Страница 70 из 73
Глава 34, (в которой вечеринка заканчивается)
Соня раскланялась и убежала куда-то, наверное, переодеваться.
Юра помахал тётушке рукой и следом за Аристотелем ушёл вглубь дома.
Гости, отбив ладони в аплодисментах, снова стали болтать, есть, пить; в соседней комнате включили музыку и танцевали. Полина повернулась к Димитрису.
— Ты вестник прочтёшь? Что-то мне неспокойно.
— Вестник? Да, конечно.
Он развернул листок, прочёл… Впервые она увидела, как человек буквально темнеет лицом.
— Что? Что случилось?
— На, — Димитрис сунул листок ей. — Читай сама.
«Александрос Манолакис покончил с собой. Свяжись со мной по коммуникатору, твой не отвечает. Жильбер».
— Тьма, — она полезла в сумочку. — Я не взяла коммуникатор…
— А мой разрядился насмерть.
— Погоди, я найду леди Камиллу, она что-нибудь придумает.
Камилла нашлась совсем недалеко, она разговаривала с Уго Штальмарком и тоже пила коньяк. Судя по всему, они отлично нашли общий язык. Впрочем, увидев слегка перекошенную физиономию подруги, вдовствующая графиня мгновенно собралась.
— Что произошло?
— Беда. Вот, читайте, Димитрис получил только что из Женевы.
— Святая Бригита… Он связался с этим Жильбером? Как это случилось.
— Нет, мы оба без коммуникаторов.
— Возьмите мой, — вмешался в разговор Штальмарк. — Только нужно выйти отсюда, здесь слишком шумно.
В саду было потише, хотя музыка и голоса доносились и сюда. Димитрис кивнул мэтру, кажется. даже не разобрав, кто перед ним, и вцепился в коммуникатор. Жильбер оказался молодым, невозможно белобрысым человеком в белом халате.
— Как это произошло?
— Аппаратное исследование проводили в кабинете двадцать два, — заговорил Жильбер, у него был глубокий, очень красивый бас. — Как положено, пациент спал, мы подключили приборы и ушли за стекло. Он… На него не подействовало магическое усыпление. Александрос сумел запереть дверь…
— Как?
— Вы же помните, ему оставили крохи бытовой магии. Он водник, бросил тонкий водяной жгутик на оголённый провод в резонаторе… ну, и всё. Шеф, он оставил письмо. Вернее, два письма, одно родителям другое, наверное, вам. Или следователю, не знаю. Надо переслать как-то…
Он был совсем растерян, этот юный белобрысый лаборант, и Полина могла его понять. Наверное. Он впервые видел смерть вот так, во всём её безобразии.
— Подождите, — отрывисто сказал мэтр Штальмарк. — Вы где вообще находитесь?
— Генева, институт мозга… — всё так же растерянно ответил Жильбер.
— Покажите мне комнату. Ну, камерой поводите вокруг! Всё, достаточно. Отойдите в сторонку, я открою портал.
Засветилась сиреневая точка, с каждым мигом увеличивавшаяся и очень быстро превратившаяся в портальное окно. Уго Штальмарк шагнул в него, забрал из рук лаборанта два конверта, посмотрел на него и покачал головой. Потом ткнул пальцем в лоб.
— Вон кушетка, ложись, и чтобы два часа проспал. Потом встанешь и напишешь подробный отчёт. Я свидетельствую: твоей вины в произошедшем нет.
Маг вернулся и закрыл портал, после чего протянул оба письма Димитрису.
— Читайте, — сказал он сердито. — Какое из них адресовано вам?
«Я, Александрос Манолакис, пишу это признание не для того, чтобы успокоить свою совесть, её как не было, так и нет. Возможно, родители меня простят, а потом забудут, если же нет — наплевать.
Отца Георгия убил я. Меня готовили к монастырю, а я этого не хотел. Меня уже спихивали в закрытую школу, я знаю, что это такое. Запертым в родительском доме мне тоже было несладко, но всё же там я был хотя бы отчасти себе хозяином. Чем-то занимался, книги читал, цветочки выращивал, планировал месть. Болван. Отец Георгий приходил два-три раза в неделю, разговаривал со мной о Едином и его учении, я слушал, кивал и планировал побег. А однажды он сказал — ты готов, тебя ждёт ритуал в храме, и пора ехать в обитель. Там, в храме, я просто ударил его по голове, он упал и больше не шевелился. Я, наверное, тоже упал, потому что пришёл в себя опять в своём тайном убежище. И мама смотрела на меня с ужасом. Потом… замки отчего-то слетели. Открылся портал, и через этот портал я ушёл.
Написано не слишком понятно, но за эти годы я совершенно разучился выражать свои мысли. Ничего, разберётесь. Ненавижу всех. Александрос Манолакис».
Они стояли, все четверо — леди Камилла, мэтр Штальмарк, Полина и Димитрис — смотрели друг на друга и понимали: кто-то должен отдать письмо Маргарите и её мужу.
И потом всю жизнь помнить ту муку, которую испытает эта семья.
Леди Камилла пошевелилась и хотела что-то сказать, когда за её спиной раздался голос суб-лейтенанта.
— Очевидно, нужно передать Манолакисам послание. Я попробую их увести из зала, от праздника.
— Вы всё слышали? — спросила Полина.
— Мы всё слышали, — подтвердила Соня. — Идите в гостиную, Костас, по коридору вторая дверь от зала.
Великая Матерь, а она-то откуда здесь взялась?
Но это было уже неважно. Колесо повернулось, куклы задвигались, и вновь качнулся маятник.