Золото для вороны

Я больше не могла скрывать своих эмоций. Ревела навзрыд, срывая горло. Больно разрывая голосовые связки. Захлебывалась и судорожно пыталась сделать вдох, пока сильные руки прижимали меня к своей груди.

Отец молчал. Долго и напряжённо, словно что-то обдумывал. Он не отрицал своей причастности. Не пытался убедить меня, что не имеет ничего общего со змеиным кланом. Но и не признавался в убийстве.

Ведь…

— Талэникель, — мрачный, холодный голос заморозил пространство вокруг нас всех. Даже камин, казалось, на мгновение потух, не выдержав ледяной стужи исходящей от главы семьи. — Так это ты убил Маина?

Я подняла голову.

Это не подделка. Настоящий вопрос. Он… правда не знал, кто это сделал? И причастность Тайка… стала для него открытием?…

А Талэникель все также молчал, опустив голову. Лишь нервно кусал губы и сильнее сжимал кулаки. Широкие напряжённые плечи поднялись вверх, стараясь прикрыть шею, а ноги словно вросли в деревянный пол. Он не двигался.

Мои глаза округлились.

Тайк… соврал мне тогда? Он соврал про приказ?

— Серэисэль н'Одеррит, это ты осмелился убить Маина н'Юлиот без моего указания? — сталь в голосе зазвучала отчётливее. Стало страшно всем. Сразу вспомнилось, с кем мы имеем дело, и какой силой обладает энлид, что так бережно прижимает меня к себе.

Тайк вздрогнул, но промолчал, смотря в пол. Лишь ненадолго открыл рот, но тут же его захлопнул.

— Тайк… — я была обескуражена. Ведь, несмотря на ненависть к убийце, я пыталась оправдать его поступок… А он… Он убил по своему желанию?

— Зачем? — жёстко спросил отец, хоть на мгновение и послышались нотки сочувствия. Он не ругал, но и не оправдывал своего сына. Лишь задал вопрос.

— Он… мешал… — прошептал Талэникель, напрягаясь ещё больше. Непонятная тень заиграла на опущенном лице, и мне на миг показалось, что в его глазах нет белка.

— Кому он мешал? — и снова вопрос от папы. А я поняла, что мне ни разу не показалось! Глаза Тайка действительно полностью покрылись синей радужкой, а зрачок вытянулся…

Как у змеи.

— МНЕ! — неожиданно выкрикнул фей, в гневе подняв почерневшие крылья вверх и показав длинные, острые клыки. — ОН СОБИРАЛСЯ ЗАБРАТЬ ЭЛИС! ОН ХОТЕЛ ЗАБРАТЬ ЕЕ У МЕНЯ! ЗАБРАТЬ МОЙ ПОСЛЕДНИЙ ШАНС!!! Я НЕ МОГ ЭТОГО ДОПУСТИТЬ!

Бледная кожа начала покрываться черной чешуей, и Тайк все меньше напоминал фея.

Даже не наг…

Ламия.

С черными венами, что пронизывают тело насквозь, длинными когтями и шипованными наростами, рвущими одежду.

Я в ужасе зажала рот, плотнее прижимаясь к отцу. Мне впервые было так страшно за свою жизнь.

Ведь просто находиться рядом с ламией — это уже самоубийство. Они вытягивают твою энергию, превращая в живого мертвеца. Если повезет — убивают, если нет, то превращают твое тело в сосуд для другой ламии…

— Я… Я не сдержался… — голос Талэникеля начал дрожать. Он с ужасом осматривал свои пальцы, трясясь от страха не меньше, чем я, словно сам себя боялся. — Я н-не хотел… Я не хотел этого делать! Я не смог себя остановить! Я пытался, н-но… но эта чертова жажда… Мне снесло крышу! Я…

Парень хотел ещё что-то сказать, но из его горла вырвалась черная слизь.

Я в страхе отвернулась, но краем глаза смогла наблюдать ужасную картину.

Тайк схватился за горло. Громко кашляя в припадке, он пытался сделать вдох, но давился гадкой чернотой, что стекала по клыкам и подбородку. Фей скрючился, громко падая на колени, а вязкая субстанция все лилась изо рта, образовывая лужу на полу. Загрязняя напряжённые мужские пальцы.

Серое лицо все больше походило на мертвеца, пугая меня намного сильнее, чем чудовищный облик брата.

— Он же задохнётся!!! — в панике выкрикнула я, но моих слов не требовалось.

Глава семьи н'Одеррит уже подбежал к своему сыну, пытаясь помочь ему довольно жёстким методом.

Я впервые так сильно тряслась от страха, зажимая ладонями рот. А папа…

Папа помог Тайку встать на колени и неожиданно с силой ударил того в живот.

— Кха-ах! — синие глаза покраснели от воспалившихся сосудов и наполнились слезами, пока из горла выливалась черная жижа. Словно под давлением, она лилась ручьем, иногда образуя густые комки, из-за которых мужчина мог бы задохнуться.

Резко подкатила тошнота, ударяя в голову, заставляя меня пошатнуться и зажмурить глаза ещё больше.

Да, я ненавидела Тайка… Но… Но я не желала ему такой участи! Я не хотела, чтобы он так мучался!

И судя по всему, это не впервый раз…

— Подними голову, — скомандовал отец, когда напор черной рвоты утих. Его не волновали ни загаженный пол, ни испорченный дорогой костюм — лишь жизнь собственного сына. А я охотно верила, что в такой ситуации можно умереть…

Посеревший фей с усилием поднял подбородок, стирая рукавом остатки яда. Не вышло. Только размазал по лицу субстанцию черно-красного цвета…

Красного?! У него пошла кровь?!

Папа же подобным вопросом не задавался, шепотом читая какое-то странное заклинание. Его зрачок вытянулся также, как и у нашей жертвы, а сине-желтая радужка заполнила весь глаз, светясь изнутри.

Магическое свечение зажгло искры внутри очей Серэиселя, освещая синевой полученные раны…

А я поняла, что это тот же яд, что был у Арис в язвах. Но если те разъедали кожу, высасывая из тела все соки, то болезнь Талэникеля походила на сильное отравление. Словно тьмы скопилось настолько много в его теле, что она готова была вылезти наружу. За пределы тесной, живой клетки.

Даже ценой жизни своего хозяина.

Пострадавший фей сделал судорожный вдох, почувствовав себя намного лучше. Шипы и чешуя исчезли с его тела вместе с хищным зрачком. Тайк больше не напоминал монстра.

— Ненавижу… — яростно прошипел он, опускаясь на четвереньки. — Ненавижу тебя… Это из-за тебя… Кх… Из-за тебя я — чудовище… — раздался совсем обессиленный шепот, прерываемый коротким всхлипом.

Тайк ненавидел себя… Презирал. Боялся. И ненавидел за это своего отца. Но папа лишь поджал губы, продолжая молча лечить свое дитя.

Первичный страх ушел, оставляя у меня лишь тревогу за брата. Я не могла и дальше просто смотреть на это. Просто стоять и бояться, наблюдая, как он борется за жизнь.

Тайк…

Только сейчас я почувствовала некую родственную связь между нами и мою тревогу за него.

Не боясь замарать платье, я подбежала к мужчинам и опустилась на колени, позволяя раненому Тайку положить голову на мои бедра. Мягко убрала мокрые от пота пряди с лица и принялась бережно очищать его кожу, не мешая отцу лечить.