В доме лжи

Оба улыбнулись, сосредоточились на своих стаканах. Шивон откинулась на спинку и покрутила головой, пытаясь размять занемевшую шею.

– Помню, – заговорил Сазерленд, – в Инвернессе был один лизоблюд, которого мы не особо любили. У него имелись проблемы с алкоголем, но мы его прикрывали, когда надо. Когда он уходил в отставку, в буфете по этому поводу устроили вечеринку, напитков более чем достаточно. Мы похлопали, вручили ему заготовленный подарок, а потом махали ему, пока он направлялся к машине, чтобы ехать домой. Дорожная полиция получила наводку. Его остановили, он лишился водительских прав.

– По-моему, не так уж несправедливо. – Кларк отпила из стаканчика. – Значит, ты из Инвернесса?

– Да. Акцент возвращается, только когда я навещаю родителей. А ты, я вижу, англичанка.

Шивон покачала головой.

– Родилась здесь, выросла там, из-за родителей. А где еще бывал, кроме Инвернесса?

– Абердин, Глазго, какое-то время даже жил в Скае.

– В Скае есть преступники?

– Мне нравится думать, что это я их оттуда изгнал. – Сазерленд сделал вид, что пьет за свои успехи. – А ты работала где-нибудь, кроме Эдинбурга?

– В Гленротсе, прикомандированной. Как раз когда исчез Стюарт Блум.

– Как удачно. Имей ты отношение к тому делу – не смогла бы сейчас присоединиться к моей команде. Конфликт интересов, все такое.

Кларк рассеянно кивнула и спросила:

– А ты где жил в то время?

– В Шеттлстоне, в Глазго.

– Оттуда видно Барлинни?[7]

– Более или менее. А ты где живешь?

– В пяти минутах отсюда. Недалеко от Бротон-стрит.

– Одна?

– Одна.

– Я тоже. Так было не всегда, но сама знаешь, как бывает. Решил жениться на своем гольф-клубе. Ты же не играешь, верно?

– Я что, похожа на игрока в гольф?

– Ну, не знаю. А как выглядят игроки в гольф?

– В моем представлении упражнения на свежем воздухе – это подъем чашки кофе в кафе и пробежка до газетного киоска.

У Кларк зажужжал телефон, лежавший на столе рядом с ее стаканчиком. Звонили снова из телефона-автомата.

– Не ответишь? – спросил Сазерленд.

– Так, ерунда.

Оба подождали, пока телефон смолкнет.

– Мне кажется, инспектор Кларк, что в вас есть что-то загадочное.

– Ничего подобного.

Сазерленд какое-то время размышлял, разглядывая ее поверх поднятого бокала, потом отхлебнул пива и поставил бокал на стол.

– Я знаю, что Тесс уже просмотрела материалы по делу Блума. Может, ты тоже хотела бы ознакомиться?

– Зачем?

– Возможно, там фигурируют наши друзья Стил и Эдвардс. Информация, которая пригодится тебе на будущее.

Шивон пристально смотрела на него.

– Это же тогда именно ты позвонил в дорожную полицию, да?

В ответ Сазерленд только приподнял левую бровь.

– Если признаешься, то тебя ждет приз.

– Ладно. Заинтриговала.

– Партия в гольф на небольшой площадке, в Брунтсфилд-линкс.

– Предложение, от которого трудно отказаться. Но на случай, если на тебе “жучок”… – Сазерленд, глядя Кларк в глаза, медленно кивнул, отвечая на ее вопрос.

– Но день должен быть теплый, – потребовала Кларк.

– И часто ли в Эдинбурге выдаются теплые дни?

– Пару лет назад был такой.

Оба рассмеялись.

Снова Медоус, освещенный уличными фонарями на Мелвилл-драйв.

Дождь перестал, но трава намокла, и холод проникал сквозь подошвы, пальцы ног мерзли. Ребус стоял, сунув руки в карманы и подняв воротник пальто; Шивон натянула на голову капюшон дождевика. Брилло сновал между ними, деловито вынюхивал чей-то след. Его передвижения наводили на мысль о ножницах, кромсающих лист бумаги по краям и подбирающихся к центру.

– Решительный пес, – заметила Кларк.

– И упорный. Никак не соображу, кого он мне напоминает.

– Я хотела спросить насчет Стила и Эдвардса. Как по-твоему, насколько они тогда запачкались?

– Знаешь пословицу “Садишься ужинать с чертом – готовь ложку подлиннее”?

– Я думала, она про жителей Файфа.

