Страница 15 из 18
Долго работал в редакции Владимир Кулагин — истопник одного из московских предприятий. Однажды он заглянул на наше темное совещание и предложил тему, которая сразу была принята. Вдохновленный этой удачей, он много лет участвовал в темных совещаниях. Как правило, на каждое совещание Кулагин приносил целую пачку тем, из которых проходили одна-две, а иногда летела в корзину и вся пачка…
В 1948 году появился на крокодильем горизонте скромный демобилизованный офицер Советской Армии Марк Вайсборд, который тогда еще не подозревал, что ему суждено стать «темной» звездой первой величины. Успех Вайсборда на этом поприще напоминает временами удачи таких корифеев этой «профессии», как Самсонов, Глушков, Эмиль Кроткий… Вот, к примеру, одна из его тем. В небесной канцелярии бог, выглянув из своего кабинета, говорит ангелу-секретарю: «Если меня будут спрашивать, скажите: бога нет!» (Рисунок Г. Валька, 1968.)
Любопытно, что Вайсборд вначале, будучи «чистым» темистом, делал только эскизы рисунков, но постепенно втянулся и сам стал художником-карикатуристом, не только рисующим на свои собственные темы, но еще и снабжающим ими других карикатуристов…
САМЫЕ ПЕРВЫЕ ГОДЫ
Перелистывая мысленно страницы жизни «Крокодила», вспоминаю его редакторов — кормчих этого сатирического корабля, вот уже скоро шесть десятилетий продолжающего навигацию по далеко не спокойным маршрутам. И прежде всего первого и любимого нашего «капитана» — Константина Степановича Еремеева.
Он был как раз моряком и уверенно держал в руках крокодилий штурвал. Это он в ночь на 22 апреля (5 мая) 1912 года выпустил в свет первый номер ленинской «Правды», а в дни Октября был одним из руководителей штурма Зимнего дворца.
Больше полустолетия прошло со времени организации журнала, а светлый образ дяди Кости так ярко стоит перед глазами, точно это происходило вчера.
Характеризуя нашего первого редактора, нужно употребить такие эпитеты, как непреклонный, несгибаемый, неутомимый, но, чтобы получился живой Еремеев, нужно обязательно добавить: добрейший и душевнейший.
В этом ладно скроенном человеке было так много расположения к людям и самого искреннего доброжелательства, что на дядю Костю никогда не обижались, хотя он был на редкость прямым человеком. Смело резал он правду-матку в глаза вне зависимости от того, какое место на служебной лестнице занимал его собеседник.
Под его руководством работалось удивительно легко и радостно, хотя обстановка подчас была далеко не веселой и трудности приходилось преодолевать немалые.
Уже в первые годы после Октября начали у нас выходить сатирические журналы. Их было превеликое множество («Красный перец», «Заноза», «Дрезина», «Бегемот», «Смехач», «Мухомор», «Бич», «Лапоть», «Пушка», «Ревизор» и целый ряд других). Но единственным долгожителем оказался «Крокодил». Не выдержал проверки даже талантливый кольцовский журнал «Чудак», вписавший немало ярких страниц в историю советской сатиры. Но у него не было того, чем так силен «Крокодил», — прочных связей с заводами, фабриками, совхозами, тысячного корреспондентского актива, огромного притока читательских писем; не было у него и сотрудников, проводивших целые месяцы на новостройках. Оказалось, что мало иметь талантливого редактора и хороший авторский коллектив. Нужно еще, чтобы этот коллектив варился в гуще событий, знал правду жизни.
Именно на это и нацеливал крокодильцев Константин Степанович Еремеев. Он не уставал повторять, что легковесный сатирический журнал, оторванный от действительности, — это мотылек-однодневка. Вспорхнет, помашет яркими крылышками и — капут! И неудивительно: такой журнал пробавлялся замкнутым кругом привычных тем — очередной залп по тещам, смешной случай в бане, дежурный рассказ о парикмахере, так брившем клиентов, что у порога его заведения всегда дежурила карета «Скорой помощи»… Наиболее «актуальным» оказывалось обывательское брюзжание по поводу очередей у магазинов…
Один из секретов долговечности нашего журнала заключается в неизменной тесной связи с жизнью народа, в частности в подлинно творческом отношении к письмам читателей, привитом сотрудникам редакции опять-таки дядей Костей. Замечу, кстати, что если в 1922 году мы получали десятки писем в день, то сегодня ежедневная крокодильская почта выросла до пятисот корреспонденций!
