Застывшая кровь

— Если не хочешь, чтобы бедолага случайно поскользнулся и упал в Артон — то и впрямь нет никакого повода, — тяжело выдохнув, он разворачивается ко мне и склоняет набок голову. — Ви, мы же договорились: ты будешь нормально питаться, и раз это возможно только со мной…

— Нет, мы не договаривались, дорогой супруг. Ты приказал. А я очень не люблю приказы. Но ещё сильнее — когда кто-то распоряжается моим телом, пока я без сознания, — решительно сверкнув глазами, я перехватываю поводья Шитки и легко запрыгиваю в седло.

— Гордячка.

— Тиран.

От азарта этого противостояния у меня сама собой расцветает хитрая улыбка, в точности повторяющая светящееся лицо Анвара. Ямочки на его щеках — ему нравится не меньше. И пусть он не узнает, как сильно я благодарна за всё — что перевыполнил план на Тридорог, что грел этой ночью и даже избавил тело от усталости. Это само зависает между нами, вот только ощутимо омрачается пониманием: всё просто дым, который скоро растает.

К нам присоединяются Нэтлиан и Юника, и мы выдвигаемся к городским воротам, где ночевал в казармах отряд. Впереди почти самый тяжёлый и длинный отрезок пути — до Залеска, нашей следующей возможной безопасной обители, два дня долгой скачки, и это по самым скромным меркам. А я с болезненным уколом в груди осознаю, что была бы рада продлить это время хотя бы чуть-чуть.

Белые стены Тридорога остаются далеко позади. К этому дню в рядах отряда совсем перестаёт ощущаться напряжение — а может, всех просто хорошо приободрил отдых в городских стенах. Больше слышно разговоров и смеха среди воинов, за хмурой кухаркой Холой уже приударяют сразу три бравых бойца, а постоянно находящиеся за моей спиной люди Анвара не вызывают у меня желания тянуться за рукоятью меча. Все будто смиряются с вынужденным соседством и учатся находить в нём лучшее. Наслаждаться журчанием реки справа от дороги, шорохом листвы осин и дубов слева. Чётким строем мы следуем намеченному пути, подбираясь к границе лесных земель и имея хорошие шансы ночевать в плодородной и диковатой Несимии.

Моей же ближайшей собеседницей неожиданно становится Юника: коротать время, узнавая новые детали того, что ждёт в Сахетии, мне кажется дальновидным. Её бойкие рассказы про быт в пустыне довольно увлекательны, хоть я стараюсь поменьше лезть в личное. Да и былого раздражения по отношению к ней нет: всё больше укрепляюсь во мнении, что подменять Маису было вне её планов и гордости.

— Почему же лишь «невеста», но не жена? — аккуратно вворачиваю я между ничего не значащими вопросами о традициях чёрного народа тот, что действительно вызывает интерес.

— Это всё Дастан, — закатив глаза, поясняет Юника. — Теперь он старший наследник, и станет управлять Манчтурией после отца. А я ещё юна и, как часто подмечает леди Олана…

— Безудержная, как течение Флифары, — с улыбкой дополняет рассказ Анвар, до этого лишь молча слушавший наши беседы. Невольно любуюсь тем, как он гордо держится в седле, и как ветер треплет концы его чёрного плаща. — После небольшого семейного совета свадьбу было решено отложить до того, как наш галчонок окончательно прижмёт зад и признает, что от судьбы новой леди Манчтурии ей не уйти. Иными словами — до того, как она чуть-чуть повзрослеет и примет ответственность. Дастан уж очень спешил с предложением, так что этих двух балбесов проверяют на вшивость.

— Эй, я ещё тут! — возмущённо вскидывается Юника и даже для убедительности вытаскивает из нарукавных ножен один из метательных ножей с костяной рукоятью, многозначительно им погрозив. — Братишка, ты сейчас точно дотрындишься. Я же твой брак под сомнение не ставлю, хоть у меня оснований куда больше! И вообще… Пригнись! — вдруг кричит она, в ужасе смотря поверх его плеча.

Я вздрагиваю, машинально поворачиваю голову влево, чтобы увидеть ярко полыхнувшую огненную вспышку. Нож Юники оказывается проворнее даже самого Анвара, едва успевшего отклониться вбок — и точный клинок на лету сшибает огненную стрелу. Цивал моментально встаёт на дыбы с громким ржанием, едва ему под копыта летит источник пламени. И прежде чем я хотя бы осознаю внезапную угрозу, десятки таких же горящих стрел шквалом обрушиваются на отряд со стороны леса.

Шитка сходит с ума, как и все кони вокруг. Они несут, панически ржут и скидывают седоков. Я изо всех сил стараюсь удержаться в седле, практически обняв лошадь за шею. Стрел всё больше, редкая жухлая трава под копытами загорается и дымит, внося хаос в ровные ряды воинов. Ужас понимания, что всё это значит, дополняется громким приказом Нэтлиана впереди нас:

— Защищать королеву!

Это злит. Нашли беспомощную обузу! Слева раздаётся знакомый свист, едва различимый через крики пытающихся усмирить лошадей бойцов. Услышав его, Шитка перестаёт взбрыкивать задними ногами и лишь яростно пыхтит, топча копытами пламя — словно пляшет. Но это уже даёт манёвр. Выхватив из седельных ножен меч, я вскидываю его как раз вовремя, чтобы сквозь стремительно густеющий серый дым увидеть, как со стороны леса на отряд несутся беспорядочной волной тёмные фигуры.

— Виола, нет! — громовой приказ Анвара только зажигает азарт в крови. Я должна, кхорры раздери, вести за собой! Иначе зачем мне титул?

Пришпорив Шитку, бросаюсь вперёд, решительно прокручивая меч в руке. И слышу за собой взметнувшийся топот десятков копыт — воины не могут стоять в стороне, когда их королева готова сражаться. Ближайшие ко мне чёрные фигуры приобретают очертания людей: трёх мужчин в потрёпанных балахонах. В руках одного мелькает лук, и я уже готовлюсь отклоняться от стрелы, как наперерез Шитке вылетает Юника на своей строптивой лошадке.

— Не в мой караул, ублюдки! Ха!

Ещё один нож со свистом разрезает воздух и втыкается чётко в лоб лучнику. Даже на благодарный взгляд нет времени — дым ест глаза всё жёстче, а мне уже приходится отражать мечи двух бандитов. Они явно норовят подсечь ноги Шитке, и я на ходу оставляю одному длинную резаную рану на груди. Меч — продолжение руки. Эмоции — в ящик. Отбить нападение, не дрогнуть. Выдох, разворот и выпад — мимо. Звон стали врывается в уши, дополняя какофонию из криков, ржания лошадей, ругани и тошнотворных хлюпающих звуков проливающейся на дорогу крови. Треск всё сильнее расходящегося по траве огня.