшего в кухню, кажется предтечей приезда коня бледного .— У твоего низкосоциального пинжачок Бриони, педали от Лоренцо Кавалли и прическа, созданная руками очень хорошего мастера.
— Им на работе костюмы выдают. Он водила у толстосума, — кривлю я губы. Нет, я считаю, что все работы хороши. И нет позорных дел. Но… Мы разные совсем. Из разных миров. С разными ценностями. Ну что он там в «шестерке» своей слушает? Явно же не Моцарта. Шансон, наверняка.
— Вер, а мне найди такую работу, — хмыкает Котик.-Поговори со своим водилой. Может, протекцию мне составит. Я не такой принципиальный, как ты.
— Иди уже, — шикает Мака на сына. — Опоздаешь везде и всюду. Работник, блин. Универ закончи, для начала. Мать горбится тут, сынулю за уши тащит. А он…
Я провожаю взглядом шкафоподобную фигуру моего крестника. Машка изгорбилась, ага. Прям скрючило бедолагу от тяжелой. Непосильной работы в канцелярии консерватории. Тяжелее ручки не помнит уже, когда поднимала. Черт. Взгляд на часы падает. Пять часов вечера. Через час первое занятие курса «Оральный секс, как исскусство»
— Мака, у меня к тебе просьба, — нервно шепчу я .— Можешь со мной сходить на один тренинг? Я все оплачу. И инвентарь, и сам курс. Только это… Ну… Не смейся.
— Вера, я с тобой давно ничему не удивляюсь, — улыбается подруга. Все таки клевая она у меня. Лучшая. Раритетная даже. — Ладно, только список свой покажи, чтобы знать, к чему готовиться. А то, может, ты меня на курсы выживания в Аду приглашаешь, с последующей практикой. А я пока не готова. Надо Котьку на ноги поставить. То, се… Пятое, десятое. Лет тридцать еще. Думаю не заглядывать в гости к Аиду, прости господи.
Машка пробегает глазами по криво нацарапанным мной строчкам. Потом молчит минуту. Откидывается на спинку стула и начинает хохотать. Нет, даже не так. Она гомерически ржет. Интересно, что ее так насмешило? Неужели мое желание встретиться с юристом?
— Боже, Верка, — стонет Мака, растирая тушь по лицу кулачками. — Ты, кларнетистка, пойдешь учиться сосать свисток за деньги? Это просто…
— Да, потому что максимум, на что я способна, это в этот хм, свисток, дунуть. Но это вряд ли будет приятно мужчине. У меня объем легких, как у профессионального аквалангиста, и… Короче, я грелку могу лопнуть, а оральные ласки не умею и не практикую, — уныло вздыхаю я. — Ну что, пойдешь со мной? Сегодня первое занятие. Дюша же сказал… Черт, Маш, я понимаю, что он козел и скот, но так скучаю. Я же от отца сразу к мужу переехала. Думала так всегда будет. Любовь, счастье, все такое. А тут… Ладно, забей.
— Вводное, — уже задыхаясь от смеха воет Машка, пропустив мимо ушей мои слова про Андрея. И слава богу. — Конечно, пойду. Я не могу пропустить такое шоу. Это ж где такое увидишь еще — двадцать взрослых баб с искуственными приборами за щекой? Форма одежды какая? Кожа и бондаж?
— Обычная, — обиженно гнушу я. — И это. Потом еще в магазин за продуктами забежим. Я буду учиться готовить.
— О, нет, — испуганно шепчет Машка, тут же растеряв всю свою веселость. — Нет, умоляю. Мы с Котькой еще гастрит не долечили, после твоих драников. И потолок не закрасили. Вера, умоляю… Черт, лучше в Ад, в Тартарараы. Прямо на сковородку.
— Не бойся. Это просто интимная кухня. Будем афродизиаки пробовать. Будет весело, — слишком уж жизнерадостно мой голос звучит. Надо сбавить обороты.
— Этого то я и боюсь, — кривится Машка.
Через час мы нарядные, как на парад, чешем по улице, словно за нами гонятся адские всадники. Маша похожа на помидорину. Я по цвету, наверняка ее обогнала. Потому что щеки горят, будто их натерли кайенским перцем.
— Вер, а инвентарь нам самим надо будет приобретать? — шепчет Машуля. — Слушай, я в жизни в секс-шоп не ходила. Я ж мать семейства. Вечно ты меня втягиваешь.