Цена возвращения

Вступление

Имя этого человека, безусловно, много значило для него и его семьи, ради которой он и решился рискнуть жизнью. Но оказалось совершенно неважным как для Истории в широком смысле этого слова, так и для нашей истории.

Достаточно знать, что три дочери человека выросли и для того, чтобы, как и положено, выдать их замуж за достойных людей, следовало озаботиться достойным приданым. Задача сколь очевидная, столь и неразрешимая для мелкого чиновника в казначействе Лунной палаты.

Сама контора, безусловно, внушала добрым островитянам не то что уважение или даже страх — ужас. Именно Лунная палата, где заседали самые доверенные лорды империи, выносила приговоры тайным врагам государства — тем мерзавцам, что осмеливаются вредить скрытно, не оставляя следов, никак не проявляя свою коварную и злобную сущность.

Живет себе такая гнида, притворяясь обычным, да даже и уважаемым джентльменом, а то и вовсе благородным дворянином, но господа лорды не спят! Выдернут такого на свое заседание да поспрашивают мудро. Ап, и ясно им, что никакой это не честный купец Эткинсон или не всем известный барон Редклифф, а самый настоящий вонючий изменник, точащий свои гнилые зубы на самого императора, великого и всемилостивейшего.

А потому эту паршивую собаку следует публично предать смерти лютой, дабы другим неповадно было. Чтобы месяц потом, не меньше обсуждали зрители и за кружкой эля рассказывали тем, кому не посчастливилось увидеть, как страшно орал гнусный предатель, когда с него живого… Впрочем, дальнейшее обычно разнилось в зависимости от тяжести вины и настроения, в котором пребывали лорды во время вынесения приговора.

Вот что знали и чего боялись добрые островитяне, независимо от достатка и титулов. И лишь тихие, незаметные клерки Лунной палаты понимали, что главным основанием для жестоких приговоров являлось имущество приговоренных, переходившее в казну полностью. Почти. За исключением некоей доли, за счет которой и существовала эта самая палата.

Конечно, бывало по-всякому. На эшафот мог отправиться и впрямь человек, нелестно отозвавшийся о его величестве, или о котором сказали его величеству, что, мол, говорил мерзавец нечто невосторженное.

Однажды, незадолго до смерти бывшего правителя, на площади святого Эммануила-великомученика заживо сварили отца, не пожелавшего привести в императорские покои двенадцатилетнюю дочь. Безвестный чиновник, о котором мы сейчас говорим, знал твердо, своими ушами слышал, как сам его светлость герцог Фицуильям объяснял коллегам, почему тем следует вынести именно такой приговор.

В тот день чиновник, исполняя свои обязанности, тихонько вошел в зал заседания, передал герцогу счет в оплату новой кареты и, дождавшись подписи, так же тихонько пошел прочь. Фицуильям вообще не обращал внимания на подобных людишек, искренне считая их чем-то вроде ходячей мебели.

Но когда этот незаметный человек еще только выходил, даже не успел открыть дверь, сэр герцог громко и простыми словами объяснил уважаемым лордам смысл и причину будущего приговора. В котором потом, разумеется потом, написали и про измену, и про замышлявшееся убийство августейшей особы, и про многое, многое другое. Завершался обширный список злодеяний противоестественным совокуплением преступника с овцой, которую содержал соседский молочник. Но это была лишь мишура, за которой спрятали мелкую обиду великого владыки.

Вот тогда впервые и задумался человек, как бы извлечь высокий доход из своей невысокой должности да безмерной заносчивости начальника. Мол, когда отправляют на казнь, смотрят на что угодно, только не на виновность, тут уж как повезет, когда и кому под горячую руку подвернешься. Так проживем отпущенный Спасителем век с комфортом!

И вот где-то около года назад свела человека судьба со скромным приказчиком серьезного галлийского купца. Дело было в корчме, вечером, когда честные лондонцы уже утолили жажду пинтой-другой доброго эля, но до молодецких кулачных забав дело еще не дошло.

Приказчик подошел, вежливо попросил разрешения сесть рядом. Отказ и пожелание идти в задницу к демонам проигнорировал, более того, предложил выпить. За чужой счет? Какой нормальный счетовод от этого откажется? И как-то так хорошо пошла беседа под эль да под отварные говяжьи хвосты, что скоро галлиец и островитянин обнимались и дружно кричали проклятья в адрес гнусных кастильцев, демонстративно не признающих величия прекрасного пенного напитка.

В конце беседы приказчик поинтересовался, не сгущаются ли часом тучи над головой некоего островитянина, купца, с которым ему предстоит совершить некую сделку. Так в чем дело? Какие секреты от друга? Конечно, сгущаются! Завтра утром и разразится гроза, когда потащат болезного в мрачный судебный зал Лунной палаты.

Утром, когда с раскалывающейся после вчерашнего головой человек пришел на службу, он не сразу понял, отчего на всю палату гремел голос герцога Фицуильяма, обещавшего страшную смерть мерзавцу, предупредившему того купца о готовящемся аресте.

А когда понял, задрожал, как загнанный кролик. Хвала Создателю, коллеги отнесли трясучку на счет излишне выпитого вчера эля.

Короче, вздернутые на дыбу купеческие слуги под кнутом палачей в один голос орали, что ночью к хозяину пришел некто в черном плаще и капюшоне, начисто скрывающем лицо, после чего тот едва ли не в исподнем сбежал из дома со всей семьей, захватив лишь те немногие ценности, что лежали в прикроватной тумбочке.

Вот тогда действительно было страшно.

Однако через неделю человек успокоился. Никто его не хватал и не тащил в гости к королевским палачам, а значит, все окончилось благополучно. Только корчму человек сменил — прежняя навевала какие-то вовсе уж неприятные мысли. Зато в другой все было тихо, мирно и солидно. Там даже загулявший народ зубы выбивал друг другу как-то пристойнее, интеллигентнее, что ли.

И вот как-то по пути с работы в ту самую новую корчму встретил его тот галлийский приказчик, чтоб его демон сожрал. Отвел в тихий переулок и передал увесистый кошелек, полный серебряных шиллингов — монет неброских, которые можно тратить, не вызывая подозрения у соседей.

— Берите, берите, друг мой! Пользуйтесь на здоровье! Как у вас с ним, кстати? Надеюсь — прекрасно? А будет еще лучше! С такими-то деньгами. Еще заработать желаете?

— Но… — растеряно замямлил человек.