Страница 67 из 73
— Печально. Что же, единственная тайна, которую нам запрещено открывать кому бы то ни было — это тайна исповеди. Остальное же остаётся на усмотрение владеющего секретом. Речь шла о молодом человеке из числа здешней паствы. Георгий хотел знать, может ли ему помочь экзорцизм.
— И что ответил брат Ксаверий?
— Нет. Не может. Молодой человек не одержим Тёмным. Он вполне осознаёт себя, мир и себя в этом мире. Он знает разницу между добром и злом, но не считает нужным придерживаться пути добра.
— А… что-то ещё обсуждалось? — спросил суб-лейтенант.
— Да, брат Ксаверий предположил, что речь идёт о психическом заболевании… Не стану применять медицинские термины, я в них не специалист, но насколько мне стало понятно, это заболевание вызвано неким механическим воздействием на определённый участок мозга.
— Ужас какой! — вырвалось у Полины.
— Увы, да, — склонил голову митрополит. — Боюсь представить горе его родителей.
Леди Камилла прищурилась.
— Владыка, но ведь это не всё? Ну, раз уж вы сказали «А», говорите и остальное, прошу вас!
— Остальное? — Мелетий невесело улыбнулся. — Отец Георгий попросил моего содействия в обследовании юноши нашими магами-медиками. Он предложил его родителям такой план: Александрос проводит три месяца в самом строгом из наших монастырей в качестве трудника; питание, физическая работа, особый образ жизни, отсутствие внешних раздражителей должны были подготовить его к этому консилиуму. Предыдущее обследование проводили в подростковом возрасте, когда организм ещё не был полностью сформирован.
— Почему предложили родителям? — спросил Юра. — Почему не ему самому? Он ведь уже прошёл третье совершеннолетие?
Митрополит вопросу не удивился.
— Молодой человек признан недееспособным. Поэтому решения должны принимать они.
— И что же?
— А дальше случилось то, что случилось. Отец Георгий был найден мёртвым.
— Вы полагаете, что убийство мог совершить Александр Манолакис? — сдвинул брови суб-лейтенант.
— Если бы я был частным лицом, я бы сказал, что да. Но в качестве духовного пастыря Керкиры и Ионических островов предполагать что-либо не имею права, — покачал головой митрополит. — Вы должны найти тому доказательства, я же рассказал всё, что знаю. А теперь простите меня, я должен идти.
Он встал.
— Последний вопрос, владыка, — поднялась и леди Камилла, взглянула Мелетию прямо в глаза. — Игуменья Эуфания приходила в мой дом и пыталась воздействовать на меня и господу Разумову ментально. Я могу подать на неё в суд, но не правильнее будет, чтобы наказали её вы?
— Я… изучу этот вопрос, миледи. И напишу вам.
Когда они вышли из тенистого дворика на жаркую, залитую солнцем площадь, Полина поняла, что не выдержит здесь больше ни минуты.
— Идём домой, да?
— Конечно, дорогая, — леди Камилла выглядела измученной и постаревшей. — Мне тоже совершенно необходимы вода и кровать.
— Юра?
— Я догоню! — он повернулся к суб-лейтенанту, тоже не блиставшему свежестью, и принялся что-то рассказывать.
Полине было любопытно, но не настолько, чтобы хоть на миг отложить свидание с охлаждающим амулетом. «Всё равно всё узнаем вечером!» — утешила она себя и пошла следом за леди Камиллой.