Сталки и компания

– Тара-ра-рам-там-там! Враг повержен! Слышите! – продолжая крутиться на каблуках, Сталки влетел в столовую, как танцующий дервиш.

– Трам-тарарам-там-там! Враг повержен! Слышите! – влетел следом за ним Жук с вытянутыми вперед руками.

– Трам-тарарам-там-там! Враг повержен! Слышите! – прохрипел Мактурк.

Может, ему и показалось, но мистер Праут явственно ощутил запах пива, после того как мальчишки проскочили мимо.

К несчастью, его преподавательский ум всегда побуждал его посоветоваться с коллегами. Приди он со своими невзгодами в кабинет к Хартоппу выкурить трубочку, вероятно, удалось бы избежать конфуза. Но судьба привела его к Кингу, коллеге воспитателю, который не был его другом, но испытывал жгучую ненависть к Сталки и компании.

– Так-так! – воскликнул Кинг, выслушав рассказ и потирая руки. – Удивительно! В моем классе ни у кого этого даже в мыслях нет.

– Но, вы знаете, у меня на самом деле нет точных доказательств.

– Доказательства! Этот Жук – отъявленный негодяй! Кому они нужны?! Полагаю, что сержанту не трудно будет их добыть? Уж Фокси-то умеет управляться с любыми хитрецами в моем заведении. Конечно, они куда-то ходили курить и пить. Знаю я этих юнцов. Они считают, что это придает им мужественности.

– Однако в школе у них нет сторонников и потом они определенно... э-э... грубы с младшими, – сказал Праут, который с интересом наблюдал издали, как Жук возвращал сачок готовому расплакаться младшекласснику.

– Ага! Они презирают обычные радости жизни! Самоуверенные негодяи! Что-то в этой ирландской усмешечке Мактурка меня раздражает. К тому же они никогда не действуют открыто. Это абсолютно осознанная наглость. Вы знаете, что я категорически против того, чтобы вмешиваться в работу других воспитателей, но им нужно преподать урок, Праут. Их нужно хорошенько проучить, чтобы умерить их самонадеянность. Был бы я на вашем месте, я бы понаблюдал бы с неделю за их выходками. Такие мальчишки (может быть, я льщу себе, но мне кажется, что этих мальчишек я знаю) не становятся охотниками за насекомыми просто потому, что они вдруг это полюбили. Скажи сержанту, чтобы глаз с них не сводил, и конечно же, я в своих передвижениях буду тоже за ними присматривать.

– Ти-ра-ла-ла-ла! Враг повержен! Слушай меня! – неслось из глубины коридора.

– Отвратительно! – сказал Кинг. – Где они научились этим непристойным звукам? Их нужно хорошенько проучить.

В последующие несколько дней уроки не слишком заботили мальчиков. В их распоряжении было все поместье полковника Дэбни, где они могли играть, и они исследовали его с хитростью краснокожих и аккуратностью взломщиков. Иногда они входили в ворота на верхней дороге, потихонечку втираясь в доверие к сторожу и его жене, спускались в овраг и возвращались по скалам; в другой раз они начинали с оврага, а затем поднимались на дорогу.

Они были осторожны и старались не сталкиваться с полковником, он уже сыграл свою роль, и они не хотели до конца исчерпать его радушие, они не хотели также, чтобы их видели на горе, благо они могли передвигаться скрытно. Для уединения ими было выбрано пристанище в кустарнике на краю скалы. Жук окрестил это место Благословенный Остров Авес[17] за его покой и уединение, трубки и табак были спрятаны в укромном углублении в скале на расстоянии вытянутой руки, а с официальной точки зрения их положение было неуязвимым.

Ибо, заметьте, полковник Дэбни не приглашал их в свой дом. Поэтому им не нужно было просить специального разрешения на визит, а школьные правила были достаточно строги на этот счет. Он просто разрешил им пользоваться своей территорией, и, поскольку они были официальными охотниками на насекомых, их границы простирались до его табличек в овраге и до сторожки у ворот на холме.

Они сами были поражены собственными возможностями.

– А даже если бы это было и не так, – произнес Сталки, лежа на спине и уставившись в синее небо. – Даже если предположить, что мы забрались на три-четыре километра за границу, никто не проберется сюда через колючки, если не знает туннеля. Насколько это лучше, чем лежать прямо за колледжем... сидеть в клубах синего дыма каждый раз, когда хотим покурить? Разве ваш дядя Сталки...

