Шашлык из ворон

Об этом я вспомнил в связи с сигналом в редакцию из одной автономной республики. Как вы догадываетесь, смотр-конкурс на лучшую организацию охраны труда и пожарной безопасности, который объявило Министерство сельского хозяйства республики, меньше всего напоминал детскую игру, элементы которой просматриваются в моих мемуарах. Перед конкурсантами — колхозами и совхозами республики — стояло много задач. Чтобы стать «Лучшим спичкопользователем», мне достаточно было научиться чиркать спичкой о коробок не к себе, а от себя и подальше от тюлевых занавесок. В республике же итоги конкурса подводили чуть ли не по двадцати позициям. Причем брали во внимание не только отсутствие возгораний и случаев травматизма, но и производственно-финансовые показатели хозяйств. Можете себе представить, как нелегко было стать победителем в этом соревновании.

И вот высокая смотровая комиссия во главе с заместителем министра сельского хозяйства республики выявила лучших из лучших. В числе прочих победителей она назвала поименно и тридцать старших инженеров по технике безопасности — в том числе Сергея Васильевича Зайцева из колхоза «Первое Мая». Всем им по условиям конкурса полагалась премия. В размере пятидесяти рублей. И как стало известно из письма Сергея Васильевича, премия эта им не вручена.

Можно было бы предположить, что председатель комиссии, первый Заместитель министра, как в свое время мой отец, просто замотался по службе и о премиях запамятовал. Но дело в том, что постановление комиссии подписано еще двумя ответственными товарищами — главой отраслевого обкома профсоюза и начальником отдела пожарной охраны МВД республики. Если замминистра действительно забыл о наградах, они могли в крайнем случае ему напомнить.

Теряясь в догадках, звоню в республиканский Минсельхоз. У телефона сотрудник отдела охраны труда.

— Насколько мне известно, награды вручены, — неуверенно говорит он. — Впрочем, перезвоните через часок, я уточню.

Через часок выясняется, что ни Сергей Васильевич Зайцев, ни его коллеги из других хозяйств премий действительно не получали. Оказывается, еще не создан централизованный денежный фонд при Минсельхозе, из которого обычно и выплачиваются премии. А фонд этот в основном формируется за счет отчислений организаций, в которые входят колхозы и совхозы. Они-то и срывают выплату премий победителям.

Я хотел было поинтересоваться у сотрудника отдела охраны труда, отчего же министерство не проследило за созданием фонда, но он опередил меня:

— Время между вашими звонками не прошло для министерства даром. Сам министр взялся за дело. Через несколько дней победители получат заслуженные награды. А Зайцеву премию вручим персонально.

Что значит «персонально», он не уточнил. Наверное, в колхоз «Первое Мая» выедет специальный представитель из центра. Или, наоборот, Сергея Васильевича пригласят в столицу республики, и, возможно, сам министр пожмет ему руку. Хотя, с другой стороны, почему бы ему не пожать руки всем награжденным и не извиниться перед ними за волокиту? Ведь одно дело — вручать премии в марте, а совсем другое — в сентябре.

Время от времени редакционная почта приносит нам такого же рода факты. Вспоминается, скажем, письмо доярки, которую наградили знаком «Победитель социалистического соревнования». Знак этот ей так и не удалось поносить, ибо председатель совхозного рабочкома сунул его в карман своего пиджака, который с месяц повисел в гардеробе, а потом жена председателя свезла его в райцентр, в химчистку. Вскоре пиджак благополучно вернулся из чистки, но Знака в нем уже не обнаружили.

В другом, не менее любопытном случае начальство забежало в цех, поинтересовалось показателями выработки, а потом высыпало перед мастером, как семечки, горсть значков «Ударник коммунистического труда».