Из этих писем в редакцию родился придуманный нашим первым редактором раздел «Вилы в бок!», который завоевал, можно сказать, всенародную популярность.
По мысли Константина Степановича, заметки этого раздела должны быть краткими, острыми, злободневными, неотразимо обличающими конкретных носителей зла — бюрократов, подхалимов, лодырей, взяточников, самогонщиков, очковтирателей и тому подобных типов.
За полвека существования «Крокодила» на его страницах сменились сотни рубрик, но единственной «долгожительницей» оказалась еремеевская «Вилы в бок!», которая верой и правдой служит журналу и поныне.
Как-то зимой 1923 года, всего через пол года после создания журнала, дядя Костя позвал нас и торжественно положил на стол письмо одного каменщика из Саратова:
«Дорогой Крокодил!
Знай, что мы гордимся тобой, потому что бюрократы и волокитчики, с тех пор как ты родился на свет, начали побаиваться и десять раз почешут в затылке, прежде чем подстроить любую каверзу: как бы в «Крокодил» не попасть!..»
Василий Иванович Лебедев-Кумач откинул по привычке прядь непокорных рыжих волос и сказал:
— Дядя Костя, как это здорово: «В «Крокодил» попадешь» стало уже поговоркой. Значит, наш журнал завоевал настоящую популярность!..
— Это еще только начало, — мечтательно промолвил Константин Степанович. — Помяните мое слово: «Крокодил» будет иметь миллионный тираж!..
Первому редактору журнала не суждено было дожить до этого радостного дня. Полумиллионным тиражом был напечатай специальный номер журнала, посвященный авиации. Было это в 1933 году[2].
Дядя Костя придумал еще одну интересную форму подачи материала. Он предложил награждать «орденом» «Крокодила» 1-й и 2-й степени наиболее зловредных бюрократов, волокитчиков, чинуш, тормозящих работу государственного аппарата.
В журнале помещался текст «крокодильского рескрипта», в котором вместе с сообщением о награждении имярека орденом за такие-то деяния читатели приглашались посылать удостоенному «ордена» бюрократу поздравления.
Успех этой затеи был удивительным. Награжденные с ужасом ожидали визита почтальона, который бросал на стол увесистую пачку «приветствий» от читателей журнала. Здесь были и ехидные стихи, и рисунки, и письма от целых коллективов фабрик и заводов.
С каждым номером в журнале все чаще публиковались карикатуры, заметки, реплики, фельетоны, представлявшие собой обработанные письма. По многим сигналам читателей проводились специальные рейды. Столь энергичный сатирический запал рождал особую стремительность творческого процесса. Именно этот напряженный темп работы, ее волнующий ритм; явились целительным стимулятором, благотворно действующим на крокодилий организм.
Еремеевская точка зрения на сатиру и ее роль в социалистическом строительстве пришлась совсем не по душе иным литераторам, которые презрительно называли «Крокодил» «всероссийской стенгазетой» и предпочитали печататься в легковесных юмористических журнальчиках, где можно было, по их мнению, «отвести душу». В числе сотрудников этих журналов были талантливые люди, не обременявшие себя, однако, думами о политической направленности сатирического оружия.
Годы шли, и жизнь показала, кто был прав. Единственным сатирическим журналом, который выдержал испытание временем, оказался «Крокодил».
В РАБОЧЕМ СТРОЮ
Одним из лучших наших редакторов был Михаил Захарьевич Мануильский. Знаток языка, энциклопедически образованный человек, решительный и принципиальный, ценивший все веселое и смешное, он был как бы создан для сатирического журнала.