Следуя Христу

Все наши добрые дела суть единственно добрые дела Бога, к которым Он нас приготовил. Итак, хотя добрые дела и заповеданы ради спасения, они суть все-таки именно только дела, которые в нас творит Сам Бог. Они — Его дар. Сами же мы призваны исполнять добрые дела, призваны в каждое мгновение к добрым делам, и, тем не менее, мы знаем, что и с добрыми делами мы не сможем устоять перед судом Божьим; но что единственное, чем мы захвачены в вере, — это Христос и Его дело. Итак, тем, кто во Христе Иисусе, Бог обещает добрые дела, с которыми только они и смогут устоять; Он обещает им сохранность в святости до дня Господня. Мы же можем только верить этому обетованию Божию, Его слову и следовать, и творить добрые дела, к которым Он приготовил нас.

Наши добрые дела остаются незримыми для нашего ока. Наше освящение остается для нас втайне до того дня, когда все откроется. Если же кто-то хочет здесь что-то увидеть, кто стремится обнаружить себя, не желая терпеливо ожидать, тот имеет свою награду в этом. Как раз в нашем мнимом прогрессе святости, которому мы непрочь порадоваться, мы прежде всего воистину призываемся к покаянию и познаем наши дела как греховные. Ведь мы же призваны ко все большей радости о нашем Господе. Только Бог знает наши добрые дела, мы знаем только Его добрые дела, и слушаем Его заповедь, и идем под Его благодатью, действуя по Его заповедям, и — грешим. При этом должно быть так, чтобы новая праведность, святость, свет, который должен светить, оставались втайне для нас. Левая рука не знает, что

вере к делу послушания и тем действительно привести его к смирению. Как у Павла, так и у Иакова речь идет о том, чтобы человек действительно жил из благодати, а не из себя самого.

делает правая. Но мы верим этому в благой уверенности, что «начавший в вас доброе дело будет совершать (его) даже до дня Иисуса Христа» (Флп. 1:6;). В тот день Христос Сам откроет нам наши добрые дела, о которых мы и не знали. Если мы этого не знали, мы были этим напитаны, напоены, облачены, поражены, а если мы это знали, мы оттолкнули бы Его от нас. И тогда, немало удивясь, мы узнаем, что устояли не наши дела, но дела, которые Бог совершил через нас в свое время без нашего желания и усилий (Мф. 25:31; и след.). Итак, нам опять же ничего не остается, как отвести взгляд от нас на Того, Кто уже все исполнил, и следовать Ему.

Верующий оправдывается, оправдывающийся освящается, освященный спасается на суде — не в силу нашей веры, нашей праведности, нашей святости (насколько может быть нашим что-то, кроме греха), но потому, что Иисус Христос сделался для нас «праведностью и освящением и искуплением, чтоб было, как написано: «Хвалящийся хвались Господом» (1Kop.1:30;).

Образ Христа

«Ибо, кого Он предузнал, тем и предопределил (быть) подобными образу Сына Своего, дабы Он был первородным между многими братиями» (Рим.8:29;). Это неизъяснимо великое обетование, данное тем, кто, вняв призыву, последовал Иисусу Христу, чтобы Христу уподобиться. Они должны носить Его образ как братья первородного Сына Божия. Конечное предназначение ученика в том, чтобы он стал «как Христос». Образ Иисуса Христа, который воспоследовавший всегда имеет перед глазами, когда исчезают все остальные образы, — проникает в него, наполняет его, составляет его, чтобы ученик уподобился учителю и равнялся по Нему. Образ Иисуса Христа запечатлевается в ежедневном единении на образе ученика. Последовавший не может смотреть на образ Сына в мертвом, рутинном созерцании; от этого образа исходит жизнетворная сила. Кто всецело отдает себя Иисусу Христу, тот будет носить Его образ. Тот становится сыном Божьим стоя рядом со Христом как незримым Братом в равном образе, как подобие Божье.

