Год змеи

Она рассмеялась его шутке и, взяв папку, вышла из кабинета. Махмуд посмотрел ей вслед, подумал: «Хороша ты, девка, да только сердце мое принадлежит другой».

…Оставалось минут пятнадцать до отъезда, и Махмуд снял было уже трубку, намереваясь позвонить Майсаре, но не решился. Телефон в совхозе хоть и автоматический, но, в отличие от городской системы, здесь одна линия соединяет сразу несколько аппаратов, так что, поинтересовавшись делами какого-то отделения, можно попутно узнать, кого сегодня поколотил муж, что спрятал под прилавок продавец универмага и десяток других самых разнообразных новостей. Сейчас же ему меньше всего хотелось, чтобы разговор его с Майсарой услышал еще кто-то.

Кишлачный Совет располагался в новом двухэтажном здании на окраине кишлака. На нижнем этаже размещается «Дом счастья», где регистрируются браки и новорожденные. Возле здания разбит уютный скверик. Проезжая мимо Совета, он увидел, что салатного цвета «Москвич», на котором обычно Майсара разъезжает, стоит в тени под виноградником. Значит, она здесь, на работе, значит, у нее все в порядке. На душе от этой мысли стало спокойней. Всю дорогу, пока ехал в район, улыбался своим мыслям, которые так или иначе, но все были связаны с Майсарой.

Совещание было очередным, рядовым. И ни у одного из руководителей хозяйств не было уверенности в том, что оно остро необходимо. Разными подсчетами занимается статистика. Но почему никому не придет в голову подсчитать, сколько времени уходит на разного рода совещания. Времени, энергии, средств.

Взять хотя бы нынешний разбор. Махмуд сидел и с усмешкой думал: «Разве наши далекие предки не знали, что для того, чтобы прокормить прирученную козу зимой, кормом нужно запастись летом? Знали и, наверно, делали это тихо-мирно, не просиживая штаны в залах. Мы же обязательно должны втиснуть пару сотен человек в тесное помещение, сделать для них обстоятельный доклад на тему „дважды два четыре“, потом послушать некоторых сидящих в зале и убедиться, что и у них дважды два дает все тот же результат».

На разборе сначала заведующий сельхозотделом убеждал битый час директоров совхозов и председателей колхозов, главных специалистов хозяйств и работников откормочных комплексов в том, что без достаточного запаса кормов невозможно развивать общественное животноводство. Махмуд мысленно добавил — и индивидуальное тоже. Он хотел было высказать эту аксиому вслух, но воздержался, решив, что его могут неправильно понять. Мало того, еще и обвинят в неуважении вышестоящих товарищей. После того как завотделом решил, что его поняли, он перешел к конкретным указаниям и упрекам.

Оказалось, что в совхозе «Восток» дела обстоят неплохо поэтому его и не склоняли на разные лады, только предупредили руководителей, что надо поднажать, усилить и так далее. Предстоящие задачи были участниками совещания аккуратно записаны в блокноты. На том разбор в районном масштабе и закончился.

— Почему так получается, Махмуд Шарипович, — удивлялся Саттар-ака, когда они покидали здание райкома, — говорим-говорим, а мяса все-таки нет?

— Ученые-селекционеры, бездельники, — усмехнулся Шарипов. — Давно пора вывести каких-нибудь бронтозавров мясного направления, которые питались бы листьями деревьев, а на весах тянули тонн двести! А молоко… Тут хорошо скрестить корову с китом!

Полуденное солнце, висевшее над райцентром, совсем не было похоже на майское. Это скорее было солнце саратана. Над асфальтом дрожал дымок марева, деревья стояли понурые, листья их казались увядшими. Может, где-то там, в вышине слепяще-голубого неба, и носились ветры, но здесь, в поселке, воздух казался застывшим.

— Заедем ко мне на минутку, — сказал Махмуд шоферу, когда Исаков устроился на заднем сиденье. Саттар-ака мужчина крупный, весит больше центнера, так что просто сесть — не может, ему надо — устроиться.

— Время обеда, Махмуд Шарипович, — оживился зоотехник, глянув на часы. — Кумри-хола наверняка приготовила что-нибудь вкусное.

