Страница 66 из 73
Глава 32, (в которой митрополит отвечает на вопросы и окончательно запутывает дело)
К тому моменту, когда нужно было идти на Площадь Единства Эллады, чтобы посмотреть на нового священника и попытаться поговорить с митрополитом, Полина не успела сделать почти ничего.
То есть, она вывалила вещи из шкафа и ящиков комода на кровать, бросила туда же вчерашние покупки и с омерзением осмотрела получившуюся кучу. Потом села за стол спиной к ней и стала писать письмо сестре Маше с отчётом о поведении и прилежании её сына. Вообще-то изначально они договаривались о еженедельных отчётах, но это как-то не сложилось. За два месяца отпуска Полина написала сестре трижды…
Впрочем, письмо тоже не получалось. Нужно было не проговориться об убийствах по соседству и прочих приключениях, а больше вроде бы и не о чем было говорить. Наконец она в раздражении бросила на стол ручку.
— Да к Тёмному это всё! Через несколько дней получит Мария своего сыночка, сама и увидит, как он загорел и вырос, — тут Полина повернулась к кровати, по-прежнему заваленной вещами, и тяжело вздохнула. — Или написать?
Её тяжкие сомнения разрешила леди Камилла, которая постучала в дверь именно в этот момент.
— Вы готовы, дорогая?
— Нет! — прокричала Полина. — Я никогда не буду готова и останусь тут на веки вечные!
Камилла вошла в комнату и улыбнулась, глядя на созданный подругой натюрморт.
— Знаете, мисс Майнд, у меня есть к вам отличное предложение. Вы сейчас оденетесь, чтобы идти на праздник, и достанете то вечернее платье, в котором завтра пойдёте к Соне. Мы с вами пойдём смотреть на нового священника и разговаривать с митрополитом, а Биддер попросим упаковать ваши чемоданы, а заодно разгладить и вообще привести в порядок платье.
— Но она же тоже может захотеть пойти?
— Я уже спросила. Она считает, что сейчас слишком жарко для того, чтобы находиться на солнце, и никуда не собирается.
— Удобно ли это? — продолжала сомневаться Полина.
— Вполне. Ни я, ни вы не владеем бытовой магией, а вот Биддер ею наделена. Поэтому вещи её слушаются.
— Спасибо…
Спустившись на первый этаж, Полина нашла камеристку и поблагодарила и её тоже, на что получила суховатый ответ:
— Это не составляет никакого труда, поверьте!
Кажется, на городской площади собралось всё население Ахарави. Хотя совсем не все были прихожанами храма Единого, но упустить праздник и зрелище не хотел никто. Белые одежды и золотое шитьё на священнослужителях сверкали в лучах солнца, непонятно откуда доносилась негромкая торжественная музыка — словом, всё было обставлено, как говорила одна Полинина подруга, «по высшему писку». Леди Камилла неуклонно продвигалась сквозь толпу вперёд, к невысокому помосту, и остановилась прямо напротив главных участников действа ровно в тот момент, когда митрополит Мелетий опоясал черноволосого невысокого молодого человека зелёной широкой лентой.
Полина, вместе с Юрой шедшая за нею в кильватере, увидела, как леди Камилла поймала взгляд Мелетия, как расширились его глаза, и он медленно, почти незаметно кивнул. «Надо полагать, это означает, что разговор состоится, — подумала она. — Интересно, это они знакомы? Или она подала какой-то сигнал? Опять я что-то прозевала… С другой стороны, вряд ли у меня будет необходимость и возможность пообщаться с высшими чинами в иерархии любой церкви, так что прозевала — и ладно, обойдёмся».
Пока она размышляла и разглядывала нового священника — митрополит представил его как отца Стефаноса, музыка замолкла, помост опустел, и Камилла сказала:
— Идёмте. Юрий, ты с нами?
— Нет, я пока найду Костаса, он обещал картинку с цветком.
И мальчик лихо ввинтился в толпу.
Митрополит Мелетий был человеком немолодым, на что недвусмысленно намекали его седые грива и борода и морщины, избороздившие лоб и щёки. Он стоял рядом с отцом Стефаносом и слушал, слегка наклонив голову, что тот говорит. Когда леди Камилла подошла и остановилась в паре шагов, митрополит положил Стефаносу руку на плечо и сказал негромко:
— Поговорите с паствой, сын мой, а я присоединюсь к вам, как только смогу.
Молодой человек почтительно поклонился и отошёл, а Мелетий развернулся к дамам.
— Ваше сиятельство, рад видеть вас здоровой и благополучной.
— Владыка, вашими молитвами. Разрешите представить вам мою близкую подругу, госпожу Аполлинарию Разумову из Москвы.
Полина неумело поклонилась и была одарена сияющей улыбкой. Зубы у владыки были на зависть.
— Рад знакомству. Итак, о чём же вы хотели поговорить? Постойте… — он осмотрелся; вокруг кипела толпа, и владыка покачал головой. — Нет, здесь нам поговорить не дадут. Вот что, идёмте-ка в церковный двор, мой секретарь не пропустит никого следом.
Он широкими шагами направился в проход рядом с храмом. Там оказался и в самом деле небольшой дворик, традиционно затенённый навесом, увитым виноградом. Мелетий показал дамам на лавки, стоящие возле старого, изрезанного деревянного стола, и сел сам.
— Владыка, поскольку вопрос наш касается смерти отца Георгия, попросите ваших охранников пропустить сюда суб-лейтенанта Стоматули.
— Смерти отца Георгия? — повторил он. — Вы ведь здесь как частное лицо, я не ошибаюсь?
— Нисколько. Вы, как всегда правы, — и леди Камилла сопроводила эти слова улыбкой. — Но так случилось, что мы оказались связаны с этой историей, мы немного помогали суб-лейтенанту в расследовании и с ним вместе формулировали возникшие вопросы.
— Хм. Ну что же…
Когда запыхавшийся Костас и следовавший за ним по пятам Юра вошли во дворик, леди Камилла и митрополит спорили о значении церемонии опоясывания, а Полина обдумывала задачи, которые будет давать студентам.
Юра встал у входа, а суб-лейтенант поклонился Мелетию, дождался приглашения и сел.
— Итак, владыка, первый вопрос, который хотелось бы прояснить… — начал Костас. — При исследовании микрочастиц на теле и облачении покойного были обнаружены частицы золота. Мы знаем, что отец Георгий посещал вашу резиденцию за два дня до своей гибели. Мог ли этот металл попасть на него при этом посещении?
— Мог, вполне, — спокойно ответил митрополит. — Георгий разговаривал со мной и довольно много времени — с нашим штатным экзорцистом, братом Ксаверием.
Дамы переглянулись.
— Экзорцистом? — переспросила Полина. — А позволено ли нам будет узнать, о чём шла речь?
— Вы считаете, что это может иметь отношение к его смерти?
— Да.
Это тройное «да» прозвучало так увесисто и мрачно, что Мелетий только головой покачал.