Страница 13 из 15
— Чему? — изумился я, — ты знаешь все, чему учат очей, у тебя правильные принципы и взгляды, натренирована выдержка и бдительность. Я сам тебя этому учил… принял такое решение, когда ты еще только начал ходить. И чтобы ты не сомневался в этих словах, написал тебе письмо.
— И где оно? — подумав, Дорик задал тот вопрос, какой задал бы и я сам.
— Ждет в надежном месте. Вон, видишь, на стене твой детский портрет? Это потайной сейф, он уже настроен на тебя, просто прижми ладонь.
Сын, не медля и секунды, прикладывает руку, а в моем сердце триумфально поют трубы и звенят литавры.
— Это твои памятные детские вещички, — объясняю ему, с улыбкой наблюдая как Доральд крутит в пальцах крохотные башмачки, — возьми внизу синюю папку. Там под рисунками конверт.
— Никогда бы не поверил, что ты такой… романтичный, — Забрав из конверта листок бумаги, Дор смолкает и несколько минут сосредоточенно читает мое письмо.
Хотя там всего несколько строк, я очень старался, чтобы взрослый сын не счел меня занудой.
— Я, Доральд Монтаеззи Диррейт — звучит под сводами старого замка клятва королевских очей, — находясь в здравом уме и памяти по собственной воле поступаю на королевскую службу в качестве королевского ока. Наставником выбираю высшее королевское око Грега Диррейта Монтаеззи.
— Носи с честью! — Вешаю ему на шею символ королевских очей, золотую каплю в светлом овале. — Пусть древни спрячут его под кожу, а печать на ладони и сам сможешь сделать.
— Я и овал сам могу спрятать, — довольно сообщил он и резко обернулся, заслышав горестный вздох, — Матушка!
— Дождался все-таки своего… — ворчит она беззлобно, — затянул ребенка на эту каторгу. Ни праздников, ни балов, ни гостей он теперь не увидит… и на девушек тоже времени не будет.
— У отца же хватило чтобы тебя отыскать? — ничуть не унывает Дор, — вот и я найду, не переживай! Лучше давай твои пироги, бежать пора, там дети в подвале заперты.
Упоминание страдающих детей как всегда действует безотказно и вскоре зеленый туман мчит нас своими тайными путями.
— Самое близкое место где я был. Отсюда до имения Горьез всего двадцать лиг, но древни еще никогда не прокладывали туда путь. — удрученно объяснил Дорик, когда духи поставили нас в молодую травку, пробивающуюся из-под плиток садовой дорожки. — Это дом моего друга, мы тут жили в прошлом году, когда проходили практику в приюте.
— Что это за места? — оглядываю смутно знакомые очертания вставших на горизонте гор, облитых закатным золотом.
— Низовья Гавры, — ответил Дор, — дальше поедем верхом, духи уже нашли лошадей.
А он молодец, не теряется и не ждет. Сразу находит выход. но у меня есть способ получше.
— Погоди минутку, — прошу напарника, торопливо черкая короткую записку, — может, удастся добраться быстрее…
— Объяснишь?
— Конечно. Я всегда ношу с собой пирамидку и капсулы переноса, если попадаю в глушь, шлю вестника на ближайшую почтовую башню. Если они ответят — то ухожу туда порталом и ищу ближайшую башню к цели похода. А Горьез богатое имение, у них должна быть портальная башня или хотя бы пирамидка.
— Я уже понял… — огорчился он, — так привык что меня носят духи, что забыл про порталы. Ты прав, так будет быстрее.
— Не огорчайся, — успокаиваю его, получив вызов башни, — помни, мы просто люди, и даже если умеем очень многое, можем что-то забыть, не учесть, не угадать. А на ошибках стараемся учиться и тогда даже они приносят пользу.
Через пять минут мы стояли у вычурной медной решётки перил, защищающих верхнюю площадку портальной башни поместья Горьез.
А где-то очень близко, почти рядом, ругались мужчина и женщина. И голоса у них были злые и какие-то пыхтящие, словно после долгого бега.
— Бросай, дура, — ругался мужчина, — на кой леший тебе эти безделушки! Все равно ведь продать нельзя!
— Все можно… — задыхаясь, упрямо спорила женщина, — я же тебя не прошу тащить.
— Зато я твои сундуки тащу… — зло огрызнулся мускулистый мужчина, вваливаясь на площадку с лестницы, — чего ты, интересно, туда насовала, прежде они легче были…
И тут до него наконец-то дошло.
— Флюра! — взревел носильщик, швыряя багаж на пол, — ты снова за своё!
— И чего так орать, — опуская на пол висевшие у нее на шее связанные из скатертей узлы, пренебрежительно хмыкнула худенькая молодая женщина. — пришли уже.
Определять точно ее возраст я бы не взялся. Ей можно было дать и тридцать лет и двадцать пять, а при желании она вполне могла изображать и юную девчонку. Такие особо ценятся в труппах бродячих лицедеев.
— А сейчас пойдете назад, — сообщил я, показывая вытащенный из портального амулета накопитель.
— Это еще кто такие, дядя? — охнула девица, и мгновенно надула губы, как маленькая, — прогони их, это воры.
— Боюсь… — внимательно рассматривая нас, с усмешкой буркнул подельник вдовы, — больше я тебе не дядя. Теперь каждый сам за себя.
Хрустнула сломанная им капсула, и моя рука вмиг привычно выхватила дротик. Одно из главных правил очей — преступник не должен уйти. Но в этот раз я каким-то чудом сумел удержаться, не швырнуть в негодяя смертоносное оружие. Остановили меня две детали, еще не доказанная вина подельника и опасение ненароком задеть ринувшуюся к «дяде» девицу.
И как выяснилось, это было очень верным выбором, все равно никуда уйти негодяй не смог. Остановили его вцепившиеся в ноги гибкие корни, стремительно выскочившие из всех балок и плах. Лишь ближайший к нему сундук взвился в небо на пару секунд, но тут же рухнул назад, свалившись точно на голову «не дяди». Не успев и охнуть, невезучий беглец рухнул срубленным деревом.
— Что вы с ним… — испуганно проблеяла «племянница» и, резко отпрыгнув, бросилась к лестнице.
Чтобы тотчас, заверещав от ужаса, взлететь над ней в крепком захвате ловких корней.
— Вот вы и сознались в своих преступлениях, — сообщаю ей с насмешкой, глядя, как ловко Дор опутывает «племянницу» крепкими побегами, — побег от правосудия — лучшее доказательство вины.
— Пусть тут полежат, пока духи доберутся, — предложил сын, — а мы пока посмотрим, есть ли раненые.
— А не сбегут? — направляясь к лестнице, осведомился я на всякий случай.
— Усыплю, — решил он, и вскоре, обогнав меня, вихрем промчался мимо.
В доме слуг не было, мы нашли их во дворе. Хмурых, тихих, торопливо грузивших какие-то пожитки на телеги, где уже сидели испуганные, замурзанные детишки.
— И куда вы собрались как раз в тот момент, когда мы вычистили поместье от преступной шайки? — Спросил я строго, понимая, что иначе нельзя.