Год змеи

На следующий день Негмат стал свидетелем странных событий. Первый секретарь райкома и председатель райисполкома пришли мрачными, словно только что похоронили самых дорогих сердцу людей. Негмат стоял на крыльце здания, первым поздоровался с ними, а они даже не глянули в его сторону. К началу рабочего дня в райкоме собрались все члены бюро, они почти до обеда сидели в кабинете первого секретаря, о чем-то говорили. Потом члены бюро разъехались по хозяйствам.

О том, что происходило за закрытыми дверями, понемногу становилось известно людям. Первый секретарь райкома, оказывается, встревоженный за дела, поехал сам и послал в колхозы и совхозы членов бюро срочно выправлять то, что еще не потеряно, то есть не успело попасть в сводки статуправления. Это, конечно, сразу же отразилось на показателях района, но у секретаря был веский козырь — решения пленума. Мол, претворяем их уже в жизнь. Мало того, бригадира колхоза «Серп и молот» Худайбердыева, известного не только в районе, но даже и в республике, в срочном порядке обсудили на заседании бюро, исключили из партии за приписки и сняли с работы.

— Худайбердыев стрелочник, — заметил по этому поводу заведующий отделом промышленности и транспорта, непосредственный начальник Негмата Иван Кочкин, — он выполнял установки первого. И теперь страдает!

— Как это выполнял? — спросил Негмат.

— А вот так. У него в бригаде было пятнадцать гектаров лишних площадей, я сам свидетель, он не раз просил начальство учесть эту землю, а ему запрещали даже заикаться о том. Району нужен был маяк, и он был. Урожай с лишней площади распределялся на основную, потому гектар Худайбердыева был самым высокоурожайным. На Героя его метили, а сняли с треском! Вот какие дела творятся на белом свете, товарищ Урунов.

— И первый секретарь…

— Даже не поморщился, — сказал Кочкин. — И все члены бюро вели себя так, словно впервые слышат об этом.

— Я думал, только автобаза имеет возможности приписать, а вчера поговорил с женой, бог мой!..

— Все имели возможность, — сказал Кочкин, — и все использовали эту возможность.

В район приходили разноречивые слухи о том, как с треском летят со своих тепленьких мест высокопоставленные работники. Министры, их заместители, первые секретари обкомов партии и председатели облисполкомов, генеральные директора крупных производственных, аграрно-промышленных объединений. Но в самом районе все еще оставались на местах, и складывалось впечатление, что решения пленума так и не дойдут сюда. Однако вскоре убедились, что это не так. Первого секретаря райкома партии сняли сразу же после завершения хлопкоуборочной кампании. Он только и успел подписать рапорт о выполнении плана. Через день убрали председателя райисполкома. Новый первый секретарь райкома, принципиальный и честный товарищ, как утверждали знавшие его люди, поработав недели две, снял с работы двух самых известных председателей колхозов, бюро исключило их из партии, а прокуратура возбудила уголовные дела. Оказалось, что слава этих хозяйств выросла на дрожжах приписок. Но в отличие от автобазы, где от приписок что-то доставалось всем, колхозники ничего не получали, деньги от бумажных операций шли на оплату тех же операций. Получали те, кто проворачивал их. Плюс, конечно, награды, грамоты и почетные места в президиумах. У колхозников же доходы падали, и они были вынуждены больше заниматься приусадебным участком, нежели делами на общественной земле. Бюро райкома, обсуждая положение в этих колхозах, отметило, что чем больше приписывалось, тем быстрее падала производительность труда. Колхозники получали мало, вместо себя в последние годы стали присылать на работы детишек, ну, а от них и производительность соответствующая. Словом, это был снежный ком, чем дальше скатывался вниз, тем громаднее становился.

А потом подошла очередь и Ташпулатова. Сняли Нурмата-ака, вкатив выговор с занесением в учетную карточку. Послали на его место Негмата, потребовав от него, чтобы он, опираясь на поддержку первичной парторганизации, навел там социалистический порядок. В постановлении райкома так и было записано — социалистический порядок.

— Я, Негматбек, знал, — сказал Ташпулатов, когда сдавал ему дела, — что когда-нибудь наступит всему этому конец. Примерно предполагал, что он будет именно таким. Вечно такое продолжаться не могло. — Он грустно вздохнул. — Жаль, столько труда вложил я в эту базу, столько ночей недосыпал из-за нее, столько здоровья угробил, чтобы вывести в передовые, теперь все полетит к черту!

