Страница 39 из 127
Уже в Париже меня застала отвратительная новость. В Санкт-Петербурге совершено покушение на графа Шувалова, к счастью — неудачное. Пётр Андреевич ранен, но других заслуживающих внимания новостей французские газеты не напечатали. Было много истерии, намёков на таинственных мстителей, очередные обвинения царских властей во всех грехах и прочая чушь. Судя по тому, что «Русская воля» разгромлена, а остатки её членов скрываются от жандармов, нападение организовали люди, к которым я собрался наведаться в гости. Только происходящие события совсем не радуют. Шувалова неплохо охраняли, и просто так к нему подобраться невозможно. Даже группа убийц не сможет провести такую акцию без поддержки мощных сил. В этой реальности игры с нигилистами, социалистами и прочей сволочью давно закончились. Охранка и третье отделение работает весьма продуктивно. Значит, надо серьёзно заняться анализом ситуации по возвращении. А то я излишне закопался в коммерческих делах. Так выйдешь однажды на улицу, а там — переворот или революция, не дай бог.
— Прибыли. Далее пойдём пешком, — прозвучал неожиданно голос Янки.
Я встрепенулся и начал разминать шею, пытаясь скинуть сонливость. Между тем карета остановилась, и пора десантироваться. Мы проходим по полутёмному проулку и выходим на освещённую улицу. А неплохо живут ныне террористы! Приличный трёхэтажный особняк недалеко от центра. В четырёх окнах горит свет. Рядом с массивными воротами стоят два возка, на которых, скорее всего, приехали нужные мне персоны. Судя по обильному табачному дыму, идущему от одного из транспортных средств, оба кучера проводят время в беседе, ожидая хозяев.
— У нас не будет проблем с отходом? — спрашиваю полешука и кутаюсь в лёгкое пальто.
Сыровато в Париже, и гораздо холоднее, чем я ожидал. Да, после курорта я выдвинулся в столицу Франции, дабы встретиться с некоторыми людьми. Доехал спокойно, остановился в недорогом, но приличном пансионате, и сразу вышел на связь с Янкой. Тот провёл в городе неделю и успел разработать план операции. Вернее, большую часть работы сделали друзья Фредди, оказывающие нам специфические услуги в Европе. Сотрудничество у нас давнее и взаимовыгодное. Обо мне они ничего не знают, а связь поддерживается через агента в Амстердаме. Я им немного помог, подкинув идеи, какие дела можно начать в Новом Свете. Это по моему совету, ребята, переехав в САСШ, создали целую подпольную организацию. В политику они не лезли, а разного рода мелкие грешки мало кого интересуют. Поэтому доставка оружия ирландским патриотам, подготовка французских анархистов или помощь в вывозе из Европы нужного человека, осуществляется именно бывшими сослуживцами немца. Думаю, у них и другой клиентуры хватает, но мои задания всегда выполняются.
Но есть вопросы, которые надо решать самому. Для этого полешук неделю мотался по Парижу, выслеживая нужных людей, а американская организация его прикрывала, обеспечивала транспортом и следила за домами, где жили интересующие нас люди.
— Зайдём через вход для прислуги. На ночь в доме остаётся только один старик-сторож, которого можно скрутить. Наши друзья снимают здесь квартиру на втором этаже, и используют её больше для встреч. Но времени у нас мало. Я тут разговорился с одной из служанок — соседи по площадке приедут со дня на день. Наверху живёт какая-то весёлая молодёжь, которая обычно раньше полуночи не появится, но может нагрянуть в любой момент. Главное, что сегодня на встрече будут оба интересующих нас человека.
Я уже говорил, что это мир непуганых идиотов? Даже недавние удачные покушения на несколько французских политиков не настроили местные власти на более серьёзный лад. Полиция работает спустя рукава, ограничившись защитой богатых кварталов. Жандармерия — просто сборище клоунов по сравнению с русскими коллегами, таможня не лучше. А ещё сами граждане не уделяют внимание собственной безопасностью. Кто им мешает нанимать в качестве сторожей не дедушек, а демобилизованных солдат? Даже одноногий инвалид, обладающий должной подготовкой и правильно проинструктированный, может помешать злоумышленникам проделывать свои делишки. Но мне так даже лучше.
Сторожа, который проводил обход, мы аккуратно спеленали и бросили в каморку. Далее Янка быстро открыл дверь чёрного входа, и мы проникли в дом. Запасливый полешук зажёг керосиновый фонарь, а то на лестнице темно аки у негра в заднице.
Странно, что я сначала не ощущал никакого волнения, даже когда мы крались по переулку и перелезали через ограду. Но, приблизившись к цели, начал понимать, что очень жду возможности посмотреть на лица потенциальных жертв. Подобные мысли совершенно лишние, так как сейчас нельзя расслабляться и наслаждаться своим мнимым превосходством. Но вот Янка открывает нужную дверь, мы крадёмся по квартире, и сердце начинает всё сильнее разгонять кровь по жилам. Это не мандраж, и предчувствие боя, которое я уже подзабыл.
После длинного коридора я вхожу в просторную комнату, наполненную запахами дорого табака, духов и какой-то снеди. За столом расположились три хорошо одетых господина и что-то бурно обсуждали, не обращая на меня внимания. Янка страхует спину на случай, если в двух остальных помещениях были люди.
— Dzień dobry, moi mali miłośnicy terroru![1] — произношу достаточно громко и навожу на собеседников револьверы.
— Ты! Иуда!
Упс! А вот этого поворота я не ожидал. В гостиной находился ещё один человек. Хуже всего, что дама, стоявшая в углу, узнала меня даже в балаклаве. Скорее всего, по голосу, а может, моя фигура врезалась ей в память. Быстро прокручиваю в голове, где я мог видеть эту мадам. И сразу вспоминаю один из судов над мятежниками в Вильно.
— Здравствуйте, Камилла Викентьевна, — произношу как можно доброжелательнее, — Вас уже выпустили из сумасшедшего дома? Ах, простите… Это же было ещё до мятежа. Значит, вы с каторги добрались прямо до Парижа! Вашу целеустремлённость, да в мирное русло.
Замечаю, что один из мужчин сделал попытку сунуть руку в карман и бью его ногой. Тут же подскочивший Янка добавил товарищу рукояткой револьвера и начал укладывать на пол двух других террористов.
— Мне…Я… — лицо женщины исказила маска ненависти, и она явно собралась произнести чего-то пафосное, но пришлось её прервать.
— Сейчас ты ляжешь лицом в пол, и только попробуй вякнуть. Марш!