Работники совхоза уже не раз бывали в доме директора, так что о мастерстве его матери знают не понаслышке. А она свято чтит узбекский обычай — пришел гость, накорми его, а уж потом делами интересуйся. Саттар-ака потому предложение директора заглянуть к нему принял с удовольствием. — Надо бы предупредить ее, — запоздало спохватился Махмуд.

— Не догадались, — сокрушенно заохал зоотехник, — ну, ничего, мне сейчас и лепешка с водой в радость будет.

Шофер многозначительно хмыкнул, и Махмуд понял, что парень уже побывал у него, видно, сказал, что именно Исаков в гостях будет, следовательно, готовить нужно побольше.

Мать действительно ждала их. На чарпае в центре дворика, под густой кроной чинары, на хан-тахте был расстелен дастархан. По краям чарпаи брошены узкие одеяла — курпачи, подушки, чтобы люди при надобности могли облокотиться. На дастархане стоял большой чайник, завернутый в махровое полотенце, пиалы. Услышав стук калитки, она выглянула из кухни, поздоровалась с Исаковым, кивнула сыну и, предложив побаловаться пока чайком, снова исчезла. Панджи отправился помочь ей.

— А ведь хола права, — сказал Исаков, разуваясь, он приготовился посидеть капитально.

— В чем? — Махмуд присел на краешек чарпаи, как и положено хозяину дома.

— Что нужно отдохнуть. Не знаю, кто как, а я после подобных совещаний чувствую себя разбитым, точно на мне воду возили.

— Обычное совещание, — равнодушно заметил Махмуд.

— Э, директор-бобо! Стукнет вам шестьдесят, и вы заметите, как тяжелы такие многочасовые сидения. У меня, можно сказать, полжизни на это ушло.

— Ваша правда, — согласился Махмуд, — многовато совещаемся. Но что делать? Видно, все-таки они нужны, эти разборы.

И однако сам Махмуд многое сделал, чтобы резко сократить потери времени. На треть уменьшил всякие планерки и разборы, запретил главным специалистам без нужды вызывать людей в контору. Раньше, например, нередко случалось так — утром собирает бригадиров главный инженер, в полдень — главный агроном, а вечером — обязательно директор. Хотя все знали, что основную нагрузку в совхозном производстве несут именно бригадиры. Вывоз навоза на поля — спрос с них, заготовка кормов — отвечают бригадиры, кукурузу на зерно нужно вовремя просеять — бригадиры поспевай. Хлопотная, нервная работа. И Махмуд решил хоть малость поднять престиж бригадирской должности — дал бригадирам большую самостоятельность, и отчитываться они стали только за то, что предусмотрено хозяйственными планами бригад. Будь его воля, он бы в масштабе района преобразования произвел — не позволил бы так время разбазаривать. Но, как говорится, каждый сверчок знай свой шесток.

— Время такое, задачи усложнились, Саттар-ака, — повторил Махмуд мысль, услышанную в обкоме партии, когда его утверждали на должность. — И сложные задачи, конечно, нужно решать сообща. Да вот только во всем должна быть разумность, рациональность.

— Трудновато вам, пожилым, стало справляться со сложностями. Скорее бы на пенсию! — вздохнул Исаков.

— Молодым нужны ваши опыт и знания, — сказал Махмуд, — так что рано вы о пенсии заговорили, не отпустим мы вас.

— «Нужны», — передразнил Саттар-ака Шарипова, — много вы считаетесь с моим опытом, Махмудджан! Я вам предлагаю одно, вы же делаете совсем другое.

— Ну, это частности, — успокоил его Махмуд, — наши разногласия касаются лишь одного — приписок, во всем остальном я вам предоставляю полную свободу действий.

Панджи принес на большом блюде дымящийся, источающий аромат плов. Он сел рядом с Исаковым, снял с горки плова куски мяса, нарезал маленькими ломтиками и снова водрузил на место. Подошла хозяйка и произнесла извиняющимся тоном:

— Если плов получился неважный, не вините, спешила.

— О, холаджан, — воскликнул Саттар-ака, — я нутром чувствую, плов отличный! — И торжественно приступил к трапезе.

Мать с улыбкой посмотрела на гостя, перевела пытливый взгляд на сына:

— Как слетал, Махмудджан?

— Нормально, мать.