Застывшая кровь

4. Сборы

Снаружи слышно, как кучер отдаёт команду лошадям и шлёпает поводьями — карета трогается с места, чтобы доставить нас из здания суда в замок. Оттягивая неприятный момент, опускаю голубые сатиновые шторки на окошке, через которые всё равно упрямо бьёт свет, играя отблесками на золотистом кружеве рукавов моего платья. Душно. Я попросила Лэн занять другой экипаж, и теперь есть хорошая возможность не только поговорить с Глиенной наедине, но и не быть подслушанными. Она сидит напротив меня на обитом пурпурным велюром сиденье, всё так же комкая в кулаке платок, и подавленно молчит.

Мне стыдно смотреть ей в глаза. Я — причина смерти её мужа, отца её детей. Да, после всего, что увидела на суде, после всей неколебимости Анвара до разума доходит: ответственность целиком и полностью лежит на мне. Нэмике сказала верно. Это я дала согласие и взяла в руки меч, и неважно, кто и зачем его отравил. Настоящей убийцей, которую надо было заковать в кокон с шипами, всегда останусь я. И это повод ненавидеть Анвара лишь больше.

— Знаю, что эти слова вас сейчас не утешат, — тихо пробую начать сложный разговор, сопровождаемый мерным стуком копыт по брусчатке и покачиванием кареты. — Но мне безумно жаль, что всё закончилось вот так. Я не хотела, чтобы отец пострадал. Вы должны это понимать.

— Откуда мне знать, что вы не сговорились со своим супругом, чтобы так ловко захватить трон? А сегодня умудрились и оправдать графа перед людьми. — Глиенна презрительно хмыкает, но без привычного яда, будто без азарта, с коим обычно сыпались на меня её издёвки. Узкое лицо с глубоко запавшими серыми глазами хмурится, показывая новые морщины в уголках губ и на лбу. — Оставьте свою дешёвую жалость. Ни мне, ни моим детям она уже не поможет.

В приглушённом голосе слышится скорее не горечь — усталое безразличие, отрешённость. С удивлением понимаю, что к королеве она предпочитает обращаться с куда большим почтением, чем к ненавистной падчерице — не припомню, чтобы Глиенна мне хоть раз «выкала», а уж наша последняя стычка едва не закончилась рукоприкладством. Что ж, в её нынешнем неустойчивом положении вежливость фактически является залогом выживания.

— Ни вам, ни моим сёстрам не нужно бояться за свою жизнь, — твёрдо обещаю я, с трудом, но поймав её потухший взгляд. Глубоко вдохнув, накрываю руки Глиенны своими, затянутыми в бархатные перчатки, и решительно сжимаю её чуть дрогнувшие пальцы. — Я не стану от вас избавляться. Никаких тайных казней или несчастных случаев, клянусь. Вы вольны хоть остаться при дворе, хоть уехать в любую часть страны: единственное, чего попрошу, так это не покидать пределов Афлена. У вас будет достаточное содержание и прислуга. Иви, как и оговорено, станет королевой Сотселии, а всем остальным я также буду рада помочь со временем устроить достойный брак. Вы — не лишние наследники, а полноправные члены династии.

Чем больше говорю, чем шире раскрываются от удивления глаза Глиенны. Она не пытается вырвать руки, что уже хороший знак. А я не знаю, как сказать ей самое важное: что моя ветка не закрепляется у власти, и сёстры мне очень даже понадобятся, когда нужно будет готовить себе замену. Понадобится их чистая голубая кровь.

— Вы роете себе яму, Ваше Величество. — На миг оттаивает пустота на бледном лице Глиенны, и она задумчиво прищуривается: — Я думала, самое милосердное, что нас ожидает — это ссылка в мёртвую глушь, куда-нибудь к востоку от Залеска. Вы пытаетесь своей щедростью искупить вину за хладнокровное убийство?

— Я пытаюсь извиниться не только за это, — несмотря на полную изоляцию кареты от внешнего мира, всё же на всякий случай понижаю голос и слегка наклоняюсь вперёд: — А за то, что было в палатке перед поединком. Мне стыдно, что заставила вас озвучить свои личные тайны. Но я не хочу, чтобы это в дальнейшем уничтожило все и без того слабые мосты понимания между нами. Благо династии выше всех наших… конфликтов.

Она в лёгком недоумении хлопает глазами, а затем неловко откидывается на спинку сиденья, мягко вытягивая пальцы из-под моей ладони. Почему-то ожидала иной реакции: злости, уже за то, что напомнила о её слезах и боли, о моменте слабости. Но Глиенна лишь опускает голову и подносит уголок платка к веку, картинно промокнув абсолютно сухую кожу.

— Всё верно. Сейчас для меня нет ничего важнее судьбы моих девочек, а былые обиды должны быть оставлены в прошлом, — громко всхлипнув, выдавливает она, и я чувствую уколы раздражения. Болотные духи, я помню, как она воет, когда ей и впрямь не сдержать рыданий, а сейчас это какое-то… жеманное притворство. Хотя, конечно, за годы на троне она давно научилась выдавать те эмоции, которые будут наиболее выгодны ситуации.

— Ваши девочки в полной безопасности, все до единой. Но у моей милости есть… небольшая цена. — Собираясь с мыслями, вдыхаю поглубже, чувствуя довольно приятный лавандовый аромат духов Глиенны, которых до этого у неё никогда не замечала, но они всё равно кажутся знакомыми. Это опасный момент, и она тоже в подозрении замирает, перестав изображать глубокое несчастье. — Однажды… однажды я заберу себе на воспитание одного из наследников голубой крови, своего племянника или племянницу. Заберу новорождённым, тайно. И назову своим ребёнком. Вы понимаете?

Глиенна в потрясении приоткрывает рот, становясь ещё больше похожей на рыбу, чем обычно. А я зябко обхватываю себя за плечи, потому как, ставя такое условие, буквально расписываюсь в том, что моё собственное дитя не сможет родиться. Если уже сейчас я не могу подняться с постели утром, то дальше лучше не станет. Снадобье Нэмике, надеюсь, поможет пережить поездку в Манчтурию, а потом он всё равно будет обречён. Как и его отец…

А я поклялась в верности. И больше никто меня не коснётся. Но это не должно стать концом династии.

— Я… понимаю, — спустя томительно долгую и напряжённую паузу шепчет Глиенна. — Вы бесплодны. И вам нужен будет наследник, который станет следующим правителем. Что ж, его будет ждать великая судьба, так что я согласна на эту цену. Тем более если она позволит мне сберечь всех моих малышек.