Страница 56 из 104
ГЛАВА XXII
С рассветом разведгруппа вышла к побережью. Поросший густой травой обрывистый берег отлично скрывал бойцов и офицеров. Но лишь до тех пор, пока они лежали. И лежать им предстояло до позднего вечера, пока не появится возможность подойти к морю незаметно для патрулей, исправно обходивших береговую линию – потайной ход начинался в прибрежной скале.
Днем, как и вчера, эскадра бомбардировала форт. К сожалению, гораздо эффективнее. Во всяком случае, ответные выстрелы звучали и реже, и слабее. Да, был потоплен один корабль, еще два, задымив, вышли из боя, но было ясно – надолго галлийцев не хватит.
Когда солнце уже клонилось к горизонту, к эскадре, прекратившей бой и отошедшей на пару миль от берега, присоединился еще один корабль.
— Господин адмирал, — набравшись наглости, спросил Жан, — это кто приплыл?
— Плавает дерьмо, — автоматически ответил де Жоме. Потом, вспомнив, что разговаривает с быдлом, да еще сухопутным, собрался продемонстрировать класс владения специальной военно-морской терминологией, но сдержался – не хватало еще на шпака силы тратить. С другой стороны, именно этот шпак здесь и сейчас был главным. Эта идея потребовала осмысления, после которого было принято мудрое решение – пока нахала не бить и даже ответить, вдруг знание убогому в чем и поможет.
— Легкий фрегат, судя по вымпелу – почтовый.
С прибывшего корабля спустили шлюпку, которая направилась к другому. В подзорную трубу было видно, что помимо гребцов в ней сидели еще три человека, в том числе двое в зеленых плащах магов.
— Отправились на доклад командиру эскадры, — прокомментировал де Жоме.
— Это и есть флагман? – спросил Жан.
— Он самый, галеон «Император» — единственный серьезный корабль в этом гадюшнике. Господи, да если бы у меня был полный гарнизон, мы эти шнявы давно уже разогнали. А так в крепости лишь один маг, и тот врач. С другой стороны, потому и прозевали нападение – твердо знали, что главные суда островитян встали в доки. Но сейчас у противника два мага флота и два полковых, так что долго нам не продержаться.
— Не хочу вас расстраивать, господа, но, боюсь, прибывшие маги положение крепости не улучшат. Собственно, ради них мы здесь и находимся. Вероятно, завтра с утра они отправятся к Амьену. Надо готовиться к их дружеской встрече.
— Это если отправятся, а если хотя бы денек повоюют здесь – завтра Кале будет взят, — прорычал в бессильной злобе де Жоме.
С «Императора» просемафорили, послание отрепетовали с ближайшего к берегу корабля.
— Всем капитанам, старшим офицерам и магам прибыть на флагман, – прочитал адмирал. – Отлично! Значит, сегодня господа офицеры по традиции пьют перед решительным штурмом. А мы прохлаждаемся на бережке в компании гражданских штафирок.
— Как только стемнеет, вы пройдете к подземному ходу. Мои люди пойдут с вами. Поверьте, они хорошие бойцы.
— А ты сам? Полицейский? Боишься повоевать? – в голосе адмирала звучало откровенное презрение.
Но Жан на него не повелся – на войне у каждого свое место.
— Со мной останутся два человека. Все, стемнело. Тома, проводить господ офицеров. Один вопрос, Ваша Милость – чем меня так тряхнуло, когда я вытаскивал Вас из кареты?
— Тряхнуло?! Это ты скажи, почему ты еще жив, — и де Жомэ отвернул камзол, на внутренней стороне которого синей искрой сверкнула Голубая Звезда – высшая награда дворян королевства Галлии. Одно из ее свойств – только награжденный может дотрагиваться до нее без риска для жизни.
Но обсуждать этот казус уже не было времени. Отряд ушел, а Жан и двое солдат прошли к расположенной неподалеку деревушке. Горящая возле одного из домов лампа, по-видимому, использовалась островитянами как вспомогательный маяк.
Около деревни на песок был вытащен ялик. Ушлые крестьяне сняли с него весла, но та самая, едва не спалившая Жана подзорная труба помогла выяснить, куда их прятали. Две деревенские шавки попытались отогнать разведчиков, но два снайперских выстрела из лука помогли сохранить сон хозяев. Да и их жизни заодно – дело надо было довести до конца любой ценой.
— Едем к «Императору» — вон те огни.
Все. Разговоры кончились, началось дело. За день адмирал подробно описал, где на кораблях расположены крюйт-камеры, как организован караул и сообщил много других интересных сведений, известных каждому моряку, но совершенно новых для сухопутной крысы. Что же, пришло время ими воспользоваться.
Черный силуэт флагмана постепенно приближался. Все, наконец, добрались. Теперь главное – подняться на борт. Изначально планировалось забраться по якорной цепи, что изрядно повеселило господина адмирала. Не цепь, а канат толщиной с не самое тонкое дерево, мокрый и скользкий, уходил в клюз. Влезть туда взрослому мужчине – если только в крысу превратиться.
Но он же и подсказал путь, благо среди специфического арсенала разведчиков нашлась кошка, с помощью которой было удобно залезать на стены, дома, да мало ли куда им приходится пробираться. Так что бросаем ее на нос галеона, с которого обильно свисают веревки, звучно именуемые такелажем, и вперед! В смысле наверх. Но вначале:
— Возвращаться на берег. Ждать у той же деревушки, себя не обнаруживать. Если до рассвета не вернусь – уйти в лес с задачей выжить, вернуться к своим и доложить о том, что здесь было.
— А ты, командир?
— Выполнять… — и последовала одна из любимых присказок сержанта. Никому не понятная, но прекрасно стимулирующая к выполнению приказов.
Ялик бесшумно отплыл, а сержант, словно обезьяна, ловко взобрался на корабль. Так, что у нас здесь? Мама дорогая! Картина, представшая перед выглянувшим над палубой Жаном, была живописной, но вряд ли способной вдохновить кого-нибудь из маринистов на создание шедевра. Перед его взором белели две голые задницы. Ну да, адмирал же говорил, что нос корабля как раз гальюном и называется! Он только не сказал, что используется он именно как гальюн – в палубе пара дырок, куда бравые моряки и облегчаются. А все ненужное летит напрямую в синее море. Удобно, конечно, но вот запашок вокруг…
Дождавшись, когда орлы оденутся и уйдут, Жан забрался на палубу гальюна… черт, кажется во что-то вляпался… вот ведь романтика моря, прости Господи. Интересно, а на корабле такая же вонь? Ничего, заберемся – узнаем. А пока тихонечко сядем у стеночки с мудреным названием, в тени, едва отбрасываемой в свете молодого месяца. Подождем.