– Нет, – отозвался Жук: он лежал на краю скалы и задумчиво поплевывал вниз. – Мы должны поблагодарить за это Турка. Турок – великий человек. Турок, дорогой, ты одурачил нашего Топтуна.

– Дремучий старый осел! – ответил Турок, погруженный в чтение.

– Мы вызываем у них подозрения, – сказал Сталки. – Топотушка наш почему-то всегда очень подозрителен, а Фокси каждый раз ходит так, будто собирается...

– Снять с тебя скальп, – подхватил Жук. – Фокси – это бестолковый Чингачгук.

– Бедный Фокси, – сказал Сталки. – Он собирается поймать нас. Он мне вчера заявил в гимнастическом зале: «Я слежу за вами, мистер Коркран. Я предупреждаю вас ради вашего же блага». Тогда я сказал ему: «Вы бы лучше не делали этого, а то у вас будут неприятности. Я предупреждаю вас ради вашего же блага». Фокси был в ярости.

– Да, но для Фокси это просто спорт, – сказал Жук. – А вот у Топотунчика-то всегда что-то нехорошее на уме. Не удивлюсь, если он подумал, что мы напились.

– Я напился только один раз... на каникулах, – задумчиво произнес Сталки, – и меня ужасно тошнило. Но тут любой запьет, имея в воспитателях такую скотину, как Топтун.

– Если бы на занятиях мы постоянно бы кричали «Отлично, сэр» и стояли бы на одной ноге и тупо улыбались бы каждый раз, когда он говорит «Вот так, детки! Правильно?» – и твердили бы «Да, сэр!», «Нет, сэр!», «О, сэр!» или «Конечно, сэр!», как все эти грязные малолетки, тогда бы Топтун считал нас паиньками, – усмехнулся Турок.

– Поздно начинать.

– Хорошо. Топотушка хочет как лучше. Но... он осел. И... мы демонстрируем ему свое отношение к нему как к ослу. Итак!.. Топтун не любит нас. Вчера вечером после молитвы он сказал, что он нам in loco parentis,[18] – пробормотал Жук.

– Черта с два! – воскликнул Сталки. – Это значит, что он замышляет что-то необычное. Последний раз, когда он сказал мне это, он заставил меня писать триста строк за то, что я танцевал качучу в десятой спальне. Loco parentis, черт побери! Да какая разница, если мы счастливы?[19] У нас-то все в порядке.

Так оно действительно и было, и их ощущение собственной правоты приводило Праута, Кинга и сержанта в недоумение. У бессовестных мальчишек все обычно налицо. Они торопливо пытаются проскользнуть мимо здания теннисной площадки, они нервно улыбаются, когда их расспрашивают. Они возвращаются смущенные, еле успевая к звонку. Они кивают, подмигивают друг другу, хихикают и разбегаются при приближении учителя. Но Сталки и его дружки оставили уже давно позади эти проявления юности. Они беспечно шагали вперед и возвращались в отличной форме, слегка освежившись клубникой со сливками в будке у ворот.

Вместо кровожадного рыбака сторожем назначили привратника, а его жена все время баловала мальчишек. Привратник же подарил им белку, которую они представили в Обществе естествознания, успокоив тем самым Хартоппа, который желал знать, что они делают для науки. Фокси старательно прокладывал дорожки в кустарнике за одинокой гостиницей у перекрестка, и было странно видеть Праута и Кинга – преподаватели из учительской редко дружили друг с другом, – идущими вместе в одном направлении, а именно на северо-восток.

А Благословенный Остров находился на юго-западе.

– Что-то они мудрят, – сказал Сталки. – Может, что-то прикрывают?

– Это я придумал, – ответил Жук, сладко улыбаясь. – Я спросил Фокси, не пробовал ли он там пива, и это немного его оживило. Они ведь с Топтуном все кружились вокруг нашего старого шалаша, ну я и подумал, что, может, им нужно сменить обстановку.

17

См. стихотворение Чарльза Кингсли (1819–1875) «Последний пират».

18

In loco parentis (лат.) – вместо родителей.

19

Фраза из романа Джорджа Дюморье (1834–1896) «Трильби». В данном случае Киплинг ошибся. Пострел не мог знать этой фразы в 1880 году – роман вышел в печать только в 1894.