– Невелика разница. Я о том, что она их вполне характеризует. Оба сильно себе на уме. Вечно сидели отдельно от других, шушукались. Если у них и имелся мозг, то он на сто процентов был собственностью Брайана Стила. Грант Эдвардс же располагал разве что раздутыми мускулами.

– Он не слишком изменился.

– Ну, ты-то с ними столкнулась совсем недавно. Но в мое время никто не думал, что они задержатся на службе. Их либо продвинули бы дальше, либо они подыскали бы себе какое-нибудь теплое местечко.

– В каком смысле?

– Стил владел парой машин представительского класса, катал больших людей. Наверное, так он и свел знакомство с Эдриеном Брэндом. Он всегда говорил, что служить в полиции скучно.

– А Эдвардс?

– При случае крутил баранку, а когда не бывало ночных дежурств, обычно подрабатывал швейцаром в каком-нибудь клубе. Ходили слухи, что он вложил деньги в автомойку возле Форт-бридж.

– Они пытались как-то повлиять на расследование?

– В смысле – по распоряжению Брэнда? – Ребус ненадолго задумался. – Ну, может. Они запросто могли взять у него пригоршню фунтов – и за то, чтобы держать его в курсе, и за то, чтобы ход дела его не слишком огорчал.

– К нам сегодня приходил пиарщик Брэнда. С теми же самыми целями.

– Осмелюсь предположить, что уж он-то вряд ли демпингует свои услуги. – Ребус извлек из кармана зажигалку и пощелкал, высекая пламя. – Может, я зря бросил курить?

– Твои легкие с тобой вряд ли согласятся.

– Врач хочет, чтобы я купил себе велотренажер. Представляешь?

– Не очень.

– Сижу у себя в квартире и кручу педали, направляясь в никуда.

На Мелвилл-драйв остановилась машина. Услышав, как хлопнула дверца, оба обернулись; к ним направлялась какая-то темная фигура.

– Возвращение блудного сына, – объявил Ребус. – Или возвращение Хама? Я что-то подзабыл.

– И тебе, Джон, доброго дня. – Малькольм Фокс кивнул на зажигалку: – Я думал, ты бросил.

– Просто достал на всякий случай. Вдруг мне захочется уйти в сиянии славы.

Фокс наклонился и поцеловал Кларк в щеку.

– Спокойней! – одернул его Ребус. – Мы же не в какой-нибудь Франции.

– У тебя все нормально, Шивон?

Кларк кивнула.

– А у тебя, Малькольм?

Фокс тоже кивнул и повернулся к Ребусу:

– Сначала я зашел в бар “Оксфорд”, но мне сказали, что ты теперь редко заглядываешь. Меня уже мало что может удивить, но должен признать – тут чуть земля из-под ног не ушла.

– Да-а, им пришлось заявить о сокращении доходов. Биржа вздрогнула. Кстати, о командном духе: как обстоят дела в Гарткоше? Еще чьи-нибудь головы полетели?

– Командный дух реет с трудом.

– Недавние заявления – травля как она есть. Надеюсь, ты их услышал не на людях – всем известно, что ты чувствительная натура. Мы-то, в мое время, умели держать удар.

– Наверное, именно поэтому у тебя под конец было столько синяков.

– Где ты видишь хоть один? – Ребус вытянул руки.

Фокс постучал пальцем себе по лбу:

– Я имею в виду – вот здесь.

Ребус прикрыл веки и подвигал глазными яблоками.

– Ну посмотрим, не сказалось ли сотрясение мозга на моем умении читать мысли. – И сделал вид, что погрузился в размышления. – Вижу скелет в машине, ажиотаж прессы, вижу, как большие люди встревожились по поводу некоего старого дела и тех, кто это дело расследовал. – Ребус открыл глаза. – И вот ты здесь.

– Не сказалось, не сказалось. – Фокс изобразил аплодисменты.

– Ты работаешь в Большом доме – и ты когда-то служил в отделе контроля и жалоб. Кого еще начальство могло пустить по следу?

Ребус глянул вниз на Брилло, который теперь вертелся вокруг незнакомых ног. Фокс наклонился и погладил пса.

– Тебя вскользь упоминали, – признался он, выпрямляясь.

– А Брайана Стила и Гранта Эдвардса? – спросила Кларк.

– Их тоже. – Фокс пристально посмотрел на нее. – А почему тебя это интересует?

7

Барлинни – самая большая тюрьма в Шотландии, к северу от Глазго, строительство ее было завершено в 1862 году. Сейчас Барлинни находится в стадии закрытия, местные власти планируют устроить в этом здании музей.