Страница 45 из 104
ГЛАВА XVII
Через день в городе был праздник! Власти подарили добрым горожанам развлечение – казни! Правда, не как обычно – в воскресенье, но зато много и на любой вкус. С раннего утра главная площадь была заполнена народом – все стремились пробраться как можно ближе к эшафоту, чтобы сполна насладиться изысканным зрелищем. Юркие мальчишки продавали зевакам жареные соленые орешки, знатоки обсуждали детали и нюансы предстоящего действа, достоинства и манеру работы городских палачей до тех самых пор, пока, наконец, все участники шоу не заняли свои места.
Тогда осталось лишь слушать, смотреть и оценивать. А после, сидя за бутылочкой-другой вина, во всех подробностях вспоминать, обсуждать, смаковать.
Что сказал перед отсечением головы толстый Фонтегю, как долго билась в агонии повешенная племянница булочника Буланжера и как, об этом рассказывали те, кто стоял у самого эшафота, некий безвестный ремесленник, которого тащили к колесу, бормотал:
— Голуби, голубки мои родимые, как же вы теперь без меня…
Шевалье де Крепона, Крыса и Жюстин среди казненных не было.
Де Савьер смотреть на это зрелище не пошел. Он насмотрелся всяких смертей на войне – легких, как утренний сон, и страшных, хуже ночных кошмаров. Как всякий сын своего века, он знал, что казнь – необходимая составляющая правосудия, но любоваться этим не собирался, хотя и принимал как должное.
Утром, пока народ развлекался, он спустился в зал таверны и с удивлением обнаружил там уверенно надирающегося Ажана. Перед ним стояли две бутылки вина, пара пустых валялась на полу. И никакой еды на столе.
— Не понял? Ты почему здесь, а не на площади? Как ни крути, но там заканчивается пьеса, которую начал ты.
Жан тяжелым взглядом посмотрел на друга.
— Садись, выпьем. Может быть, в твоей компании я смогу опьянеть.
— Жан, что с тобой? Ты расклеился, как отвергнутая девица!
— Отвергнутые, и вообще прочие девицы, там, — Жан неопределенно махнул рукой, — а мы здесь. Девицы там получают удовольствие, а я здесь никак не могу напиться. Вон, третья бутылка, а я трезв, как новорожденный щенок. Это несправедливо!
— Слушай, что происходит? Это же ты их… Я точно знаю – впервые в Амьене виновные в разграблении караванов, да демон с ними, с караванами, виновные в гибели людей… ты помнишь, сколько их было, убитых, истерзанных, изуродованных… Помнишь? – де Савьер схватил друга за плечи, встряхнул… — Впервые их вина доказана полностью, безо всяких пыток!
— Все так, дружище, разумеется, все так. Но, понимаешь, это тогда они были врагами, преступниками и всем прочим, что ты хочешь сказать. А сейчас они люди, которым больно и страшно. Например, эта девчонка… Лили. Она сообщала о караванах, наводила разбойников… Она виновна, без сомненья. Только я помню ее смеющейся, с сияющими глазами, влюбленной, в конце концов! Это я отсюда, – Жан указал на сердце, — и отсюда, — указал на голову, — куда дену? Научи!
— Ты знаешь, мне кажется, ты ошибся в выборе работы.
— Мне тоже. Беда в том, что ничего другого я не умею. А еще хуже то, что и не хочу уметь. Помоги открыть следующую бутылку – что-то руки меня плохо слушаются.
Каррас (кастильская Фландрия). Конспиративная дача кастильской разведки.
— Ну и как Вам, граф, понравилось быть бароном?
— Совсем не понравилось. Столько вина, столько шлюх, столько грязи. Словно из выгребной ямы выбрался. Наверное, надо было пройти через это, чтобы оценить добродетель собственной жены.
— Так и цените ее, благо в ближайшее время Вам придется поработать здесь. Слишком Вы засветиться умудрились.
— Я в чем-то виноват?
— Нет, вот как раз именно к Вам претензий нет. Мы все проверили – провал произошел по линии графа де Вилагросса. Только его агенты исчезли, но не были казнены, так что все ясно. А уж выйти на «Донну», «Свистуна» и прочих, кого казнили вчера – для галлийцев труда не составило. Впрочем, и самого графа вчера вместе с ними казнили. Так что Вам повезло.
— Причем здесь везение? Обложили, как кабана в загоне. Если бы не «Маршал», меня бы тоже вчера…
— Кстати, о «Маршале». Как считаете, куда его – в дело, или… — собеседник провел ребром ладони по горлу.
— Грамотен, обучен, прекрасная реакция. Был ценен, свою преданность доказал, когда меня спасал. Да и сейчас бы работал – это же я его сорвал с места. А главное – ему деваться некуда. В Галлии его не просто казнят – кожу с живого сдерут. Такое никаким новым предательством не искупить. Так что спокойно можно его в дело брать. Не подведет, уверен.
Через два дня Энрико прогуливался по улочкам Карраса. Проходя мимо неприметного дома, споткнулся, оперся правой рукой на стену и пошел дальше. В выбоине стены остался маленький камешек. На следующий день в Париж ушло донесение от человека, Энрико не знавшего и ему не знакомого: «Внедрение прошло успешно, «Сирота» приступил к работе».