— Знали, а не действовали, — произнес Негмат. Ему в тот момент было жаль директора, который лично ему не причинил никакого зла, просто убрал с пути, чтобы не мешал, убрал не на такое уж и плохое место. А мог бы и вышвырнуть за ворота запросто, как капиталист какой, тогда он обладал такой силой. Одно слово кому следует, и Негмат тоже пошел бы работать дежурным механиком. В лучшем случае.

— Приходилось тебе когда-нибудь в жизни попадать в большой людской поток? Ну, скажем, выходил ты из душного кинотеатра летом в толпе рвущихся поскорее глотнуть свежего воздуха?

— Случалось, а что?

— Смог бы ты, молодой и сильный, стиснутый со всех сторон плечами, спинами вспотевших людей, выбраться из этой толпы, если бы захотел?

— В таких случаях самое лучшее плыть по воле волн, она все равно выплеснет на улицу, — сказал Негмат.

— Так вот, такие, как я, находились в положении тех, кого стиснули со всех сторон. И это было нашей трагедией. Каждый из нас, кто попытался бы вырваться из толпы, упал бы, его растоптали бы попросту.

— Понимаю, — кивнул Негмат, чтобы посочувствовать ему, хотя, признаться, ничего не понимал. Если человек решит остаться честным, то его трудно сбить с этого пути. В крайнем случае он уйдет, чтобы хоть перед своей совестью быть незапятнанным.

— А тебе придется нелегко, Негматбек, — сказал Ташпулатов, — не знаю почему, но кажется мне, что все это — явление временное, что с тем, что захватило души тысяч и миллионов, справиться не так-то легко. Придется или отступать, или…

— Отступления не будет, Нурмат-ака, — твердо сказал Негмат. — Порядок все равно наведут, потому что дальше так жить нельзя. И это понимают все.

5

Широкие полномочия — одно, а применение их — дело совсем другое, Негмат это понимал. Поэтому, став директором автобазы, он решил сначала приглядеться, понять механизм приписок, которые совершались не в конторе, а там, где машины работают. С бригадой МАЗов было ясно. Написав приказ о вступлении в должность, Негмат вторым параграфом закрепил за каждой машиной прицеп и установил на него план. Теперь уже невозможно было бы выполнить две пятилетки за одну. Да этого и не нужно было делать. Если бы каждый производственник на своем месте выполнил план честно, всякие «сверхнормы» были бы ни к чему. Они только запутывают учет, вводят в заблуждение госплан, а в конечном итоге страдают те же предприятия, откуда они исходили. Им же устанавливают так называемые напряженные задания, им определяют экономии горючего, резины, смазочных, исходя из достигнутого, в котором было немало другого. Главному инженеру Бегматову Негмат приказал обеспечить исправность спидометров всех машин бригады, причем этот счетчик должен быть запломбирован, как того требуют условия эксплуатации.

— Что ж, теперь, выходит, на нашей автобазе не будет бригады, подхватившей патриотический почин? — с усмешкой, вроде бы издеваясь, спросил Раимов утром, когда слесари устанавливали трос спидометра на его автомобиль.

— Почему же? — ответил Негмат. — У вас лично никто права участвовать в этом движении не отнимал, как и у всей бригады, впрочем. На прицеп должен быть план, это требование инструкции.

— Дураков нет, — снова усмехнулся Раимов, — они уже давно перевелись. Таскай прицеп, а все будут списывать по норме. Этак сразу в трубу вылетишь.

— Вы вроде бы сознательный водитель, бригадир, передовик, — с упреком сказал Негмат, — а того не знаете, что в таких случаях устанавливаются повышенные нормы списания. Так что об этом не беспокойтесь. Вам что действительно нужно сделать, так это знать на отлично маршруты своих рейсов с грузом и без него, слаженность работы с экскаваторщиком. Ведь можно с первого захода точно стать под ковш, а можно минут десять провозиться с этим. Вот тут и ищите резервы, Хамид-ака. — У Негмата не было желания ссориться с бригадиром, да и вообще с кем-либо из членов коллектива. «Действуйте спокойно, не поддавайтесь на провокации, старайтесь показать людям, что вы проводите в жизнь партийную линию». Это были слова Халилова, когда он приехал к нему с направлением райкома партии.