Как Свое подобие Бог сотворил вначале Адама. Бог искал в Адаме, венце Своего творения, созвучия Своему собственному образу, «и увидел Бог, что это хорошо». В Адаме Бог узнал Самого Себя. Итак, изначально неразрешимая тайна человека в том, что он должен стать одновременно и творением, и творцом. Сотворенный человек должен носить образ безначального Бога. Адам — «как Бог». Теперь он должен благодатно и в послушании нести тайну свою — быть и творением, и богоуподобленным. Ложь змея, совлекшего Адама, состояла в том, что Адам должен, мол, сперва стать как боги в своих делах и решениях. Так Адам отбросил благодать, предпочтя самочинное деяние. Адам сам хотел разрешить тайну своей сути, творения и богоподобия. Он захотел стать исходя из самого себя тем, чем он уже был от Бога. Это было грехопадение. Адам стал «как боги» — sicut deus — на свойственный ему манер. Он уже произвел себя в боги и теперь больше не имел Бога. Он господствовал как Бог Творец в обезбоженном, исторгнутом мире.

Но загадка его бытия остается неразрешимой. Человек утерял свою собственную, богоподобную сущность, которой был наделен от Бога. Отныне он живет, лишенный своего существенного предопределения — быть подобием Божьим. Человек живет, не будучи человеком. Он должен жить, не будучи способным жить. Вот противоречие нашего бытия и источник всех наших напастей. И с тех пор возгордившиеся дети Адама стремились воссоздать потерянный образ Божий, исходя лишь из самих себя. Но как раз чем серьезнее и напористее их стремление вновь обрести потерянное, чем убедительнее внушает им гордость кажущийся успех, тем глубже противоречие с

Богом. Их уродство, запечатленное на образе сочиненного ими Бога, все больше и больше несет (а они не сознают этого) образ сатаны. И подобие Божие как благодать Творца на этой земле остается утраченной.

Но Бог не отворачивается от Своего потерянного творения. Он вторично хочет создать в нем Свое подобие. Бог снова благоволит к Своему творению. Он ищет в нем Свой образ, дабы возлюбить его. Но Он находит его только тем, что Он Сам принимает образ и вид потерянных людей. Бог должен уподобиться человеческому образу, поскольку человек более не может уподобиться образу Божию.

Образ Божий должен быть восстановлен в людях. При этом речь идет о целом. Дело не в том, чтобы человек вновь обрел правильные понятия о Боге, чтобы он вновь подчинил свои дела слову Божьему, но чтобы как целостность, как живое творение Божье — он стал подобием Божьим; этим и определяется цель. Тело, душа и дух (разум) — вся целокупность человека должна носить образ Божий на земле. Благоволение покоится только на Его совершенном подобии.

Образ возникает из жизни, из живого прообраза. Облик слагается из облика. Или человеческий облик образуется надуманным понятием о Боге, или же это истинное, живое богоприсутствие запечатлевает на облике человека подобие Божие. Должна произойти метаморфоза, «преобразование» (Рим. 12:2; 2Кор.3:18;), перемена состояния, чтобы падший человек снова стал образом Божьим. Вопрос в том, как возможно превращение человека в образ Божий.

Поскольку падший человек сам не может вновь обрести и принять образ Божий, то помощь может прийти только одним путем. Бог Сам принимает облик человека и приходит к нему. Сын Божий, бывший в Божественной ипостаси рядом с Отцом, отказывается от нее и приходит в виде слуги к людям (Флп.2:5; и след.). Перемена состояния, недостижимая для людей, теперь происходит в Самом Боге. Подобие Божье, вовеки пребывавшее у Бога, теперь принимает образ падшего, грешного человека. Бог посылает Своего Сына в подобии плоти греховной (Рим.8:2; и след.).

Бог посылает Своего Сына — помощь может заключаться только в этом. Ни новая идея, ни лучшая религия не могли бы достигнуть цели. Приходит Человек к человеку. Каждый человек несет образ. Его тело и Его жизнь становятся зримыми в его появлении. Человек не есть голое слово, мысль, воля, но он прежде всего и во всем именно человек, облик, образ, брат. Так в нем возникает не только новое мышление, новое хотение, поведение, но новый образ, новый облик. В Иисусе Христе нам предстает подобие Божие в виде нашей потерянной человеческой жизни, в подобии плоти греховной. В Его учении и Его делах, Его жизни и Его смерти проявился Его образ. В Нем Бог вновь сотворил Свое подобие на земле. Вочеловечение, слово и дело Иисуса и