— Случайно обнаружил в сейфе. Кажись, в прошлом году мы присваивали звания, а кому именно — убей, не помню. Бумага куда-то задевалась. Ты тут отдай кому-нибудь. Или жеребьевку устрой…

Когда организаторы соревнования забывают о его конечном этапе, не означает ли это, что они рассматривают трудовое соперничество только как способ улучшения производственной картины, а воспитательная сторона соревнования их совсем не волнует?

НЕ ПОВАРА МЫ И НЕ ПЛОТНИКИ…

Однажды, проанализировав почту, мы, сотрудники редакции, задумались: «А, собственно, тем ли делом занимаемся? Все чего-то пишем, рисуем, насмешничаем… А ведь, судя по читательским письмам, пора с этим делом завязывать. Пора сотрудникам «Крокодила» освоить многочисленные ремесла — стать сапожниками, плотниками, поварами, мастерами по всевозможному ремонту. Настало также время принять на работу культработников, сыщиков по розыску пропавших почтовых отправлений и др.».

А то ведь конфуз получается. Приходит, скажем, к нам посылка, а в ней драные полусапожки. Отправитель — гражданка Мухина. Как быть? У нас в редакции нет ни специального клея, ни гвоздей, ни тем более металлической лапы, на которой заколачивают гвозди в подметки. Заменить сапоги также не имеем возможности, ибо мы не фабрика, где их пошили, и не магазин, где их продали.

Полюбовались мы на полусапожки, да так и вернули их владелице. А ее письмо отправили в городское управление торговли. И — о радость! — магазин возместил нашей читательнице стоимость халтурно сработанной обувки.

Но обратите внимание: Мухина уже пыталась сдать полусапожки по месту покупки. И получила от ворот поворот. «Оплачивать и обменивать не положено!» — в свое время заявили ей продавцы.

Что же затем-то изменилось? Понятно, что — Мухина написала в «Крокодил». И вдруг сразу выяснилось, что все положено: и обменивать обувь и возвращать ее стоимость.

И возникает вопрос, на который мы ответим ниже, обозрев ряд аналогичных фактов: «Почему дело не сдвинулось с места до вмешательства «Крокодила»?

Итак, аналогичные факты. Для начала — о дверях. Двери в редакцию, к счастью, еще не присылали, но если бы собрать все требующие ремонта двери, о которых сигнализируют читатели, пришлось бы соорудить при редакции специальное складское помещение.

Свежее письмецо: коммунальные службы города Кривопрямска в течение двух лет не могли решиться на ремонт двери в квартире читателя Махова. Мы попросили городские власти нацелить коммунальников на решение дверной проблемы. Через полмесяца нас уведомили, что проблема огромной сложности решена. И даже указали точную дату этого события.

— Что-то есть магическое в наших просьбах, если их так оперативно выполняют. Недавно мы даже смогли организовать диетпитание на машиностроительном заводе, хотя никто из нас курсов поваров и не кончал. Для этого нам оказалось достаточным ознакомить с письмом работницы завода областной совет профсоюзов. Сначала эта работница обращалась к администрации заводской столовой, которая, взвесив все «за» и «против», пришла к выводу, что готовить паровые котлеты и вегетарианские щи — занятие маловыгодное. Но стоило нам вмещаться, как администрация столовой пересмотрела свои позиции и уже отнеслась к паровым котлетам более благосклонно.

А сколько бумаги исписано о магазине № 25! По соседству с этим магазином, торговавшим спиртным, расположен детский сад. Возвращаясь домой, детишки ежедневно наталкивались на группки веселых граждан, которые формировали у них однобокое представление о русском языке.

Что касается горсовета, то он, очевидно, мыслил не лингвистическими категориями, а планово-экономическими: стоит ли сворачивать торговлю ходовым товаром?

Так, возможно, рассуждали в горсовете, оставляя без внимания сигналы местных жителей. Но вот они проинформировали «Крокодил» о противоестественном соседстве детей и выпивох. Письмо мы отправили в горсовет, который на этот раз уже не стал сбрасывать со счетов лингвистический аспект и продажу алкогольных напитков в этом магазине запретил.